— Василиса Петровна, все в порядке? — поинтересовался он. — Все уже собрались.
— Да-да, — кивнула она, — еще минуту, и мы начнем.
Голова исчезла, дверь закрылась. Кощей встал и подошел к ней, поцеловал в макушку.
— Не принимай все это слишком близко к сердцу, — попросил он. — Все будет хорошо, и с Демьяном тоже.
— Обсудим дома.
— Конечно, — кивнул Кощей. — Я заберу тебя с работы, никуда не уезжай одна. Будь осторожна. И Василиса, ты помнишь, что ты мне обещала?
— Помню.
— Тогда сделай это сегодня.
Василиса кивнула, поймала его ладонь, поцеловала костяшки. Горький это был поцелуй. Кощей надеялся на привычную волну тепла, но ее так и не последовало.
Он вышел из аудитории и остановился в коридоре, наблюдая, как заходят в неё люди, рассаживаются, а потом замолкают, обращая свое внимание к его жене.
У Демьяна в этом мире пока что не было ничего. У Василисы здесь было все. Для Кощея выбор был абсолютно очевиден.
***
Демьян нашелся в парке. Недавно Данила срубил несколько старых берез и еще не успел убрать их с территории, и мальчик сооружал шалаш из их веток. Василиса понаблюдала за ним немного, пока он ее не заметил.
Нельзя влезать в отношения ученика и наставника, но он еще не подписал договор и пока что мог отказаться.
Совсем ребенок, Кощей с ума сошел… И как будто бы ему действительно нужно было ее согласие. Так формальность, таблетка от совести, иначе бы сказал уже давно, он же явно не сегодня все придумал. Василиса слишком хорошо знала мужа, чтобы хотя бы на минуту предположить, что он мог принять подобное решение, не обдумав все на тысячу раз, не взвесив все за и против. Что же касается договора… Колдуны и ведьмы редко брали учеников, еще реже скрепляли ученичество договором несмотря на требования, выставляемые Буяном. Надлежащим образом оформленное ученичество налагало на стороны особую связь. Но видимо после Марьи Кощей решил больше не рисковать. Обжегшись на молоке, он теперь дул и на воду. Договор не даст Демьяну навредить Кощею, но и не даст последнему разорвать его в одностороннем порядке. Впрочем, наверняка он будет страниц на сто, и в нем Кощей предусмотрит все мыслимое и немыслимое, а мальчишка, подпишет, даже не удосужившись прочитать. После истории с Гензелем и Гретель он смотрел на Кощея как на великое чудо, и не было никаких сомнений в том, кто нынче был его кумиром. А после предложения стать учеником он уже наверняка записал его себе в названные отцы. И возможно в чем-то Кощей и был прав. И его предложение было бы честным, если бы Демьян мог в полной мере понимать, что именно его ждет.
Но было и еще одно но. Ученики часто заменяли магам детей. Готова ли она к этому? Понимает ли сам Кощей, на что подписывается? Или же он будет с ним отстранён и холоден? Но тогда это будет еще хуже.
Нет, все это было ужасной идеей, и Василиса бы себе не простила, если бы не попыталась сделать хоть что-то, хотя и понимала, что навлечет на себя гнев мужа.
— Здравствуй, Демьян, — позвала она, подходя ближе.
Мальчик отпустил ветку, которую тащил и радостно подбежал к ней.
— Здравствуйте, Василиса Петровна! Смотрите, какой я дом построил! Мы с Агатой пока в лесу жили, часто такие строили. Да вы залезайте, не бойтесь!
Внутри шалаша оказалось сухо и очень уютно. Демьян постарался на славу и сделал все качественно: ветки плотно прилегали одна к другой, не оставляя просвета, все листья с земли были выметены, а возле дерева, на которое опиралась конструкция, лежал распиленный кусок ствола. Василиса присела и ощутила себя дома.
— Здорово, — похвалила она, — я бы сама в таком жила. Послушай, Кош сказал мне, что позвал тебя в ученики.
Демьян просиял. Наверное, она видела его таким счастливым впервые. И от того было так больно произнести следующие слова:
— Тебе не обязательно соглашаться.
Мальчик замер, посмотрел на нее испуганно.
— Василиса Петровна… Вы против?
«Еще как», — подумала она.
