– Я встречусь с вами через час.
Харм схватил часы, лежавшие на тумбочке возле телефона. Одиннадцатый час. Они проспали утро в тишине гостиницы. Плотные шторы не пропускали солнечных лучей. Ния перевернулась на спину. Его по-прежнему удивляли ее короткие волосы. С короткой стрижкой ее лицо выглядело иначе, более рельефно. Черты лица как бы заострились. Она дотронулась до его руки.
– Мне нужно позвонить, я не очень побеспокою тебя? – спросил Харм. – Один из моих друзей по Отделу Убийств назначил нам встречу. Мы вместе попьем кофе.
– Отдел Убийств?
– Они считают, что произошло убийство, – Харм посмотрел ей прямо в глаза.
– Прозвучит ужасно, но мне стало немного легче, – сказала Ния. – Значит, я не виновата в его смерти.
– Да этого и не могло быть. Не придавай значения словам своей матери.
Ния встала и, обнаженная, пошла в ванную. Тело ее было мускулистым, подтянутым. Харм восхищенно смотрел на нее. Бывают же в мире такие прекрасные и естественные создания!
Ему необходимо выпить чашечку кофе. Под ложечкой посасывало. Это была не физическая боль. Он был опечален тем, что готов был влюбиться в Нию. Его тянуло к ней. И не только потому, что она была красивой, хотя этот факт играл далеко не последнюю роль. Он не мог позволить себе влюбиться. Он знал, что нужен ей только на время. На короткое время. Рядом с ним она чувствовала себя защищенной. Близость с ней всколыхнула его. Такого не случалось с ним довольно давно.
«Не думай об этом, мистер Боланд, – сказал он себе. – Ничто не вечно под солнцем. И это – пройдет. Все пройдет, проходят даже самые благородные порывы».
Он полистал страницы записной книжки. Нашел номер Юго-Западной Авиалинии, заказал билеты на следующий день. Завтра они с Нией возвращаются в Санта-Фе. Потом достал из дипломата листок бумаги, набрал номер Куинтаны.
– Извините, лейтенанта Куинтаны нет, – ответил диспетчер. – Куда он может перезвонить вам?
Харм назвался. Диспетчер попросил его подождать минутку. Потом снова вернулся к телефону.
– Лейтенант Куинтана просил связаться с ним по радио, если вдруг вы позвоните. Он перезвонит вам прямо сейчас. Будьте добры» ваш номер?
Харм натянул джинсы, раздвинул портьеры. Яркое утреннее солнце ворвалось в комнату. Он открыл стеклянную дверь, хотел выйти на балкон. Телефон зазвонил.
– Это Куинтана. Все утро сидел на связи с Лос-Анджелесом. Кажется, никто толком не знает, что случилось с Джакобсом. На оружии отпечатки только его пальцев. На машине, главным образом, тоже только его. Ни одного свидетеля. Поэтому я все бросил и пошел с женой на мессу. У вас есть что-нибудь?
Харм рассказал ему обо всем, что знал. Даже о решении разослать письма.
– Звучит довольно ненадежно. Слишком рискованно. Вы уже посоветовались с полицией Лос-Анджелеса? – спросил Куинтана.
Харм ответил отрицательно, сначала ему хотелось выслушать мнение Куинтаны.
– Но письма, – добавил он, – она уже отправила.
Куинтана молчал. Наконец он сказал:
– Давайте подождем, пока вы вернетесь сюда, здесь что-нибудь решим. Я хочу поговорить лично с мисс Уайтт.
Харм всегда хорошо срабатывался с полицейскими. Он не относился к числу детективов-отступников. Слишком долго он тянул ту же лямку. Чем полиция будет больше знать, тем лучше. Так он всегда считал. С Куинтаной у него сложились благожелательные отношения.
Куинтана не сообщил ничего нового, кроме того, что Мирина Джакобс твердо настроена на завершение съемок. Даже сегодня она повторно снимала эпизоды с новой актрисой, приехавшей заменить Тэсс Джуран.
– Она кажется фанатичкой, – сказал Куинтана, – не в состоянии остановиться даже сейчас.
– Значит, вы возвращаетесь завтра? – спросил он.
– Завтра днем, – подтвердил Харм. – Я хочу попросить вас об услуге. Часть писем от поклонника я отослал на экспертизу в лабораторию Альбукерке. Еще до того, как стал сотрудничать с вами. Не могли бы вы связаться с ними и узнать, что они обнаружили?
Харм продиктовал полицейскому название лаборатории.
Ния вышла из ванной, порылась в чемодане, оделась. Харм попрощался с Куинтаной и положил трубку.
– Есть хочешь? – спросил он.
Ния казалась спокойной и очень тихой. Харм понял – несмотря на то, что несколько лет назад она оставила Леонарда, она так и не смогла разлюбить его. Смерть Леонарда ее потрясла. Может быть, на некоторое время у нее притупилось чувство страха за собственную жизнь. Собственное вторжение в придуманный для нее сюжет служило для нее символом выживания. Действовать, принимать решения в этой жуткой истории – значит, видеть свет в конце туннеля.
Они уже вышли из комнаты, когда Ния вспомнила, что ей надо позвонить. Она вернулась, набрала номер, ждала ответа, пристально рассматривая ногти. Потом нажала на рычаг и набрала другой номер.
– Ния Уайтт Сюзанне, – сказала она. – Я в Лос-Анджелесе. Сюзанна по-прежнему в Санта-Фе? – видимо, отвечала секретарша. Ния молчала, слушая, потом заговорила: – Нет, у нее нет возможности связаться со мной здесь. Она разговаривала с моей мамой сегодня утром? Нет, я не буду жить там. Послушайте, вот по этому телефону можно позвонить мне до завтрашнего утра. Передайте Сюзанне, что я завтра возвращаюсь в Санта-Фе. Да, правильно. Спасибо.
Они прошли по темному коридору, спустились на лифте вниз, вышли через вестибюль на свежий воздух. Утро было чудесное. В такой день не может случиться ничего плохого.
Ния взяла Харма под руку. Они прошли несколько кварталов до пляжа. Перед ними ослепительно сиял океан. Дощатый настил пирса казался тесным. Торговцы раскинули свои лотки и палатки. Горожане, озабоченные состоянием здоровья, бегали трусцой. Дети и подростки катались на скейтбордах и роликах. Кто-то просто гулял.
Они заняли столик на открытом воздухе. Заказали кофе. Харм заметил Хирша, стоявшего неподалеку. Тот всегда ухитрялся выглядеть полицейским. В белой рубашке, застегнутой на все пуговицы. Рукава аккуратно закатаны. В ярко-синих брюках. В очках с серебристой оправой. Хирш был довольно высокого роста. Полный, оттого, что любил поесть. Подходя к столику, он снял очки. Харм представил его Нии. Хирш вел себя так, будто знакомство с кинозвездами и прочими знаменитостями привычное дело для него.
– Вот что мы имеем, – начал Хирш. – Есть довольно грубые и неприятные вещи. Вы уверены, мисс Уайтт, что сможете выслушать все?
– Рассказывайте, – сказала она. – Это тот самый случай, когда необходимо знать все.
– Во-первых, револьвер был тридцать восьмого калибра, такое же было применено во время взлома вашего дома. Но в Робин Риз стреляли из винтовки. Единственные отпечатки на револьвере принадлежат Джакобсу. Правда, форма их довольно странная.
