Часа за два доскакали они на взмыленных уже лошадях до стен города, и перед городскими воротами Алексей спрыгнул с коня.
– Гаврила, возьми коня, поставишь в конюшню. Глеб, скачи к сотнику, передай – половцы идут, много. Пусть в набат бьют, ворота запирают. Передашь ему – я к князю, к Чернигову – сообщить надо.
Алексей расстегнул подпругу, перебросил седло на половецкую лошадку и затянул ремни.
– Но! Пошла, милая! – И рванул с места.
Лошадёнка пошла ходко, и уже к концу дня, когда солнце начало садиться, он, запылённый и усталый, подъехал к воротам Киева.
– Воевода в городе? – обратился он к одному из дружинников, охранявших городские ворота.
– С князем ушёл и с войском, – лениво ответил дружинник.
– Вот незадача! А кто в городе за главного?
– Боярин Твердила. Ты его в воинской избе найдёшь.
Алексей направил коня к воинской избе. Где она находится, он уже знал.
Твердила и в самом деле оказался в избе. Рядом с ним сидели два десятника, и все вместе мирно беседовали.
– Здравствуйте, мужи! Я десятник из Переяслава, в дозоре был. В полдень заметил, как на город войско половецкое идёт – много. Кто – не ведаю. Дозорные, что со мной были, ушли в город – предупредить о нападении, я же сюда направился. Помощи прошу.
Гонца под Чернигов послать надо, князя Владимира Всеволодовича известить. Сам бы поехал, да лошадь выдохлась.
Алексей доложил коротко, ёмко и точно, чтобы всё было понятно без долгих разговоров.
– Ох, незадача! – всплеснул руками боярин. – Ладно, иди отдыхай. Места в конюшне для лошади и тебе в воинской избе хватит. Нет дружины-то, со Святополком Изяславичем ушла. Гонца прямо сейчас пошлю.
Боярин отдал распоряжение десятникам. Один побежал отправлять гонца, другой – известить городскую стражу. Половцы могли осадить Переяслав, а могли обойти его и направиться к Киеву – всего-то чуть больше полудня идти. У половцев в походе всегда заводные лошади были, за день успевали пройти до семидесяти вёрст. Тут ухо надо держать востро. Не успеешь приготовиться к отпору, а половцы уже под стенами.
И боярину было о чём поразмыслить. Дозоры послать в сторону Переяслава – это само собой, чтобы упредили, значит, куда степняки направятся. Бить ли в набат, поднимать ли тревогу? Решение непростое. Соберёшь селян из деревень в город попусту – князь по головке не погладит: у крестьян в поле работы полно, отрывать – убытки. А не поднимешь тревогу вовремя – люди не успеют укрыться под защитой городских стен. Стало быть, в плен попадут или погибнут.
Много вопросов сразу возникает, и все решать безотлагательно надо, не мешкая. Сделаешь неправильно – князь накажет, да не бранными словами. От двора удалить может, с постов снять, а то и земли отобрать.
Алексей увидел, как сразу после известия нахмурилось лицо Твердилы, и понял, что боярину есть о чём подумать. Ушёл молча, тем более – сам устал, и лошадка тоже.
Лошадь, всё ещё тяжело поводя боками, стояла у коновязи. Алексей завёл её в конюшню, задал овса, щедро зачерпнув деревянным ведром из ларя, налил в поилку свежей воды, а сам направился на кухню. Ел он рано утром, ещё перед выходом в дозор, и потому сейчас есть хотелось просто ужасно.
В поварне было малочисленно, ведь большая часть дружины ушла с князем, и едоков поубавилось. Но кашей с мясом покормили, хлебушка пшеничного дали, напоили. Поблагодарив, Алексей пошёл спать. Едва скинув сапоги и сняв ремень с саблей, он повалился на топчан и уснул. Не меньше полусотни вёрст сегодня проскакал, расстояние более чем изрядное даже для опытного всадника.
Проснулся он выспавшимся, но мышцы на ногах ныли – ведь временами приходилось стоять во время скачки на стременах, чтобы уж вовсе седалище себе не отбить.
Он сделал зарядку, умылся из колодца холодной водой до пояса и сразу почувствовал себя бодрым. Сытно позавтракал и, вернувшись в воинскую избу, задумался. Что ему делать в Киеве? Если Мономах после получения неприятного известия решит идти с войском к Переяславу, то он двинется короткой дорогой, напрямик – ведь ему надо выиграть время. А идти окружным путём – только запалить коней и не успеть помочь своей столице. Значит, надо идти наперерез. А ещё лучше – переправиться через Днепр и ждать там. Князь по-любому не минует этого места.
