а если нужно не куда-то, а просто идти, то ты просто идёшь. Шаг и ещё шаг и ещё, идёшь и идёшь в тумане, никуда не приходишь, просто идёшь. Иногда я люблю это больше всего – ходить в тумане и никуда не приходить, а иногда наоборот.
Очень интересно бывает приходить в тумане туда, куда нужно не тебе, а кому-то другому. Для этого нужно спросить кого-нибудь из соседей, когда они выходят из дома, можно ли пойти с ними. Если они соглашаются, то ты с ними идёшь в туман, и вы придёте туда, куда нужно соседу, очень часто в такое место, где ты сам ещё никогда не бывал. Я видел много удивительных мест в нашем тумане, гораздо больше, чем раньше. Я не очень хорошо помню, конечно, но точно это знаю: раньше я почти никуда не ходил и даже море в первый раз увидел здесь у нас в тумане, поэтому теперь я постоянно к нему хожу. Наверное, даже чаще, чем во все остальные места.
Хотя нет. Чаще всего я выхожу в туман, чтобы просто идти. Если внимательно смотреть под ноги, когда идёшь в тумане, можно разглядеть разное – траву, землю, песок, снег, камни, опавшие листья, ветки деревьев, асфальт, воду. В тумане почти ничего не видно, но если ты идёшь куда-то, то ты немного видишь дорогу, она разная, в зависимости от того, куда тебе нужно прийти. Когда идёшь просто так, видно ещё меньше, но под ногами мелькает вот это, кусочки от разных дорог к разным местам, как будто туман не хочет сам выбирать, по какой именно дороге тебе идти, из снега или из камней. И ты сам не хочешь, и видишь всего понемножку или вообще ничего.
В тумане бывает темно и светло. В темноте горят фонари, разными цветами, но не всегда, а только если тебе нужно, чтобы было темно, и идти в тумане, и смотреть на фонари. Светло тоже бывает по-разному, иногда тускло, иногда очень ярко, даже слишком и режет глаза, я тогда быстро возвращаюсь домой, чтобы выйти ещё раз. Выйти в туман и идти, шаг и ещё шаг и ещё. И глаза тогда почти не режет, хотя яркость, вроде бы, не убавляется.
Идти в тумане можно столько, сколько захочется. Долго, дольше, чем спишь или разговариваешь с соседом или сидишь у моря. Не устанешь, сколько бы ни прошёл. И всегда можно быстро вернуться домой, если тебе станет нужно вернуться домой, или прийти в любое другое место, если окажется, что нужно туда.
Я очень люблю наш туман.
Иногда я иду и думаю разное, мысли. Даже так сразу не расскажешь, о чём. Наверное, обо всём понемножку, примерно как одна и та же, но разная дорога под ногами, если идти в тумане просто так, шаг и ещё шаг и ещё.
Я иду и дышу с туманом, и думаю о том, как нам всем с ним повезло – мне и папе и всем соседям. Мы так чувствуем все, хоть и не помним, как было раньше, но теперь, с туманом, нам хорошо. Лучше, чем было. То есть, наверное, не лучше, а по-другому, когда твоё по-другому – лучшее, что может с тобой происходить. И всегда интересно, вообще всё. Я иду и думаю об этом, и ещё обо всём понемножку, и о том, как здорово, что можно идти, вообще не останавливаясь, долго, почти бесконечно. Думаю, что интересно было бы узнать, проверить самому и убедиться в бесконечности тумана, просто передвигая ноги – шаг и ещё шаг и ещё. И что если у тумана где-то есть конец, край или граница, ужасно здорово было бы туда прийти. И посмотреть, что там.
Сразу почти туда прихожу, конечно. Оказалось, что мне это нужно – найти границу тумана и туда, то есть, сюда, прийти. Тут очень светло, очень ярко, но свет совсем не режет глаза. И никакого тумана нет. то есть, туман – вот он, прямо у меня за спиной, можно руку протянуть назад и почувствовать его сразу же. А тут, где я стою, уже никакого тумана нет, и вообще ничего. Только свет. Я думаю, что это такая граница. И чтобы увидеть то, которое там, а не здесь, там, не в тумане и совсем другое, нужно эту границу пройти насквозь, как до этого в тумане: шаг и ещё шаг и ещё. Мне очень интересно, что там. Ещё ни разу мне не было так интересно. Думаю, это значит, что мне очень нужно туда.
Я стою на границе тумана и света и думаю обо всём понемножку. Думаю, что скажет папа, если я не вернусь к ужину, и что скажет сосед Хоакин, с которым мы договорились идти в пустыню, смотреть на гигантские кактусы в тумане. И соседка Марсельеза Васильевна, которой я обещал пойти в туман вместе с её кошкой, и посмотреть, куда она нас приведёт, если мы договоримся, что идём не друг с другом, а с кошкой. Думаю, что уже знаю дорогу сюда, на границу тумана, значит, возвращаться будет так же легко, как уходить. Думаю, что за туманом и светом начинается самое интересное, и мне нужно, так что я просто не буду медлить. Быстро там всё посмотрю и вернусь, и даже к ужину не опоздаю. А потом расскажу папе и всем соседям, что бывает граница тумана, и про разное другое и странное по ту сторону границы непременно расскажу. Думаю, что им будет очень интересно.
Отступаю от тумана и иду в свет.
Шаг и ещё шаг и ещё.
Те, кто придёт после нас
Мы просыпаемся однажды от абсолютной, невыносимой тишины. Мы просыпаемся и лежим в постели, вслушиваясь в звуки за пределами наших комнат, вслушиваясь и не находя ничего, кроме шорохов и постукиваний и вскриков ночных животных, ни единого привычного фонового звука – мы просыпаемся и понимаем, прежде, чем откроем глаза, что цивилизации больше нет.
Мы просыпаемся без памяти о каких-либо катастрофических событиях: всё, что мы помним, это самый обычный день, и вечер, и то, как мы закрыли глаза и заснули там, в той самой обычной ночи, которая отстоит от нас на довольно значительное расстояние – нам сложно определить, какое именно, но мы чувствуем натянутую тетиву времени, в центре которой абсолютный покой и мы; натяжение постепенно ослабевает, время растекается вязкой чернильной лужей, становится обычным, привычным, таким, как всегда. Мы просыпаемся среди ночи и снаружи нас встречает абсолютная темнота, поэтому нам не остаётся ничего другого, кроме как дождаться утра.
Мы просыпаемся в одиночестве: каждый из нас совершенно один,
