Когда позади раздался взрыв, у него закружилась голова. Сделав последние два шага, он рухнул на скат рядом с лисицей. Сознание он потерял уже в воздухе.
# # # #
— Полная очистка займет месяц, — произнес робохирург, похожий на дерево.
В этот раз дерево было не перевернутым, а вполне обычным. На его ветках распустились белые и розовые цветы, которые тут же превратились в зубы, которые принадлежали крысам, которые собирались по пять и превращались в лис. Лисы были прекрасны, у них были янтарные глаза и множество хвостов, но тоже не было постоянной формы, они вспыхивали и прыгали на потолок, превращаясь в ярких стеклянных медуз. У самой большой лампы было лицо матери, лицо Марии, лицо Марека Лучано.
Басс закрыл глаза. Открыл глаза. Лицо Марека больше ни во что не превращалось.
— Отмокла наша гренка, — улыбнулось лицо.
Басс пошевелил головой, руками, ногами. Все на месте, только вот голова словно чем-то обмотана. Он дотронулся до затылка. Вместо мелкой щетины, с которой он уходил на дело, обнаружились волосы.
— Долго же ты выздоравливал! А у нас тут… — Марек задрожал и растворился в воздухе. Вместо него над Бассом стоял робохирург.
«Опять начинается, — подумал Басс. — Сейчас пойдут цветы, потом зубы…»
— Ох уж мне эти русские спутники! — Марек снова появился рядом. — Пять минут нормальной связи не дают!
Басс приподнял голову: нет, это не глюк. Всего лишь голопроектор.
— Что у меня было?
— Пустяки, пустяки… — Фантомный Марек лениво теребил нэцке на поясе, словно намекая, что отложил кучу дел ради больного товарища. — Слушай-ка, у меня тут отличное дельце заварилось. Русские купили у меня твою игрушку.
— Игрушку?
— Акел, скрещенный с антенной Детей Коралла. Мои ребята на кладбище нашли. Я сразу понял, что это твой скрипт. Отличная работа!
— А что со шкуркой Саймона?
— Ну что ты заладил: Саймон, Саймон… — Марек отвел глаза. — Я тебе, как другу, сначала все самое сладкое.
«Я бы и сам предпочел о кладбище не говорить», — мысленно согласился Басс.
Что с ним там происходило? Все было как в тумане. Зато самый последний, самый дурацкий поступок он помнил прекрасно. Сделал всю работу — а потом взял да и сжег дорогую шкурку! И что теперь сказать Мареку?
На всякий случай он состроил кислую мину. У лежащего на больничной койке всегда есть шанс, что кислая мина сработает. Так и есть: Марек перестал улыбаться и поглядел на Басса с неподдельной озабоченностью:
— Тебе пока не стоит много разговаривать, Василь. Ты мне кивай, ладно?
Басс вымученно кивнул.
— Ага! — Марек снова повеселел. — Так я про акел с коралловым ожерельем. Ох и хитрец же ты! У меня как раз обедал один русский генерал-епископ. И очень сокрушался, что их жаровни частенько попадают не к тем поварам. Они уж чего только не перепробовали. ДНК-сканеры, отпечатки губ, идентификация жестов… Только неудобно все это: пока десять раз не поцелуешь и не перекрестишь — так и не выстрелишь. С камерами тоже ерунда получилась. Думали, если в каждый ствол камеру встроить, так она будет все записывать, и распознавать, и в своих стрелять не позволит. А получили лишь новый жанр любительского кино.
Басс кивнул.
— Вот я ему и говорю — у нас, мол, есть получше гарнирчик к вашей рыбе. И твою пушку ему подсунул. С этой антенной, которая позволяет контролировать носителя. Как раз перед этим я ее на своих крутонах испробовал. У двоих что-то с ушами случилось, но потом я вроде понял…
Марек выхватил из кармана коралловое ожерелье.
Басс застонал.
— Ну извини, дружище. Не дождался я, когда ты оклемаешься. Такая удачная сделка! Я сейчас от этого епископа тебе звоню, прямо из Святороссии. Он тут на своих бойцах твою игрушку тестирует. Очень доволен. Спрашивает, можем ли мы ему десять тысяч штук сварить. Так что если ты согласен…
— Пятьдесят процентов, — перебил Басс.
— Ты меня грабишь, Василь! — Уши Марека едва сдержали его фирменную улыбку. — Клиент мой, ты сам такого никогда не найдешь. Да и скрипты у тебя чужие были. Ты просто их смешал в одной кастрюльке. В моей кастрюльке, кстати. Тебе и десяти хватит, чтобы собственный остров купить.
— Сорок. Только потому, что я не могу встать и дать тебе по роже.
— Перестань, мы же друзья. Одни пончики в школе ели. Двадцать процентов, и я списываю все твои старые долги.
«Что это с ним?», — удивился Басс. До сих пор он полагал, что Марек не простит ему провал с кладбищем. Или новый долг настолько велик, что старые вообще меркнут?
