должно принадлежать преисторикам, антропологам и археологам.
2. Адаптация к природе и культуре. Очевидно, что в идеале подразумевается хорошая приспособленость человека к среде его обитания — не к какой-то отдельной нише или к отдельной области земли, а в целом — к совокупности условий жизни. Эволюция любого вида и идет ведь в сторону лучшей адаптации — по законам дарвинизма, нспоколебленным в своих основных положениях (борьба за выживание, наследственность, вариативность в силу мутаций, естественный отбор наиболее приспособленных).
В отличие от других видов животных человек, продолжая совершать биологическую эволюцию, стал проделывать и эволюцию социокультурную. Но эта вторая с самого начала отличалась от первой по характеру, и чем дальше, тем больше.
Темп биологической эволюции зависит от двух обстоятельств — от скорости изменения среды, к которой виду надлежит приспосабливаться, и от частоты смены поколений в данном виде. Поэтому темп биологической эволюции человека в общем соизмерим с темпом эволюции других видов животных. Темп же социокультурной эволюции значительно быстрее. Ведь совершенствование культуры связано с передачей информации не генами — от поколения поколению, — а знаковыми системами, когда ждать смены поколений незачем. Процесс ускоряется во много раз (Bray 1973). Вдобавок накопление культурных преимуществ сказывается на скорости последующего развития, то есть развитие здесь происходит еще и с ускорением, в геометрической прогрессии.
Биологическая эволюция человеческого вида, как и остальных животных видов, подчиняется общему диалектическому закону скачкообразности (Якимов 1973). Виды дискретны во времени. Таковы и фазы антропогенеза. Достигнув каждой определенной фазы, человечество как бы застывает на какое-то длительное время, как бы консервируется и долго не переживает существенных изменений — до следующей фазы. Это хорошо видно при наложении делений антропогенеза на шкалу геологических слоев.
Слова “эволюция”, “постепенность” обманчивы, если их понимать как обозначающие непременно плавный подъем. “Постепенность” ведь и означает ‘по ступеням’, а не по какому-то пандусу. Социокультурная эволюция тоже осуществляется рывками, будь то революции, реформы или смены этносов. Но она осуществляется, особенно на поздних этапах, значительно быстрее. По сравнению с биологическими сдвигами эти социокультурные рывки становятся столь частыми, что как бы сливаются в одну линию и при сравнении ими можно пренебречь — культурное развитие приближается к плавной кривой, а биологическое остается ступенчатым.
Однако эти две линии эволюции не изолированы друг от друга (Shapiro 1957). Ведь человек вынужден приспосабливаться физически и психофизиологически не только к экологии, но и к созданной предшествующими поколениями искусственной среде — культуре: он в ней живет. Устанавливается биологическая адаптация человека и к культуре (ср. Адаптация 1972). Надо управляться со всё более сложными орудиями — и пальцы начинают двигаться раздельно. Надо усваивать всё больший объем культурной информации (энкультурация) — и детство растягивается. Надо обучаться охоте на крупных животных — и появляются врожденные инстинкты хищника. И т. д.
А коль скоро так, то и ускорение культурной эволюции воздействует на биологическую и отчасти передается ей. Так, обособление австралопитеков от шимпанзе произошло 6–7 миллионов лет тому назад, Homo habilis появился 2–2,6 миллиона лет назад, архантропы (Homo ercctus) 1,8 или 1,6 миллиона лет назад, неандертальцы 500–400 тысяч лет, а кроманьонцы и им подобные 120–100 тысяч лет назад (Klein 1989; Вишняцкий 1990; Stringer 1992). Но внутри каждого этапа биологической эволюции, особенно позднего этапа, культурная эволюция успевает уйти очень далеко от рубежа, пока назреет биологический скачок.
3. Отставание от культуры. А теперь попытаемся сообразить, к чему ведет различие темпов и характера обеих взаимосвязанных линий эволюции на поздних этапах. Сформировавшись на некоем позднем этапе эволюции в соответствии с состоянием природной и культурной среды, человек далее ждет какое-то время следующего скачка. За это время его природа изменяется незначительно. Но общество и культура уходят далеко от первоначального состояния. Образуется разрыв. Особенно гигантских размеров достиг этот разрыв на последнем этапе.
После фазы австралопитеков, еще собственно обезьян, но очень близких к человеку и ныне уже не живущих, наступила фаза “человека умелого” (Homo habilis), затем Homo ergaster и Homo ercctus (питекантроп, синантроп и т. п.), затем фаза неандертальцев и их современников, а тех сменили кроманьонцы, человек Пржедмоста и т. п. Видя в кроманьонцах еще ископа-мых людей, дилетанты обычно представляют дело так, что после кроманьонцев должен появиться homo sapiens sapiens, то есть мы. Но это ошибка. Кроманьонцы не вымерли. Всем антропологам известно, что неандертальцы — это Homo sapiens, а кроманьонцы и им подобные это и сеть homo sapiens sapiens, высшая форма человека из всех доныне живших. Это первые вполне современные люди, отличающиеся от ныне живущих только расовыми особенностями, но отнюдь не меньшей степенью биологической прогрессивности (за исключением мелочей — более короткий копчик и т. п.). Любой кроманьонец, родись он в современном обществе, вырос бы вполне современным человеком и мог бы управлять компьютером. Любой современный ребенок, угоди он в землянку кроманьонца, оказался бы нормальным кроманьонцем — первобытным человеком, дикарем. Сто тысяч лет назад сформировалось современное человечество и с тех пор человек остается как вид физически и психофизиологически в основном неизменным, с тем же генетическим фондом, передающимся от поколения к поколению. Следующая форма человека еще не возникла.
За время последней фазы антропогенеза (от образования кроманьонцев до нас) в культуре сменилось множество эпох — от среднего палеолита через верхний палеолит, мезолит, неолит, энеолит, бронзовый век, ранний железный век и все эпохи письменной истории до атомно-компьютерного века. А наш физический облик и наши психофизиологические задатки не сдвинулись с места. По природе своей мы всё те же кроманьонцы, которыми нас создала эволюция 100 тысяч лет тому назад.
Но ведь она нас создала приспособленными к той среде обитания, к той природе и той культуре, которые существовали тогда! А это значит — к культуре конца среднего палеолита, к дремучему каменному веку, настолько глубокому, что нигде на земле не сохранилось ни одного случая столь первобытной культуры живьем, и она восстанавливается только по археологическим данным и по отдельным этнографическим аналогиям. Часть археологов даже не отделяет средний палеолит от нижнего, объединяя их в одно подразделение — ранний (или древний) палеолит.