— Понимаешь ли ты, что повлечет за собой такое решение? Ты разлучишься с сестрой, учиться придется очень много, и Навь — не самое приятное место. Может быть, ты не осознаешь…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Все я осознаю! — воскликнул Демьян. — И раз уж Константин Иосифович меня в ученики позвал, значит, тоже думает, что я не дурак!
— Я вовсе не считаю тебя дураком...
— Агате все равно, здесь я или нет, только и знает теперь, что носится со своим Елисеем. А Константин Иосифович сказал, что всему меня научит, что я вырасту сильным магом и буду ему помощником!
— Демьян…
— Если не хотите, чтобы я рядом с вами был, с вашей семьей, то так и скажите!
Василиса открыла было рот и закрыла, не зная, что ответить. Да, она не хотела. Но разве могла она такое ему сказать.
— Попроси Константина Иосифовича показать тебе Навь до того, как ты подпишешь договор, — вздохнула она. — Это все, о чем я хотела попросить. А там уже и решишь. И я не думаю, что Агате все равно.
— Она обещала помочь с шалашом, — пробурчал Демьян. — Я три дня ждал, но каждый раз она только говорит "потом". И рубашку хотела заново связать. И тоже про это забыла...
Василиса вздохнула. Неделю назад Агата нашла способ снять с Елисея проклятье, наложенное Еленой, и то ли в благодарность за это, то ли еще почему, царевич вдруг стал ходить с ней повсюду и едва ли не в рот заглядывать. Вообще это казалось Василисе странным, но ей хватало своих проблем, чтобы еще разбираться с подростками и их гормонами. И потом, она прекрасно понимала, что лезть в их отношения скорее всего означало просто навлечь на себя их недовольство, и чтобы она им не сказала, оно будет сказано напрасно. Благими намерениями, как известно…
— Она успокоится и снова будет тебе хорошей сестрой, — ответила Василиса, очень надеясь, что это правда. — Я пойду, Дём, у меня еще дела есть.
Мальчик хмуро кивнул, Василиса неуверенно улыбнулась ему на прощание и вылезла из шалаша. Оказалось, что пока она сидела там, принялся накрапывать дождик. Дорожка тут же разукрасилась в темно серый горох. Капли ударялись об опавшие листья, и перестук этот был таким мирным и уютным. Ах, как хотелось вернуться обратно, сесть у входа и слушать дождь, смотреть, как умывается парк. Но у нее было еще одно важное дело. Она ведь на свою беду пообещала Кощею, да и отделаться от Юрия было вовсе не просто…
Поэтому она вернулась в головное здание, поднялась на третий этаж, на котором был всего один занятый кабинет, прошла коридор до конца, помялась немного перед дверью, а потом все-таки постучала. На этой двери был установлен мощнейший купол, не позволяющий ни единому звуку просочиться наружу, поэтому ждать ответа было бесполезно, хозяин кабинета должен был открыть сам.
И правда, спустя полминуты щелкнул замок, и перед Василисой предстал Горбунок.
— Здравствуй, — безрадостно поприветствовал он. — Что-то от Баюна?
Василиса помялась. Потом собралась с духом.
— Я по личному вопросу.
Горбунок не проявил ни удивления, ни каких-то других эмоций. Только открыл дверь шире и отошел, пропуская ее внутрь.
— Проходи, присаживайся, — предложил он, указывая на кушетку.
Рядом с кушеткой стоял столик, на котором были коробка с платками, графин с водой и стакан.
Василиса села и немедленно захотела уйти.
— Мне бы не хотелось, чтобы кто-то об этом узнал, — выдавила она из себя.
— А что, — недовольно хмыкнул Горбунок, — до тебя хоть раз долетало что-то, что наши говорят в моем кабинете?
— А к тебе часто приходят наши? — удивилась Василиса.
— Судя по настроениям, царящим в конторе, следовало бы почаще, – вздохнул конек и заверил ее. — Никто ничего не узнает. Не беспокойся.
Василиса уставилась на свои колени. Все-таки Кощей поступил крайне жестоко, заставив ее прийти сюда. Она не знала даже как начать. Горбунок подошел к окну и приоткрыл форточку, впуская в кабинет перестук капель о стекло и шелест листвы в парке, и тот самый сырой терпкий запах, который бывает только осенью во время дождя. Стало легче.
