все еще злился на меня. Я чувствовала это с каждым укусом его зубов, каждым шлепком по моей заднице, и всем, что я должна была пообещать, чтобы заработать свой оргазм: не подвергать себя опасности, выходя из дома одна. Везде брать с собой телефон, иначе он приклеит его к моей руке. Ни черта у него не красть. И всегда носить его футболки по дому и ничего больше.
Я должна была признать, что это не был необоснованный список, хотя я действительно верила, что последний пункт был эгоистичным. Я пообещала ему, все из-за четырёхрядный слов.
Мне достаточно и тебя.
Метроном в моей груди пульсировал в другом ритме. Одна из бессонных ночей, грубые руки и белые футболки.
Я положила голову ему на грудь и прислушалась к биению его сердца, как сильно оно билось, синхронно с моим.
Независимо от того, кем я родилась, я всегда считала себя моральным и честным человеком. Возможно, мои корни были слишком глубоки, а может, любовь дала женщине повод позволить своим темным краскам сиять, потому что вдруг я осознала, что буду лгать, обманывать и красть ради этого мужчины.
Я бы сожгла ради него весь мир.
Он был королем Коза Ностры.
И полностью моим.
Глава 50
«Если ты не задержишься, я буду ждать тебя здесь всю свою жизнь».
— Оскар Уайльд
НИКО
Я зажмурился от солнечного света, льющегося через окна, будто небеса спускались на нас, и понял, почему всегда ненавидел оставаться в пентхаусе. Ни одних блядь штор.
Потянувшись к другой стороне кровати и не почувствовав ничего, кроме простыней, что-то ударило меня ножом в грудь. Лязг кастрюль и сковородок, доносившийся из кухни, вызвал у меня мгновенный прилив облегчения. Я провел рукой по лицу. Иисус. Я хотел свою жену, и заработал чертов сердечный приступ, ожидающий своего часа.
Оставив ее здесь вчера, я отправился в свой клуб с твердым намерением выстрелить Себастьяну Пересу в голову, независимо от того, прикасался он к Елене или нет. Он был с моей женой и не связался со мной. Я был не в своем уме, пока он сидел рядом с ней на скамейке в парке и болтал целый час. Я не знал, что помешало мне отправить его тело обратно в Колумбию в коробке — ну, думаю, я это сделал бы. Себастьян был ловким на язык, и я восхищался тем, как хорошо он мог выкопать себе дорогу из дерьма.
Он оберегал ее, пока она выполняла какое-то задание в гребаном Восточном Тремонте. Если бы я остановил ее до того, как она осуществила свой план, то кольцо все еще было бы у нее на пальце, и я все еще верил бы, что она влюблена в другого мужчину, и что она все еще хранила бы секреты, пока не почувствовала бы, что ее совесть чиста.
Я встал, сходил в туалет и натянул пару боксеров, прежде чем пойти посмотреть, чем занимается моя воровка жена.
Новости тихо играли в гостиной, пока она стояла перед плитой, одетая в одну из моих футболок, которая заканчивалась на ее заднице. Ее растрепанные черные волосы спадали на спину, и, черт возьми, моя грудь потеплела от этого зрелища. Я подошел к ней сзади и скользнул ладонью под подол ее футболки.
Она вскрикнула, прижав руку к груди.
— О боже, Нико! Ты меня напугал.
Хорошо. Возможно, она почувствовала хоть каплю того, через что прошёл я.
Я потер ее голую ягодицу, притянул к себе и заглянул через плечо.
— Что делаешь?
— Пытаюсь приготовить тебе завтрак.
Я посмотрел на подгоревшие яйца на сковороде.
— Не очень хорошо получается, да?
— Нет, — вздохнула она.
Я усмехнулся.
— Ты плохо готовишь, детка. — она слишком легко отвлекалась на все подряд: телевизор, чтение, завтрак хлопьями, маникюр. У неё была концентрация внимательна ребенка. — Если хочешь, чтобы все было сделано правильно, ты должна стоять у плиты, пока все не приготовится.
— На этот раз я сделала, клянусь, — настаивала она. — Но потом мама позвонила тебе на мобильный, и я ответила, а она все твердила, что «ужасно волнуется», потому что мой телефон не работает. Я сказала ей, что он, должно быть, разрядился или что-то в этом роде.
Да, не очень-то хотелось делиться тем, что в настоящее время он валяется сломанный на полу моей гостиной. На самом деле, мы оставались здесь, пока Лука не отправил кого-то убрать беспорядок, чтобы Елена не узнала, что я слетел с катушек и разрушил дом. И поскольку она напомнила мне, что заставила меня вновь вести себя как сумасшедшего, я сильно шлепнул ее по заднице.
— Ой! — воскликнула она. — А это еще зачем?
— Крадешь у меня. Врешь мне. Выбери одно.
Она замерла, ее мысли, полные чувства вины, закружились в воздухе вокруг нас. Я вздохнул, развернул ее и прижал ее лицо к своей груди. Она обняла меня, и в горле у меня заурчало удовлетворение.
Возможно, мне не следовало доверять тому, что она сказала мне прошлой ночью, но я поверил. Раньше я думал, что ее трудно читать, но, возможно, это потому, что мне было тяжело сосредоточиться на ее лице. Теперь я видел, как ее мысли проникают в мягкие карие глаза, и слышал их в ее голосе. Ей предстоял долгий путь, чтобы стать Руссо, но, черт, я бы шёл с ней рука об руку на протяжении всей дороги.
ЕЛЕНА
Острая боль в ягодице заставила меня обернуться, сузить глаза и потереть больное место.
Нико уставился на меня с полотенцем в руке, которое он только что использовал как хлыст. На нем были только черные трусы-боксеры, а волосы еще не высохли после душа.
— Объясни еще раз, что произойдёт сегодня ночью.
Я закатила глаза, будто была расстроена, но на самом деле мне пришлось прикусить щеку, сдерживая улыбку, когда я повернулась, чтобы войти в спальню.
— Мужской стриптиз. Знаешь, мужчины, которые танцуют, снимая одежду.
Мы с Нико провели еще одну ночь в пентхаусе, хотя я предпочла бы вернуться домой. Я развлекалась тем, что душила себя с ним днем и ночью, поэтому решила, что не имеет значения, где мы находимся, пока он рядом.
В восемь утра мне позвонила мама, и Нико передал мне свой телефон и снова заснул, пока я разговаривала о своем девичнике, поэтому он и шлепнул меня полотенцем по заднице.
Я направилась к своей сумке, которая стояла на комоде, и порылась в ней в поисках одежды, прежде чем
