— Ой, ну я же просто промахнулась. А ты и рад меня опять в тупик загнать.
Женщины, вы обожаете процесс прицеливания во всех смыслах. Щуритесь до рези в глазу, задерживаете дыхание до гипоксии[52], долго переминаетесь, выбирая оптимальную стойку. Но чем дольше целишься, тем больше шансов промазать. Вы дожидаетесь идеальной фиксации руки, чтобы потом резко пальнуть, когда надо делать наоборот: целик и мушка тихонько плавают на фоне «десятки», а палец медленно, но неуклонно давит на спусковой крючок.
И тогда — бах! — порядок. Аккуратно и интеллигентно.
Мы ходили с Филиппом по бутовским раздольям, где, слава всевышнему, пока нет глухих тупиков. Гуляли, петляли по дорожкам около пруда. Я рассказывал ему про мою Марусю, и… и до чего упоителен был воздух наших почти подмосковных краев в тот вечер! Ни зла, ни обиды, ни даже ссадин на самолюбии не удержалось в моей душе, омываемой первым тонким сентябрем. Только желание тепло обнять и дать мир этому трогательному незадачливому комочку — Марусе. Молча. Без всех моих сыпучих и беспомощных слов.
— Такие вещи, Кирюх, с нами происходят, потому что мы залазим женщинам в головы, — рассуждал Фил. — Смотри этот телевизор, научись переключать программы, но не вздумай разбирать его. Любознательные самоделкины женщинам генетически не нравятся, потому что им страшен демонтаж какой-то Великой Женской Тайны, страшен разбор их внутреннего устройства на транзисторы и диоды. Что ей мешало честно ответить, что она не знает, сколько будет к тебе привыкать, и пусть все идет своим чередом? Но она захотела показать себя хозяйкой положения и тут же попалась на непоследовательности. Что ей мешало по телефону честно заявить о прекращении отношений или хотя бы сказать, чтобы ты проверил электронный ящик? Однако она смалодушничала, будучи уверенной, что поступает человечно. И знаешь, если бы ты бы по прочтении письма бросился убеждать ее, что согласен на все условия, что пусть все будет, как хочет она, что ты понимаешь, «как это непросто», и готов пока даже «просто дружить», — ты мог бы в итоге склонить чашу весов в свою сторону. Но ты подловил ее, собрал на руках все козыри, а они это ненавидят. Им удобнее жить с телезрителями. Чтобы ахали, но не совались с отверткой. В случае с Марусей ты нарушил правила игры. Ты стал задавать неудобные вопросы. Ты попер против существующего строя. Вот и был в итоге выслан как диссидент.
В том последнем послании мне она так и подписалась — «Маруся». Никто, кроме меня, не звал ее в глаза так. Это новое обиходное имя оказалось единственным от меня, что она себе оставила.
— Господи, до чего же красиво… — жмурился Филя на закат. — Вот мы все бежим вечно, бежим… Боимся куда-то опоздать. Да остановись ты, погляди вокруг! Ну, оштрафуют тебя на десять долларов за опоздание на работу — не беда. Получишь-то ты гораздо больше. Это же наша жизнь. Другой не будет.
БОРБОРИГМЫ[53]
«В Турции люди могут назвать свое имя, но мы-то в России».
Настя
«— Девушка, как вас зовут?
— Мальчики, не время…»
(Этот ответ вдохновил на такие вирши:
Не время для имен,
Не модно быть собой,
Средь прочих всех времен
Нам век определен,
В эпоху безымянности мы рождены с тобой).
«Из-за вашего ума женщины рядом с вами чувствуют себя быдлом». Таня
«Я не праздную свой день рождения с двадцати двух лет, потому что грустно — годы-то уходят… Однако если меня переклинит, то начну праздновать снова». Таня
«Женщина может капризничать на прогулке, мужчина может капризничать в сексе». Аня
«Я позвоню мужчине сама только в том случае, если мне вставит!
— Простите, что и куда надо вставить?
— Ну, в смысле — зацепит». Надя
«— Света, ты читала Александра Грина?
— Не читала я ни хрена, ни ГринА».
(Проезжаем в электричке город «Чехов». Диалог со случайной попутчицей).
«— Скажите, а вы Антона Павловича Чехова читали?
— Упаси боже!»
«— Кирилл, тебе нравится общаться с умными женщинами?
— Да, очень.
— О-о-о! Да ты просто мамонт!» Света
Ждем двух девушек на платформе метро. До этого по телефону заинструктировали их до обморока: «Садиться в ПОСЛЕДНИЙ ВАГОН из центра! В ПОСЛЕДНИЙ! И из него к ближайшему выходу. Вам ясно?» — «Да ясно, ясно, не тупые!»
Видим, как они выходят (из последнего) и устремляются в другую сторону — в противоположный конец платформы. Вокруг суета, народ, толкучка… Пока догнали, пока выудили их в толпе — целая история.
— Ну зачем вы туда поперлись? Мы же сказали: садитесь в последний, а оттуда к выходу.
— Да, конечно, мы прекрасно помним. Но пока мы ехали, мы подумали — а может, все-таки надо было в первый?»
