Нет, не от хорошей жизни «Харрикейны» были у нас на вооружении. Как только развернулись наши заводы, эвакуированные на восток, на фронт пошли потоком замечательные скоростные истребители МИГи и ЛАГи, с которыми немецкие летчики предпочитали не вступать в бой. О таких самолетах можно было только мечтать в 1941 году.
…Начальник участка сидит в остекленной кабинке, напоминающей милицейскую будку на перекрестке улиц, и отдает приказания по телефону:
- Ко второму причалу двадцать пульманов. К третьему причалу восемнадцать платформ.
Вагоны идут один за другим. День и ночь нагружается все, что поставляют нам союзники. Освободившиеся трюмы иностранных пароходов тут же заполняются лесом и концентратами апатита. Это добро отправляется в Англию и Америку.
В порту знают цену времени. Молодой парень, диспетчер Федоренко, каждые десять - пятнадцать минут заглядывает в сменно-суточный план и тут же подает команду, какой пароход буксиры могут заводить в гавань, какой выводить на рейд. Здесь не нужно объяснять людям, что каждая деталь, выгруженная на час раньше срока, ускорит наступление советских войск. Стало золотым правилом отправлять машины фронту «горяченькими», то есть сразу после выгрузки в порту. Этому подчинено все, в том числе броские, далеко не обычные плакаты, написанные на желтых обоях и развешанные по всему порту: «Вчера бригада Ивана Тимофеевича Константинова выполнила задание на 222 процента. Она выгрузила 323 тонны! Это в ближайшие дни почувствует враг, а наши сыновья и братья, сражающиеся на фронте, скажут нам горячее «спасибо».
Волчков пригласил меня на иностранный пароход. По крутому, почти отвесному трапу мы поднялись на палубу транспорта «Дене-Брин» и зашли в каюту капитана. Нас встретил маленький, сухощавый, беспокойный хозяин судна. Он засуетился, приказал подать вина, закуски, сладости и принялся нас угощать. Захмелев, он сказал:
- Вы, наверное, обижены на нас. У вас есть основания. Мы сами требуем открыть второй фронт. Надо тряхнуть как следует этих проклятых бошей, и тогда с войной будет покончено. Но что могут сделать такие люди, как я? Я могу дать приказ своему помощнику принести и поставить на стол лишнюю бутылку виски, но большее, увы, не в моей власти…
Капитан еще долго распространялся насчет второго фронта, глотая одну рюмку за другой, потом, основательно захмелев, откинулся на диван и захрапел; при этом я даже не заметил, как его ноги в резиновых сапогах очутились на столе. Меня это смутило и озадачило. Переводчик шепнул, что это обычная манера американских и английских капитанов, не надо обращать внимание…
Помощник капитана был «типичный англичанин»: высокий, худощавый, немногословный, с довольно чопорным видом. Пока капитан сладко спал, он неторопливо рассказывал нам, как трудно приходится экипажу.
- Мы не знаем, что такое отдых. Приходим домой, снова нагружаемся и опять идем то в Архангельск, то в Мурманск. В среднем продолжительность нашего плавания полтора месяца только в один конец.
В этот раз за четыре дня до прихода в Мурманск на конвой налетели немецкие торпедоносцы и потопили судно командора конвоя. Тогда Хью Маклауд принял на себя командование конвоем.
Четверо суток, с утра до вечера, не прекращались налеты авиации и атаки лодок. Хорошо, что на транспортах было много артиллерии, оставшиеся транспорты отбивали атаки и без потерь пришли в Мурманск.
Я выразил восхищение мужественным поведением экипажа, на что англичанин хладнокровно сказал:
- Это наша обычная работа, - и, подумав, добавил: - И все же нам далеко до русских…
Волчков провожал меня до гостиницы «Интурист». То было в рождество, которое широко отмечали англичане. В вестибюле стояла пышная елка, украшенная блестками и веселыми огоньками. В холле толпились иностранные моряки и английские летчики в серых костюмах, ладно обтягивающих фигуру, и грубых ботинках на толстой подошве.
Переводчица «Интуриста» сообщила, что они утром прилетели из Англии. И тут разыгралось мое журналистское любопытство. Захотелось поговорить с людьми из другого мира.
Я подошел к молодому человеку, который не спеша кружил возле елки, курил сигарету и рассматривал игрушки. Переводчица познакомила нас, мы сели в кресла; сперва англичанин, оказавшийся штурманом самолета, изъявил готовность дать интервью.
