Война Германии с Россией. 1941 год
Наиболее значительные уступки немцам правительству пришлось сделать после нападения Германии на Советский Союз 22 июня 1941 г. Сразу же после начала войны на Восточном фронте оккупационные власти выступили с требованием, чтобы датская полиция интернировала ведущих коммунистов, включая и трех представителей партии в фолькетинге. Данное требование Т. Стаунинг и Э. Скавениус решили удовлетворить. Осенью 1942 г. последовала новая волна арестов. Подобные решения, разумеется, противоречили Конституции Дании, но никаких протестов среди членов кабинета не вызвали, поскольку арест производили датские власти, а размещены арестованные были в датских тюрьмах, и это было в полном соответствии с принципами, выработанными на переговорах по разграничению юрисдикции. Впрочем, датские коммунисты и сами серьезно испортили себе репутацию, поддержав и пакт Гитлера со Сталиным, и Советский Союз во время советско-финской войны зимой 1939/40 года. В августе 1941 г. аресты коммунистов получили юридическое обоснование в виде закона о запрещении деятельности Компартии Дании (КПД).
В то же время достижение консенсуса при обсуждении текста правительственного заявления, в котором, со ссылкой на события в Финляндии, выражалась поддержка военных действий Германии на Восточном фронте, заняло несколько дней. Хотя от политики нейтралитета давно уже остались одни лишь иллюзии, ведущие политики, тем не менее, старались публично не выражать симпатий к оккупационным властям, тем более что эти симпатии не были свойственны ни политикам, ни населению.
Поводом же для настоящего внутриполитического конфликта послужило создание добровольческого корпуса «Дания». Ваффен-СС в сотрудничестве с НСРПД и германским руководством в Дании производило — правда, скрытно — набор добровольцев еще с лета 1940 г. Теперь же был объявлен официальный набор в особый датский корпус, имевший датское знамя и действовавший под командованием датских офицеров.
Правительство к созданию корпуса никакого отношения не имело. Его организация предусматривалась договором между Ваффен-СС и НСРПД; к тому же государственный уполномоченный рейха Ренте-Финк, выступавший от лица германского внешнеполитического ведомства, воспользовался случаем и попытался приостановить набор в корпус «Дания», с тем чтобы вербовать добровольцев в финскую армию. Таким образом германский МИД предполагал создать в Дании почву для доброжелательного отношения к Финляндии, чтобы впоследствии оно распространилось бы и на Германию. Однако, судя по собранным вермахтом отчетам о царивших в отдельных датских гарнизонах настроениях, идея эта оказалась безнадежной. Война с Россией не повлияла на отношение к Германии, зато изменила отношение к Советскому Союзу.
Правительство пошло на то, чтобы разрешить датским офицерам вступать в добровольческий корпус «Дания» неофициально, то есть не отправлять их в отставку и предоставить им возможность впоследствии вернуться на службу в датскую армию. Кроме того, пресс-бюро Министерства иностранных дел Дании распространило заявление о том, что командующий корпусом принял на себя данные полномочия «с согласия правительства», а также выделило ему время для выступлений по государственному радио и обязало прессу публиковать рекламные призывы к датчанам с целью их вербовки в ряды корпуса. Этот знак доброй воли со стороны датской «системы» вряд ли можно рассматривать в качестве рекомендации для добровольцев, которых, как и прежде, вербовали в основном в нацистских кругах. Однако он вызвал такую волну гнева против министра иностранных дел Эрика Скавениуса, что Стаунингу, по поручению девяти министров, представлявших в кабинете политические партии, пришлось срочно подыскивать приемлемую для Германии кандидатуру его преемника. Поскольку найти таковую не удалось и к тому же вряд ли имелась альтернатива проводившейся им политике, этот так называемый скрытый министерский кризис разрешился сам собой. Тем не менее он явился одним из многих примеров разногласий в правительстве по поводу способов осуществления политики. Следовало ли только подчиняться четко сформулированным германской стороной требованиям, с тем, чтобы уступки находили понимание среди избирателей, или же нужно было действовать по собственной инициативе, предупреждая выдвижение возможных требований, с тем чтобы добиться одобрения этих действий Берлином? Стаунинг был сторонником второго подхода, в то время как представители партий в правительстве чаще предпочитали использовать первую возможность.