Решив так, Алексей пошёл на торг, купил два каравая хлеба, добрый шмат солёного сала, вяленой рыбы, лука и сушёного мяса. Теперь он будет сыт и может ждать довольно долго – не меньше недели, не заботясь о пропитании.
Вернувшись, он оседлал коня и привязал к задней луке седла мешок с провизией. Боярину о своём уходе решил не докладываться – кто он ему? Чужак.
Городские ворота были открыты, и в город тянулись селяне на подводах, в которых сидели дети и лежали немудрящие пожитки. Наверное, боярин всё же решил бить в набат и укрыть селян за городскими стенами. Только Алексей спал крепко и потому не слышал.
Протиснувшись сквозь плотный людской поток, он вышел за городские ворота и повернул направо, к берегу – к самолёту. Там тоже было полно народу, но люди шли от переправы, к городу. Алексей с лошадью был едва ли не единственным пассажиром, переправлявшимся на противоположный берег. Была ещё одна, такая же переправа, но находилась она выше по течению реки, и князь мог переправиться там. Но этого перекрёстка дорог он никак миновать не мог, поскольку это и был самый короткий путь к Переяславу.
Алексей немного отъехал, расседлал лошадь и пустил её пастись – пусть травки пощиплет. Половецких лошадей сеном не кормили, они сами добывали себе корм – даже зимой, из-под снега. Но овёс половцы лошадям изредка давали. Сам же уселся на брошенное на землю седло.
Мимо него тянулись из прибрежных деревень в Киев редкие прохожие и возы – слухи о приближении половцев быстро облетели все земли. Боялся народ. Для защиты дружину в каждую деревню не дашь, потому и искали защиты в крепостях и городах. Тем более что степняки никогда надолго не приходили. Налетят, пограбят и убираются на свои станы и зимовища. Избу с собой они забрать не могут, в худшем случае – спалят. Так новую избу за две недели срубить можно, а немудрящие пожитки и детишек на подводу погрузить и увезти. Иных же ценностей у селян не было. Одного жаль – урожай конями будет вытоптан.
Алексей ждал до вечера, а когда настала темнота, он забрался подальше в кустарник и уснул.
Лошадь, как собака, далеко не отходила. Алексей даже путы ей на ноги не надевал – не уйдёт.
Утром он вышел к реке – до Днепра было не больше сотни шагов. Умылся, напился воды, рядом с ним шумно пила его лошадь. Алексей поел сала с хлебом, сгрыз луковицу. Ух и ядрён лучок, аж слёзы выступили!
Позавтракав, он начал прикидывать, когда может появиться князь. Алексей и мысли не допускал, что он не придёт. Это его город, его престол, и Мономаху он дороже Чернигова. По всем прикидкам выходило, что даже при самом благоприятном раскладе – не раньше сегодняшнего вечера. Пока гонец до князя добе рётся, пока войско под седло поставят, да сюда дорога не меньше двух дней – лошадям ведь отдых нужен, еда. Темп могли поднять заводные лошади, только были они у князя, воеводы и нескольких бояр. Ещё не настолько разбогател князь, чтобы простым дружинникам заводных коней покупать, дай бог всех новиков лошадьми обеспечить. У всех князей и пехота была, и конница, особенно если войско большое. И в Переяславе кони были у всех гридей, потому как дружина сперва мала была, и с ней успеть надо было во все концы княжества, случись что худое. И только лошадь давала скорость передвижения.
Время до вечера тянулось медленно. К закату и без того редкий поток прохожих и проезжающих практически иссяк. Да и те, проходя мимо, с нескрываемым удивлением оглядывались на Алексея – что здесь делает дружинник, усевшись на брошенное на землю седло?
Алексей поел – второй раз за день. То ли поздний обед, то ли ранний ужин, и заодно похвалил себя за предусмотрительность – не зря еду покупал – да и улёгся спать в гуще кустов.
Под утро с реки потянуло прохладой, и он озяб немного – ведь укрыться абсолютно нечем. Хорошо, вечером догадался снять кольчугу, оставшись в войлочном поддоспешнике, а в железе и вовсе бы задубел.
Выбравшись из кустов, он спустился к реке, умылся. Поутру вода была прохладной и бодрила.
Внезапно справа послышался шум. Алексей всмотрелся: далеко по дороге пылила конница. Он бегом вернулся к кустам, натянул на себя кольчугу, надел шлем и опоясался ремнём с саблей. Свистом, как половцы, подозвал коня, накинул ему седло и затянул ремни подпруги. Вскочив в седло, он выехал на дорогу.
Тяжёлый грохот конницы был уже рядом, и Алексей увидел стяг Мономахов. На сердце стало радостно – князь город выручать идёт. Быстро пошёл, а за ним и вся дружина.
Князь останавливаться не стал, просто махнул Алексею рукой – пристраивайся, мол, рядом. Алексей и пристроился.