Меня, как, впрочем, и всех советских людей, в ту пору интересовало, что думают в Англии насчет второго фронта.
- Считают бесспорным фактом - второй фронт откроется. Не ясно только, где это произойдет… Я, конечно, говорю не от имени правительства. Так думают люди, такие, как мы с вами… - добавил он.
- А что думает господин Черчилль? - спросил я. Он только развел руками:
- О! Этого никто не может знать, кроме господа бога.
Теперь, спустя много лет, по документам и свидетельству крупных военных историков Запада, мы знаем, что думал Черчилль. Он был главным противником открытия второго фронта. В 1943 году, на так называемой Вашингтонской конференции США и Англии, куда даже не были приглашены представители Советского Союза, Черчилль выступал против форсирования Ла-Манша, против вторжения во Францию. Только это и позволило немцам начать свою третью летнюю кампанию, бросив все силы против Советской Армии.
Я спросил своего собеседника, какие книги о войне вышли в Англии за последнее время.
Штурман был немало озадачен.
- Недавно я видел в киоске сочинение вашего знаменитого писателя Толстого «Война и мир», - сказал он.
- Позвольте, это же роман о войне с Наполеоном!
- Возможно, возможно, - смущенно проговорил англичанин, глянул на часы, сказал, что он просит извинения, его ждут в британской военной миссии, и потому мы должны расстаться.
- Знаете что? - неожиданно воскликнул он, обращаясь к переводчице. - Мы привезли самые свежие английские и американские газеты и журналы. Сейчас я их принесу. Пусть корреспондент почитает и будет знать последние мировые новости…
Я по достоинству оценил находчивость своего собеседника. Через несколько минут он притащил солидную пачку газет и журналов, а сам еще раз извинился и тут же исчез.
Я не был обижен. Мы вместе с переводчицей перелистывали страницу за страницей, изумляясь тому, что рядом с серьезными статьями соседствовали феноменальные глупости, которыми были заполнены страницы заморских газет. В ту пору, когда на полях сражений решались судьбы всего человечества, американская пресса, всегда жаждущая сенсаций, была переполнена такими сообщениями: «Джон Харрингтон из Солт-Лейк-Сити самым серьезным образом утверждает, что он держит мировой рекорд по чиханию. На основании тщательной статистики, которую он ведет уже десять лет, Харрингтон утверждает, что за это время он чихнул не меньше ста тысяч раз» («Этер Тагблатт»). «Чикаго Дейли Трибюн» сообщала: «В начале февраля 1942 года в США возникло первое в стране общество любителей лука. В Каламазу (штат Мичиган) на первом национальном конгрессе «друзей лука» профессор Хацард Халлард сообщил о своем сенсационном открытии: он изобрел эликсир, в тридцать секунд уничтожающий запах съеденного лука. Конгресс решил культивировать для рекламы особую породу «лука-цветка» без запаха. Его можно будет носить в петлице пиджака, как украшение». С таким же серьезным видом американские газеты сообщали о состязании… чинилыциков карандашей. В Нью-Джерси в этом «матче на звание чемпиона мира» участвовали сто человек. После «ожесточенной» борьбы победителем вышел двадцатидвухлетний банковский служащий Уильям О. Кониор. «За 10 минут он очинил 61 карандаш до остроты иголки. За это ему присуждено звание чемпиона и он премирован золотым карандашом» («Винер Таг Вени»). «Студент философии из Кейтация высидел страусовое яйцо. На пари несколько недель он пролежал с этим яйцом в кровати, и в один прекрасный день вылупился птенец».
В одной лос-анджелесской газете мы прочитали несколько страниц объявлений: «Хороните ваших мертвецов на кладбище Глендейл. Земля там легкая, как нигде. И каждое воскресенье дается концерт для умерших с 3-х до 4-х часов дня». Со страниц лос-анджелесской «Таймс» к читателям обращалась фирма, изготовляющая надгробные памятники: «Закажите себе склеп (указаны цены). Жизнь начинается после смерти!» И тут же пламенный призыв конкурирующей фирмы: «К чему жить, если вы можете быть похороненными за 18 долларов!»
Таковы были новости, которые мы узнали из свежих американских газет…
* * *
После многих дней пурги и тумана выдался яркий солнечный день.
Все проклинают хорошую погоду, потому что в шесть вечера загудела сирена, а спустя несколько минут ударили зенитки. Бомбардировщики появились над городом с немецкой пунктуальностью, ровно минута в минуту. Они летели высоко, но шум их моторов слышался во всех концах Мурманска.