— Все долги? — мрачно произнес он. — А как насчет… последнего дела?
На Марека это произвело странное впечатление. Маленькие глазки воровато забегали по сторонам. И это вместо того, чтобы предъявить Бассу новый счет!
— Ах да, я же тебе обещал за это кладбище долги списать… Ох, и зачем мы туда полезли! Ладно, двадцать пять процентов. Только с условием: у тебя никаких претензий за «Эдем». Я и так расстроился, когда узнал, что Вонг все испортил.
— Вонг?
— Да! Вся твоя работа сгорела! — Марек всплеснул толстыми пальцами. — Когда тебя скат принес, я сразу послал своих кексов, чтобы они там за тобой все подчистили. А сам сижу и слушаю их доклады. Кладбищенская сеть восстановлена. Хорошо, говорю. Двух полифемов нашли, что ты у меня брал. Хорошо. Потом пять каких-то голых скелетов с этими акелами.
— Это я… — начал Басс, но Марек замахал руками:
— Да понял я, понял. Ты слушай дальше. Подходят они к беседке Саймона. И тут Вонг начинает стрелять. От искина — одни головешки. Знаешь, что он сказал в свое оправдание? Он якобы увидел там крысу! Дикую крысу!
«Так вот почему он так передо мной лебезит!», — догадался Басс. Марек полагал, что искин Саймона сжег Вонг. Чтобы не рассмеяться, пришлось снова скорчить кислую рожу.
— Вот-вот, я тоже не поверил! — Марек понял гримасу по-своему. — Хорошо, что этот русский епископ оставил мне в подарок пару ампул одного препарата. Они же там собаку съели на исповедальных технологиях. В общем, сделал я укольчик моему корейцу, он и раскололся…
Откуда-то сзади раздался щелчок. Басс обернулся: платиновая блондинка в коротком зеленом халатике внесла в палату поднос с фруктами. Медсестра поставила поднос на тумбочку и выпрямилась. Две больших зеленых груши остались при ней, оказавшись высокой грудью. Платиновая отступила на пару шагов и встала чуть боком, как бы демонстрируя, что грудь прекрасно держится под халатом без помощи рук.
Опять галлюцинации? Такие сногсшибательные девицы бывают только в дремлях!
«Да куда тебя сшибать, ты и так уже лежишь», — ехидно заметил внутренний собеседник. Басс пошевелил пальцами ног под простыней. Нет, как будто все реально. Он на всякий случай кивнул платиновой, давая понять, что оценил ее шоу. Медсестра улыбнулась одним уголком рта и без слов унесла свои груши обратно за дверь.
«Если это глюк, то не самый страшный», — заключил Басс. Он протянул руку и подцепил гроздь винограда. Похоже на настоящий.
— Это я тебе витаминчиков прислал, — включился Марек. — Как тебе сестричка? Просто мармелад, а-а? Специально для тебя выписал…
— Так что там с Вонгом?
Марек открыл рот, помедлил и снова закрыл. Уж не надеялся ли он, что грудастая сестричка в коротком халатике отвлечет собеседника от неприятной темы?
— Не хотел я тебя сразу расстраивать… — наконец решился толстяк. — Знаешь, как моя мама говорила: «Мозги перед панированием необходимо обсушить, иначе при жарке они распадаются». Ну да пора уже. В общем, ты был абсолютно прав насчет «последней воли» Саймона. Этот искин… и те креветки, которыми ты разгонялся… Сам не пойму, как Вонгу удалось навешать нам такой лапши.
— Нам? Креветки мне ты подсунул. Что в них было?
— Гадость какая-то. Называется «верт». С виду как обычные нанозиты для дремля. А на самом деле… У тебя ведь были глюки?
— Еще какие! Я так и знал, что твоя работа.
— Ну что ты, Василь, мне-то к чему?! Вонг, подлец, заразил вертом креветок, которых я для тебя приготовил! Это часть последней воли Саймона. Оказывается, поп этот вообразил, что его душа после смерти переселится в его искин. А потом ей, значит, нужно подыскать новое тело. Но чтобы все было без шума, понимаешь? К примеру, какой-нибудь одинокий взломщик, предварительно зараженный вертом, приходит на кладбище, лезет к искину. А искин тем временем подключается к верту у него в башке. И перескакивает на эти… как их… дубль…
— На дубль-синапсы нельзя перескочить! — запротестовал Басс.
«На те, о которых я знаю, нельзя», — мысленно уточнил он. — На них можно только транслировать дремль из дремодема. Сами по себе они как приемники без радиостанции».
Но с другой стороны… Призрак матери, предлагающий надеть лиловую курточку, снова встал перед глазами. Значит, это и был «верт», с помощью которого искин Саймона почти что подчинил себе Басса. Видимо, нанозиты верта не такие тупые, как обычные дубль-синапсы. Они используют обратную связь, подстраиваются под собственные воспоминания человека и заставляют его делать то, что им нужно.