«— Женщина, вы не скажете, где находится Ниагара?
— В Африке!»
«Я не буду ничего говорить, потому что начну сама себе противоречить». Люда Ощипова
«Я не буду ничего говорить, потому что начну говорить глупости». Света
«Когда женщина говорит "мне ничего не надо", это на самом деле значит "отдай мне все"». Дана
«— Вот ум, например, относится к афродизиакам?
— Понятия не имею, о чем ты…
— Не знакомо слово? Какое именно: "ум" или "афродизиак"?
— Про ум девушкам вообще неведомо, а про афродизиак… любопытно». Аня
«— Аня, мы просто хотим понять женщин.
— Мужчинам не следует соваться туда, куда не ступала нога человечества». Аня Маргулис
«Умный мужчина никогда не будет ревновать, умная женщина ревнует». Раиса
«— Запишите мне свой телефон, пожалуйста!
— Мы не пишем, мы считаем». Ира
«Раздражение вызывает другое раздражение, которое, возможно, будет приятно». Оксана
«Наверное, нет, потому что не знаю!» Маша
«Кирилл, когда я общаюсь с тобой, у меня развивается комплекс неполноценности». Саша
«— Кирилл, ты сейчас пытаешься меня стебануть?
— Мои извинения, но что такое "стебануть"?
— "Стебануть" — это значит высказать мнение». Света
«"Дура" обиднее, чем "дурак"»! Лена
«— Кирилл, когда я с тобой общаюсь, мне бывает не по себе.
— А чего так?
— Потому что твои вопросы заставляют меня думать». Аня
«Когда я сказала, что при тебе испытываю дискомфорт, я имела в виду, что это небольшой дискомфорт… или что его вообще нет». Она же
«Кирилл, можно я сделаю тебе комплимент? Ты — мужчина, который способен меня морально подавить». Настя
«Нормальный мужчина — это тот, кто может заткнуть мне рот!»
Надя
«Иногда хочется сделать идиотский шаг, чтобы отвлечься от другого идиотского шага». Таня
«— У меня нормально с чувством юмора?
— А я откуда знаю…
— Ну ты же смеешься.
— Таку меня нормально с чувством юмора!» Ольга Баринова
«У меня подруга была 2 раза замужем за одним и тем же человеком. Сейчас она находится в стадии развода. Сидим в компании очень близких людей, и Аня говорит, что замуж больше не хочет и все такое. На что я и говорю: "Я же не виновата, что тебе не повезло с двумя твоими бывшими мужьями!" Эту фразу мне до сих пор вспоминают». Она же.
«Женская география — это 1000 км от Москвы. По женской географии — это места не столь далекие от Москвы, места, куда можно съездить отдохнуть, но это все равно не так хорошо, как Кан-нары. Мужская география — это 1000 км от Москвы. Это озера, реки, леса, в которых водятся звери, рыбы, птицы, куда можно съездить посмотреть на природу, изучить флору и фауну. Может быть, поохотится — соответственно, убить животное. Хорошо отдохнуть, то есть соединиться с природой». Она же.
«Женская физика — это какие-то кружочки под которыми стоят какие-то палочки и кружочки и написаны странные циферки и буковки. Эти странные циферки, палочки, кружочки и, там, буковки означают… нутам, не знаю, что означают…ну на этом все и заканчивается. Мужская физика — это, наверное… сейчас… подожди… подумаю… это, наверное, С2Н50Н». Она же.
МАЛЕНЬКОЕ ПОСВЯЩЕНИЕ
Авторы любят очеловечивать свои творения разными видами автографов. Бывает так, что фото на обложке заставляет иного читателя прерывать чтение на самых резонирующих, волнующих местах и помногу раз всматриваться в лицо писателя. Мы иногда словно сличаем зазвучавшее в нас эхо с внешним видом человека, который окликнул наши души верными словами.
Не реже авторы в самом начале размещают посвящения: «Любимой жене», «В память об отце», «Моему Учителю»… И мы додумываем влияние упомянутых людей на того, кто писал. Что дали они ему? Что разбудили в нем? Подозревали ли они, что в их честь будет создано что-то бессмертное?
Нам потребовалось высказать все, что у нас накопилось, прежде чем мы поняли, кому хотели бы посвятить наши записи. С незапамятных времен человечество рождало необычных людей. Они отличались от остальных повышенным беспокойством, неравнодушием и учащенным пульсом преобразования. Они приходили к нам, недоуменно взрослели, а потом бросались переделывать этот мир по велению сердца, исходя из какого-то интуитивного ощущения правильности. Они хватали это сонное, инертное человечество и протаскивали его сквозь энтропийный мрак к свету новых горизонтов. Зачем, если так подумать? От них отбрыкивались, их пинали, их проклинали, их жгли на кострах, но в итоге вое равно правда оказывалась их. Через десять, двадцать, сто лет после них вдруг обнаруживалось, что они угадали. Но им уже невозможно было пожать руку, и только цветы на могилах увядали несвоевременной человеческой благодарностью.
