— Вы что же, и связи с яхтой не имеете? — поразился Кейси.
— Именно так. В этом вся и прелесть. Как можно испытать чувства путешественника позапрошлого века, зная, что в любую секунду, стоит только позвать, тебя непременно спасут в любой ситуации. Вы читали «Дети капитана Гранта» Жюля Верна?
— Кажется, в детстве смотрел что-то такое по стерео. Там люди путешествовали на фургоне через Австралию?
«Бедный Жюль Верн, — подумал я. — Впрочем, целых 200 лет прошло. Однако же „Робинзона Крузо“ я помню почти дословно… У нас в детстве не было „стерео“».
— А если бы вы потерпели аварию не в десяти милях от обитаемых мест, а в горах посередине континента?
— Постарался бы выбраться и оттуда. Или… Точно так же себя чувствовал, например, Ливингстон в дебрях Африки или первооткрыватели вашей же Австралии…
— Сурово…
— Разумеется. Зато когда я вернусь домой, я могу выиграть сто тысяч фунтов плюс возмещение дорожных расходов.
— Неплохо, — кивнул Кейси и вдруг обратил внимание на моего спутника. — Мистер Джонсон, кажется? Отчего он все время молчит? Глухонемой или языка не знает? Он швед?
— Я же говорил вашему папаше — он буддист. Исповедует недеяние, немыслие. Главное, он постоянно спокоен. Даже когда мы тонули, он не делал ничего.
— Тогда зачем он вам?
— С ним интересно. Что сейчас сделаете вы — я представляю. Что он придумает — никогда. Кроме того, он очень сильный и знает 12 языков. В путешествиях это полезно…
— Вам интересно, когда вы тонете, а он ничего не делает?
— Конечно. Когда вы тонете, а он делает не то — гораздо хуже…
Мы разговаривали, а я все отчетливее понимал, что полицейский мне не верит и что вскоре поступит очень для меня нежелательно.
Что ж, значит, так суждено. Я не сумел убедительно сыграть роль сумасшедшего путешественника. Допустил прокол, не замеченный мной, но очевидный для Кейси. А чего же вы хотите? В нашем времени выходец из середины XIX века, пусть даже такой крутой, как Стенли или лорд Джон Рокстон, спалился бы еще быстрее, чем я здесь.
Ничего-ничего. Не зря я больше люблю играть в преферанс на последней руке. Пусть делает свой заход.
Все равно потом все будет как должно. И не иначе. В противном случае — для чего было все остальное?
Кейси привез меня в свой провинциальный полицейский участок. Нормальный двухэтажный дом, где внизу помещался офис, а наверху — его трехкомнатная квартира.
— Вы не против, сэр, если ваш спутник подождет внизу? — очень вежливо спросил Кейси, но его тон и взгляд не предполагали моего несогласия.
Разумеется, я кивнул утвердительно, хотя для порядка следовало бы повозмущаться, заявить протест или просто спросить холодно — что все происходящее значит?
— Только скажите своим людям (а в участке пристальное внимание к нам проявили сразу три рядовых полицейских, тоже снабженных местными пистолетами), пусть угостят Джонсона чаем и дадут ему почитать газету или журнал, и — без грубостей. Он этого не любит…
Когда мы поднимались по лестнице, Кейси спросил очень по-человечески:
— Вы так беспокоитесь за своего приятеля. А он, наверное, даун?
— Ну и что? — ответил я по-одесски. — Были бы вы дауном, стоило к вам относиться хуже, чем к нормальному человеку? И уверены вы, что мы с вами нормальнее его?
— Значит, все-таки даун, — ответил Кейси не мне, а себе на вопрос.
Неплохая у него была наверху комната, ухоженная, чистая, на полках масса книг, хотя и компьютер с огромным монитором тоже присутствовал. Совершенно другого вида, чем наши, но ошибиться в назначении прибора было невозможно.
Кейси сел за стол, указал мне на кресло напротив и как бы невзначай достал из кобуры свой пистолет, положил перед собой.
— Вы позволите?
Помня уроки Сашки Шульгина, я взял эту пушку быстрее, чем он успел опомниться. Осмотрел, повертев в пальцах. Догадался о принципе действия (нечто электроимпульсное, поскольку нормального дульного отверстия не имелось, а торчали в этом месте две похожие на электроды проволочки и окружающее их кольцо светлого металла). С любезной улыбкой протянул обратно рукоятью вперед.
— Возьмите, господин главный констебль. Сообразили, что, во-первых, я вам не враг, а во-вторых — не в свои игры ввязываетесь? — и тут же, для убедительности, выдернул из-под мышки свою «беретту», крутанул за скобу на пальце и тоже положил на стол перед собой.
— Можно посмотреть? — спросил достаточно ошарашенный моими фокусами парень, протянув руку к пистолету.
— Запросто. — В том же неуловимом глазами темпе я выдернул из рукояти магазин, передернул затвор, поймав патрон в полете, и протянул ему уже безопасное оружие.
— Да…
— Я же говорил — начало XX века. Очень просто и надежно. Наверняка лучше вашего оружия. А теперь быстро — чем я вам не понравился? Чьего шпиона вы во мне увидели?
Нет, выдержка у парня была хорошая.
— Шпиона? О чем вы? Я просто догадался, что здесь вы не жили. На Земле, я хочу сказать. Профессор истории — смешно. Вы не со звезд прилетели?
Хороший вопрос. Уже по их телевизору я узнал, что к звездам они летают, причем куда проще, чем у Ефремова. Примерно так, как в «Попытке к бегству». Без всякого релятивизма, за месяц на сто парсек и обратно. Это было странно для меня, ибо одно дело — фантастика, другое — реальные межзвездные перелеты. Это может показаться странным, но собственные приключения я за фантастику не воспринимал. Тут, как понятно любому, совсем другое дело.
К звездам летали Альба и ее друзья. Но они жили в XXIII веке, и принципы космогации у них были, я бы сказал, более традиционные.
— Давайте, молодой человек, разговаривать как серьезные люди. В чем вопрос? Отчего вы не согласны видеть во мне соотечественника? — Тут я очевидным образом блефовал, поскольку не смог бы выдержать даже пятиминутного допроса. Но ведь и сдаваться без боя тоже глупо. — Был бы я шпионом или агентом инопланетян, наверняка сумел бы подготовиться так, чтобы комар носа не подточил… Легенда, документы, деньги, само собой…
— Согласен… — Кейси выглядел умным человеком, причем не имеющим законченной гипотезы, ради которой стоит стрелять или вызывать группу захвата. Он сам недоумевал и ждал разъяснений, которые могли бы снять его недоумения. — Монета. Ваша монета…
— А что? — Тут уже я искренне не понимал. Хотя…
— Вы историк? Как же вы не знаете?.. Южно-Африканский Союз прекратил свое существование в 1925 году. С тех пор нет такого государственного образования, а последние выпущенные им золотые монеты, как раз в 1913 году, именно в 20 крюгеррандов и крайне малым тиражом, стоят сейчас на коллекционном рынке до 500 тысяч фунтов. В зависимости от сохранности. Ваш — с отверстием для цепочки, это снижает его цену. Но — тысяч триста минимум он стоит все равно. А вы хотели отдать его за 20 фунтов… Отец бы взял, а я ведь не только историк, я еще и нумизмат…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