Новый внутриполитический конфликт вызвало требование германской стороны о присоединении Дании к Антикоминтерновско-му пакту. При его обновлении 25 ноября 1941 г. в этот пакт входили Германия и ряд ее союзников. Хотя договор налагал на участников пакта обязательства бороться с коммунистами только на своей территории, то есть обязательства, Данией уже выполненные, присоединение к нему, тем не менее, означало, что страна сделала еще один шаг, чтобы оказаться по одну сторону от линии фронта с Германией. Такое присоединение послужило также поводом к первой после оккупации антиправительственной демонстрации.
Впрочем, кабинет уступил лишь тогда, когда стало ясно, что позиция германской стороны непоколебима. К тому же ему удалось внести в текст договора некоторые оговорки, ограничивавшие сферу его действия. Присоединение к Антикоминтерновскому пакту поставило, однако, вопрос о допустимых пределах политики сотрудничества с оккупационными властями. В декабре правительство заявило, что парламент и население страны будут против отправки военных сил Дании за пределы страны, то есть против их участия в войне, присоединения к трехстороннему германскому военному союзу, а также против принятия того антисемитского законодательства, о котором говорил Геринг в беседе со Скавениусом при подписании Антикоминтерновского пакта в Берлине.
Принятие этого решения стало фактически инструкцией Скавениусу и выражало опасения кабинета — как, впрочем, выяснилось впоследствии, беспочвенные — в том, что Германия постепенно попытается втянуть Данию в войну.
«Телеграммный кризис» 1942 г.
Еще весной 1942 г. в стране царило спокойствие. После убийства в мае 1942 г. шефа германской тайной полиции Рейнхарда Гейдриха на его письменном столе была найдена записка, в которой он выражал удовлетворение обстановкой в оккупированных странах. Однако в том же месяце появились и первые поводы для беспокойства в связи с тем, что бывший министр торговли Кристмас Мёллер, которому удалось перебраться в Англию, начал выступать в радиопрограммах Би-би-си, транслировавшихся на Данию. Примерно в то же время появились и первые признаки организованной подпольной деятельности. В течение лета основным мотивом датско-германских отношений оставалась борьба с набиравшим силу движением Сопротивления. Главное командование вермахта выступило с угрозой ужесточения карательных мер вплоть до вынесения германскими военными трибуналами смертных приговоров. Впрочем, пока оккупационные власти довольствовались организацией заявления премьер-министра Вильгельма Буля по радио 2 сентября, в котором он призвал датчан воздерживаться от участия в подрывной деятельности и содействовать полиции в расследовании соответствующих инцидентов. Речь Буля вызвала волну критики. Однако, учитывая несовместимость проводившейся правительством политики сотрудничества с идеями Сопротивления, следует особо отметить, что этот призыв прозвучал в его устах лишь один раз и под нажимом с германской стороны.
В сентябре беспорядки вспыхнули, когда добровольческий корпус «Дания» в полном составе прибыл на родину в отпуск. А в конце месяца Гитлер, сочтя тон телеграммы, посланной ему королем Дании в ответ на поздравление с днем рождения, сухим и оскорбительным, воспользовался этим как поводом для ужесточения курса в датском «образцовом протекторате». Государственный уполномоченный рейха Ренте-Финк покинул Копенгаген, а датский посол в Берлине был отозван домой. В течение нескольких недель ситуация оставалась напряженной. Кризис продолжался вплоть до конца октября, когда министр иностранных дел Риббентроп потребовал от вызванного в Берлин Скавениуса сформировать новое правительство, имеющее полномочия действовать независимо от ригсдага, и самому возглавить его.
В результате продолжавшихся целую неделю лихорадочных переговоров 9 ноября с огромным трудом удалось добиться одобрения состава нового кабинета фракциями партий. Возглавить его против собственного желания пришлось Скавениусу, а половину мест в нем заняли деятели, не принадлежавшие к политическим партиям. В то же время предложение Риббентропа ввести в состав правительства министров из числа симпатизировавших датским нацистам было отклонено.
