хоть в Аланье, хоть в Пустоши, хоть где-то еще.
Но моя задача заставляла отбросить мысли о ней. Я проверила, не в своей ли комнате Эше, потом вспомнила, что он старался не оставаться один. Вероятно, он снова со стражниками. Но по пути к караульной я наткнулась на Озара, утиравшего шелковым платком вспотевшую голову.
– Султанша.
Он уныло посмотрел на меня.
– Что случилось?
– Моя жена поручила выяснить, где Мирима. Но Текиш сообщил мне, что ее нет в храме. Где она может быть?
Я пожала плечами:
– Разве твой хозяин не знает? Или у него и глаза заросли бородой?
Озар затряс головой, он напоминал испуганную свинью:
– Хадрит не настолько глуп, чтобы попасться там. И поскольку войско Кярса видели всего в трех днях пути, он, должно быть, поскакал к ним.
– Тогда, может, и Мирима поехала с ним?
– Мирима не такая, как ты, она не умеет ездить верхом. Като и его гулямов тоже нет, как и Лучников. Это странно, тебе не кажется? Куда они все ушли как раз перед тем, как мы нанесем удар?
Это все не так уж и странно. Сбежать лучше, чем умереть. Когда выяснилось, что Кярс всего в нескольких днях пути, вероятно, только орден заботила защита своего храма от йотридов.
Я положила руку на плечо Озара, чтобы успокоить его:
– Я уверена, что с Миримой все хорошо. Все ее почитают. Кто бы стал ее обижать?
– В тумане войны случается всякое. Происходят ужасные вещи. Будь проклята Зедра за то, что убила Тамаза, он избаловал нас миром, а теперь мы вцепились друг другу в глотки. И ради чего?
Похоже, на войне торговец пряностями мог многое потерять и мало что приобрести. Вероятно, поэтому он и пытался подстраховаться – ему все равно, кто выиграет, лишь бы кто-то выиграл. Но не такова ли и я?
Я такая же, разве нет? Как супруга Кярса, я хотела, чтобы он победил. Но если Кярс не примет наш брак, я хотела, чтобы он проиграл. Однако… я не могла поверить, что даже задумалась о таком… если Кярс проиграет, готов ли Пашанг сесть на трон… со мной в качестве жены? Две огромные неопределенности.
Все туманно, и все же я должна решить. Если сделаю неправильный выбор, моя голова, несомненно, будет торчать на стене дворца, который я звала домом. Это значило выиграть все или умереть.
Только не для Озара. Он пытался не победить – просто выжить.
– Она объявится, – сказала я. – Поверь.
Он кивнул:
– Твоя сила – наш свет в тумане, султанша.
Эше я наконец нашла – он сидел под статуей симурга, которая, вероятно, была больше, чем настоящий симург, если он когда-либо существовал. А еще на этом месте я истекала кровью… и Эше меня спас. Внезапно я поняла, что голова симурга возвышалась именно там, откуда я наблюдала, как Зедра использовала мое тело для совершения злодеяний, как будто моя душа оказалась в симурге. Странное совпадение.
Слой песка покрывал теперь мощеную площадку под статуей, и Эше чертил на нем узоры. Они выглядели как руны, эти звезды и линии напоминали что-то реальное.
– Что ты делаешь? – спросила я.
Он предложил мне сесть, но мне не хотелось пачкаться в песке.
– Я слышал, они собираются грабить город, – сказал Эше. – Знаешь, какая у меня была первая мысль?
Я покачала головой.
– Запер ли я свой дом, – усмехнулся он. – Разве не печально? Я ведь был Апостолом, кажется, что в другой жизни. Весь смысл нашего существования в том, чтобы помогать другим, а я беспокоюсь только о своем доме.
У Эше даже шанса запереть свой дом не было.
– Я забыла его запереть, – нервно улыбнувшись, сказала я.
– Хорошо. Надеюсь, йотриды возьмут все, что у меня есть. Может быть, тогда… может быть, тогда я вспомню, что должен чувствовать.
Вероятно, это моя вина. Я толкнула его на этот путь и дала надежду, что он сумеет помочь. Но то, что мы сделали, принесло лишь вред… то, что сделала я.
– Наверное, я слишком увлекся тайным, – сказал он, – и забыл о зле прямо перед глазами. Мы должны остановить их… пока воздух не наполнился криками.
– Как мы их остановим? Нас всего двое против орды. Даже сам Хизр Хаз не сумел, и теперь он их пленник.
Он, казалось, задумался над моими словами.
– Ты сам говорил, – сказала я, – что мы с тобой не особенно хорошие люди. Но и не злодеи. Разве не так?
– Что есть зло, Сира? Разве ничего не делать, когда другие страдают, это не зло?
Я покачала головой:
– Я не знаю. Будь у меня сила, я не позволила бы никому причинять боль. Я бы не дала этой суке убить Тамаза. – Мне хотелось признаться Эше. Рассказать, как я спасла его с помощью своего видящего звезды глаза. – Я бы не позволила обижать тебя, Эше. И Пашанг тогда меня послушался бы, а теперь.
Как всегда, я не была честна до конца. Ведь Пашанг сказал, что, если я сожгу мосты, он не станет грабить город. Просто не была готова платить такую цену.
– Причинять страдания можно и без колдунов, – сказал Эше. – Когда люди толпой собираются отобрать то, что они считают своим, но что таковым не является, это уже кошмарно.
Это верно. В конце концов, орда йотридов была более серьезной катастрофой, чем я или Зедра. Если я не способна сберечь свой дом, что тогда с меня толку?
– Эше… Пашанг сказал, что пощадит горожан, если я попрошу Хизра Хаза аннулировать мой брак с Кярсом. А я этого не сделала. Я и есть настоящее зло, не ты.
Он поднял на меня мягкий взгляд:
– Я не могу сказать тебе, что делать. Это твоя жизнь. С черствым сердцем жить легко, но сердце мягкое никогда не перестает кровоточить. А твое – какое?
Я кивнула, полностью понимая его. Эше видел все, как птица, сидящая на верху башни, а я вечно вязла в грязи. Мне нужна его перспектива, а иначе если я и вырвусь из этой грязи, то сгорю в огне, который сама разожгла.
Может быть, если поспешу, я еще застану Пашанга. Я бегом бросилась через сад и дальше, в ворота дворца. Оказавшись внутри, я спросила стражника:
– Где Пашанг?
Он провел меня за ворота и указал на обнесенное стеной скопление роскошных домов в стороне от главной улицы, где жили великие визири. Большинство домов были выстроены из известняка, хотя остальная часть города – из глины или песчаника, и поэтому жилища визирей
