— Да, но, по всей вероятности, в этом году его продадут в счет неуплаты налогов, если ты не займешься этим делом.
— Удивляюсь, что его до сих пор не продали.
— Ты же предоставил банку право оплачивать твои счета.
— Я никогда об этом не думал. считал, что это распространяется лишь на всякие мелочи. Услуги и все такое прочее.
— Ну, так вот, на твоем счету почти ничего не осталось, — сообщил мне Билл. — Я только на днях разговаривал с Макнелли. Если ты ничего не предпримешь, то на следующий год дом продадут с торгов.
— Сейчас он мне не нужен. Пусть делают с ним все, что хотят.
— Тогда ты мог бы продать его и реализовать все, что можно.
— Не успею. Мне скоро уезжать.
— Я могу заняться этим. Деньги перешлю, если захочешь.
— Идет. Я подпишу все, что требуется. Из этих денег оплати мой больничный счет, а остальное оставь себе.
— Да как я могу!
Я пожал плечами:
— Ну, как желаешь, но обязательно возьми свою плату и не стесняйся.
— Я положу остаток на твой счет.
— Хорошо. Спасибо! Да, кстати, пока я не забыл, посмотри-ка в ящике стола, нет ли там колоды карт? Я не могу дотянуться до них, а чуть позже они мне понадобятся.
— Сейчас.
Билл протянул руку и открыл ящик.
— Большой коричневый конверт. И очень пухлый. Наверное, они положили сюда все, что нашли в твоих карманах.
— Вскрой его.
— Ага, вот и колода, — он заглянул внутрь, — ух ты, прелесть какая! Можно посмотреть?
— Я…
Что я мог сказать?
Билл развернул колоду.
— Просто чудо, — прошептал он. — Какие-то особенные… старинные, вероятно.
— Старинные.
— Холодные, как лед… Никогда ничего подобного не встречал. Слушай, да это же ты! Разодет, точно рыцарь! Для чего они?
— Для одной сложной игры.
— А ты-то как на них угодил, если они старинные?
— А я говорил, что это я? Ты сам это сказал!
— И правда. Какой-нибудь предок?
— Что-то вроде этого.
— Ого, какая красотка! Да и рыженькая ничего!
— Билл…
Он сложил колоду, положил ее в конверт и протянул мне.
— И единорог красивый, — добавил он. — Кажется, мне не следовало на них смотреть?
— Да нет, все нормально.
Билл вздохнул и откинулся на спинку стула, сцепив руки на затылке.
— Ничего не могу с собой поделать. Карл, в тебе есть что-то очень странное, кроме этой секретной работенки. А меня всегда влекли тайны. И я никогда не был так близок к настоящей загадке.
— Это потому, что ты только что увидел холодную колоду карт?
— Нет, это просто еще один штрих. Признаю, что то, чем ты занимался все эти годы — не моего ума дело. Но есть один недавний случай, который я не в силах понять.
— Какой именно?
— После того, как я отвез тебя сюда, а Элис — домой. Я вернулся к твоему жилому дому, надеясь получить хоть какое-нибудь понятие о том, что произошло. Снег к тому времени прекратился, хотя потом пошел опять. Я четко видел твой след. Он шел вокруг дома и вниз ко двору.
Я кивнул.
— Но следа, ведущего в дом, не было. Непонятно, как ты туда попал. И, если уж на то пошло, то не было и других следов. Следов уходящего преступника.
Я усмехнулся.
— Ты что, думаешь, я сам себя ранил?
— Нет, конечно! В доме даже оружия не было. Я прошел по кровавому следу в спальню, к твоей постели. Конечно, у меня был лишь фонарь, но то, что я увидел — это что-то жутковатое. Такое впечатление, что ты откуда-то появился на постели, весь в крови, затем поднялся и выбрался наружу.
— Ну это, конечно, невозможно.
— И все же, почему нет следов?
— Может быть, их замел ветер.
— А твой след оставил? — он пожал плечами. — Нет, не в этом дело. Если ты когда-нибудь захочешь рассказать мне обо всем, не забудь и об этом, ладно?
— Не забуду.
— Да. И все же… У меня старческое предвидение, что я тебя больше не увижу. Очень странное чувство. Словно второстепенный персонаж мелодрамы, которого убирают со сцены, даже не дав ему узнать, чем кончится пьеса.
— Могу понять твои чувства. У меня самого такая роль, что иногда хочется придушить автора. Но не забывай, что правдивые истории редко оправдывают ожидания. Обычно это грязные шутки и, когда знаешь подоплеку, все сводится к самым подленьким мотивам. Догадки и иллюзии обычно куда интереснее.
Билл улыбнулся:
— Ты говоришь, как и раньше. И все же, я знавал моменты, когда ты впадал в добродетель. И не раз…
— Как это мы перекинулись со следов на мою персону? — заинтересовался я. — Я как раз хотел сказать, что вспомнил. Я пошел из дома по той же тропинке, по которой добирался до него. Очевидно, на обратном пути я стер след, ведущий в дом.
