А затем был приветственный ор сотен тысяч не боящихся мороза бермонтцев, встречающих новую королеву и кидающих под колеса машины, на дорогу те самые еловые лапы. Люди пели песни, махали маленькими фонариками — а дорога становилась зеленой, и даже в салоне пахло хвоей.
В замке начинался свадебный пир. В огромном зале стояли сотни столов, и все стулья вокруг них были заполнены людьми. Поля очень проголодалась, и голова кружилась от впечатлений — и больших усилий стоило заставить себя принимать пищу медленно, изящно, чтобы не опозориться перед сидящими тут же коллегами Демьяна. Сестры сидели за отдельным столом вместе с сопровождающими их кавалерами и Святославом Федоровичем, и Полинка иногда бросала в их сторону взгляды — и девочки видели их, улыбались ей, словно поддерживая.
Она присматривалась к сидящим с нею за одним столом монархам. Гюнтер оказался веселым и добродушным. Луциус — высокомерным и сухим, и жена у него была такой же. Император Хань Ши наблюдал за всеми своими узкими глазами, как внимательный кот, Иппоталия и Василина были чем-то похожи — обе очень женственные, красивые, только Вася мягкая, а Иппоталия, несмотря на нежность и красоту, ощущалась сильной. За столом просто полыхало этой силой, которая бодрила почище крепкого вина.
Глава 16
Через три положенных на праздник часа, когда за окнами стало совсем темно, делегации стали подниматься и прощаться. Зал пустел. Удалились и берманские женщины, бросая на Полину любопытствующие взгляды. Последней уходила делегация Рудлога. Сестры обнимали Полинку, шептали всякие ободряющие глупости, всхлипывали. После всех ее обняла Василина.
— Держись, ваше величество, — шепнула она с нежностью. — Мы тебя очень любим.
И, легко скользнув на прощание по плечу сестры рукой, ушла, унося с собой запах молока и родного дома.
Пол осталась одна рядом с мужем и никуда не собирающимися уходить мужчинами. Слуги быстро раздвигали столы, снимали скатерти, гасили электрический свет. Загорелись факелы на стенах, запылали дрова в большом камине. Распахнули окна — и по стенам заплясали длинные тени, потянуло в воздухе морозом и дымом. За несколько минут украшенный зал стал совсем варварским, будто перенесся на несколько веков назад.
— Вот сейчас начинается свадьба, — сказал Демьян с предвкушением. — А до этого была так, церемония.
Он снял мундир, рубашку и остался в одном гьелхте. Мужчины, находящиеся в зале, деловито складывали ножи в огромный котел, тоже раздевались. Поля махом осушила бокал вина, покосилась на мужа. Ей было любопытно и волнительно.
— Встань, — сказал ей жених.
Пол послушно поднялась.
— Вот моя невеста, ваша королева, — зычно крикнул Демьян. — По традиции я даю вам право оспорить мое место рядом с нею. Кто пойдет против меня? Кто желает биться за нее?
— А хороша невеста-то? — насмешливо и громко проорал один из берманов. — Лица не видели, платье всю красоту скрывает. Покажи золото, мой король! Крепка ли телом, мила ли лицом?
— Тело только муж увидит, — ответил Бермонт и оскалился, — а лицом любуйтесь, берманы!
Он повернулся к Пол и поднял полог. Мужчины разглядывали ее жадно — будто не видели ранее.
— А хороша! — загудел кто-то. — Белая, нежная голубка!
— Строптива, небось?
— С хорошим мужем ласковой станет.
— Красавица, стоит за нее биться!
Пол высокомерно поглядывала на одичавших за какие-то минуты мужчин.
— Глаза-то злые, ух! Норов королевский!
— А пахнет цветами и медом, плодовитостью пахнет-то!
— Не боишься, Бермонт, невесту потерять?
— Достойному сопернику и жену отдать не позорно, и корону, — спокойно ответил король, — только вы не загадывайте, потому что она — моя и драться я за нее буду, как ни за кого бы не дрался.
Мужчины одобрительно загудели — и в воздухе запахло азартом и агрессией, и в гудении этом Полина явственно услышала рычание. Она повернула голову к Демьяну — он широко раздувал ноздри, и глаза его уже были желтые, дикие.
— Я сражусь за нее, — поднялся один из берманов, уже в возрасте, такой широкий, как стол.
— И я буду, — встал другой.
— И я!
— И я.
Мужчины — те, которые были неженаты, вставали один за другим. Демьян кивал каждому.
— Жребий! — крикнул кто-то из оставшихся сидеть. — Жребий очередности!
Мужчины затихли, глядя почему-то на Полину.
— Иди. Тянуть ножи. А потом уходи, — тихо сказал ей Демьян. И сжал ей руку.
«Я знаю, что ты победишь».
«Наконец-то ты веришь в меня».
Она не глядя запускала руку в котел, доставала оружие и передавала владельцу — и каждый новый участник встречался криками, хохотом и наставлениями. Кто-то из мужчин чертил на стене имена очередности.
За дверью в зал ее встретила матушка Демьяна.
— Остальные женщины уже ушли, я же осталась служить тебе, — объяснила она мягко. — Как ты потом, через много лет, будешь служить невесте своего сына.
За дверями раздался то ли хохот, то ли рычание. Леди Редьяла прислушалась, улыбнулась.
— Славная будет свадьба, — произнесла она довольным тоном. Пол посмотрела на нее с сомнением.
В покоях, которые должны были стать их общими с Демьяном, королева Редьяла помогла Полине снять платье, распустила ей волосы, подождала, пока она вымоется. Никакой косметики, никакого постороннего запаха. Принесла ей расшитую и прошитую стальными нитями сорочку и подождала, пока Пол наденет ее на голое тело.
— Не бойся ничего, — сказала она мягко и взяла в руку расческу, — наши мужчины после боев бывают грубыми, агрессивными, но на свою женщину не набросятся. А вот слуги и придворные уходят, чтобы не покалечили их. Если будет беситься и рычать — опускай глаза и руки, страха не показывай, в крайнем случае стань на колени в знак покорности, прижмись к земле. Земля тебя защитит. Не противоречь, не делай резких жестов, не кричи и не пугайся. Обручальная и венчальная пара вас намертво связала, он хоть и как в период гона будет, но не обидит. Потерпи первую ночь — жаль, ты не перекидываешься в зрелую медведицу сейчас… — королева-мать вздохнула, хотела еще что-то сказать и осеклась. — Ничего страшного, — добавила она успокаивающе. — Помни — нет мужей лучше берманов и вернее их. Мужчина — тот же зверь, а зверь всякий ласку любит. Да и запах твой он знает.
Она говорила словно сама с собой, медленно расчесывая длиннющие светлые волосы Полины. Взяла какой-то кубок, протянула — пахло медом и ягодами.
— На, — сказала она, — это тебе для храбрости.
Пол выпила его залпом.
— Сейчас я ухожу, — строго сказала Редьяла, — уйдут все слуги, в замке останутся только мужчины и ты. Ворота замка открыты, любой неженатый берман может прийти участвовать в боях. Кто бы ни пришел в спальню — примешь его. Они сейчас там друг друга рвут за тебя, так что некуда отступать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