— Неплохо, — одобрил Билл. — А преступник тоже ушел тем же путем?
— Вероятно, так оно и было.
— Очень неплохо, — признал он. — Умеешь ты заставить человека сомневаться. И все же преобладают улики, указывающие на то, что тут какая-то тайна.
— Тайна? Да нет. Возможно, странность. Все дело в том, с какой стороны на это смотреть.
— Или какое слово употребить. Ты читал полицейский рапорт о твоей аварии?
— Нет, а ты?
— Читал. Что, если в нем еще больше странного? Тогда ты признаешь, что я был прав, говоря о тайне?
— Что ж, идет.
— И ответишь на один вопрос?
— Ну, не знаю.
— Очень простой вопрос. Да или нет. И больше ничего.
— Ну ладно, по рукам. Что же было в рапорте?
— Когда полиция получила сообщение об аварии, на место происшествия отправилась ближайшая патрульная машина. Там они обнаружили странно одетого человека, который оказывал тебе первую медицинскую помощь. Он заявил, что вытащил тебя из разбитой машины, упавшей в озеро. В это можно было поверить, потому что он был тоже насквозь мокрым. Среднего роста, телосложение хрупкое, волосы рыжие. На нем был одет зеленый костюм. Один полицейский сказал потом, что он вышел из фильма о Робин Гуде. Неизвестный отказался себя назвать, следовать за ними и давать какие-либо показания. Когда полицейские начали настаивать, он свистнул, и, откуда ни возьмись появился красивый белый конь. Неизвестный вскочил на него и ускакал прочь. Больше они его не видели.
Я расхохотался. Было очень больно, но я не мог удержаться от смеха.
— Будь я проклят! — громко воскликнул я. — Все начинает вставать на свои места.
Билл удивленно уставился на меня, не говоря ни слова, а потом спросил:
— В самом деле?
— Похоже на то. Ради того, что я сегодня узнал, стоило получить удар ножом и вернуться.
— Какая-то странная последовательность событий, — заметил Билл, потирая подбородок.
— Согласен, странная, но я начинаю видеть последовательность там, где раньше ее не было. Одно это уже окупает все.
— И все из-за парня на белом коне?
— Отчасти, отчасти… Билл. Скоро я вновь исчезну отсюда.
— Пока ты никуда не уедешь.
— Все равно. Я об этих бумагах. Лучше я подпишу их прямо сейчас, если не возражаешь.
— Хорошо. Я пришлю их к вечеру. Но не наделай глупостей.
— Поверь, с каждой секундой я становлюсь все осторожнее, — успокоил его я.
— Надеюсь, — ответил Билл, захлопывая свой блокнот. — Ну ладно, отдыхай. С доктором я все улажу. Бумаги сегодня будут у тебя но ближе к вечеру.
— Еще раз большое тебе спасибо.
Я пожал ему руку.
— Кстати, — произнес он, — ты обещал ответить на мой вопрос.
— И правда, обещал. Что за вопрос?
— ТЫ ЧЕЛОВЕК? — спросил Билл, все еще сжимая мою руку. Его лицо было таким же, как всегда.
Я хотел улыбнуться, но передумал.
— Ну, не знаю. Хотелось бы думать, что да… Но я… конечно, человек! Что за глупый… а, черт возьми! Ты ведь серьезно спрашиваешь, Билл? Я обещал ответить честно… — я закусил губы, секунду подумал, затем ответил: — Я думаю, нет.
— Я тоже так думаю, — промолвил он и улыбнулся. — Для меня это не имеет никакого значения. Я просто подумал, что это может иметь значение для тебя — знать, что кому-то это известно, и что этот кто-то относится к тебе так же, как и раньше.
— Я этого тоже не забуду, — вырвалось у меня.
— Ну, до встречи!
— До встречи!
8
Полицейский только что ушел. День кончился. Я лежал, мне стало лучше, и, оттого, что мне стало лучше, мне становилось еще веселее. Я лежал и размышлял об опасности жизни в Эмбере. Обоих нас — и Бранда и меня — уложили излюбленным семейным оружием. Я не знал, кому из нас пришлось хуже, но, наверное, ему. Нож мог достать до почек Бранда, а он и раньше был в неважном состоянии, бедняга.
До того, как клерк Билла принес бумаги, я дважды прошел, спотыкаясь, туда и обратно по комнате. Это всегда полезно. Поскольку все на мне заживало в несколько раз быстрее, чем у жителей этой Тени, я знал, что, по идее, должен вставать и ходить, через полтора-два дня. Эксперимент показал, что я не ошибался. Правда, рана болела, в первый раз сильно кружилась голова, но во второй — уже слабее. Ну что ж, это уже кое-что. Поэтому я пребывал в хорошем настроении.
