– Вот уж, знаменитый… Во всяком случае к тебе я приехал не как маг, а как столяр. Мне нужны декоративные латунные петли, под сундук для приданого.
– А почему ты не обратился к Борло?
– А потому, – я попытался подражать тону Риссы, – что его отец делал такие дивные чайники, просто загляденье…
Миррин рассмеялась, отчего морщин на ее физиономии появилось еще больше.
– Петли нужны примерно такие, – я протянул листок бумаги с наброском.
Она взяла листок и нахмурилась.
– Тебе нужны настоящие петли или декоративные накладки? Ты собираешься делать внутренние, из железа?
– Не хотел бы, не люблю ничего фальшивого. Предпочел бы настоящие, если смогу это себе позволить.
– Фальшивок и я не люблю. И по твоему образцу работать не стану. Сделаю по-своему, за пять серебреников. Это со стоимостью шурупов и прочего крепежа: возни с ним много, а радости мало.
– Делай по-своему. Но имей в виду: сундук будет тяжелым, так что петли нужны большие и прочные.
– На твоем рисунке размер один к одному?
– Вообще-то, можно даже побольше.
– Могу и побольше. Даже на глазок. Ты готов на меня положиться?
Не знаю почему, возможно, из-за впечатления, произведенного лампой и подсвечником, или потому, что с ней имела дело Лисса, она внушала мне доверие. Я кивнул.
И тут снаружи донеслось ржание.
Мы оба – я с посохом, Миррин с клинком – метнулись к двери.
Какой-то малый в серых лохмотьях валялся у стены, другой, в рваной и грязной рубахе, замахнулся на Гэрлока суковатой дубинкой.
– …ах ты, скотина…
Увидев меня, грабитель отвернулся от пони, чтобы нанести удар мне, но мой посох оказался и быстрее, и крепче. Первый удар избавил его от неуклюжего оружия, а второй отправил на мостовую – стонать рядом с ушибленным товарищем по разбойному промыслу, которого Гэрлок ушиб копытом.
– Йенс, я тебя предупреждала! – промолвила Миррин, подходя с кликом в руке к тому малому, которого отбросил к стенке мой пони.
Я оглядел узкую улочку. Седая женщина выглядывала из полуоткрытого окна, мальчонка, в штанах и тунике, явно сшитых из мешковины, таращился с крыльца, готовый в любой момент юркнуть за дверь.
– Миррин, я не хотел с тобой ссориться.
– Ты идиот! И почти покойник! – Миррин взмахнула мечом, и на щеке Йенса осталась красная полоска. – Это последнее предупреждение: в следующий раз ты умрешь. А теперь вставайте и проваливайте оба. Живо!
Оба разбойника, пошатываясь, поднялись на ноги. В этот миг я ощутил что-то неладное, и посох, чуть ли не сам по себе, ударил одного из них по руке. Нож упал на мостовую, оборванец схватился за перебитое запястье.
– Неужто вы никогда не поумнеете, дуралеи? – рявкнула Миррин. – Этого человека зовут Леррис, вы что, о нем не слышали? В городе нет другого человека с таким именем. Он маг и этим самым посохом прикончил нескольких чародеев и несколько дюжин солдат. Во всем Кифриене только он ездит на горном пони, а у вас, кретинов, хватило дурости попытаться этого пони украсть. А ну убирайтесь!
Ненависть в глаза грабителей потускнела, вытесненная страхом. Они заковыляли прочь, один, держась за щеку, другой – за сломанное запястье.
Миррин наклонилась и подняла нож.
– Неплохая работа. Краденый, ясное дело. Ну что, будем заканчивать?
Я погладил Гэрлока и направил поток гармонии в рубец на его боку.
– Все в порядке, дружище…
Пони заржал.
– Может, оставить дверь приоткрытой? – спросил я.
– Как хочешь. – Она пожала плечами. – Но поверь мне, больше с тобой никто из здешних связываться не захочет. Вот почему я устроила эту показуху: хороший урок работает лучше, чем убийство. По крайней мере в большинстве случаев.
Я покачал головой. Похоже, у ее двери появлялись и мертвые тела.
– Больно уж ты чувствителен для прославленного воина, – заметила Миррин и шагнула внутрь.
Войдя за ней, я отодвинул стул, чтобы видеть Гэрлока через открытую дверь, и вздохнул.
– Да какой я воин?
LXIV
Дайала, имевшая серебряные волосы, но отличавшаяся внешне от совсем юной девушки лишь темнотой под зрачками да едва заметными морщинками в уголках слишком проницательных глаз, стояла перед песчаной площадкой в Великом лесу Наклоса.
– Будь что будет, – промолвила она. – Да позволят мне пески узреть, как и в какую сторону смещается Равновесие.
Умолкнув, женщина сосредоточилась на ровном, неподвижном песке, и из него постепенно стала проступать карта Восточного Кандара. Пытливые зеленые глаза всматривались в песок, и на лбу ее выступили бусинки пота, хотя свободно опущенные руки не выдавали напряжения.
Со временем на тонкой полосе более темного песка выступил песчаный валик, обозначавший дорогу из Виветта, через Кертис, на Джеллико. Дайала кивнула. Участки безобразного, красноватого песка продолжали вспучиваться и клубиться вокруг Великого Северного залива и близ границы Слиго с Фритауном.
Несколько долгих мгновений она внимательно рассматривала карту, а потом вздохнула и сконцентрировалась сильнее. Волна тьмы, распространяясь с юго-востока, стала подбираться к зоне пузырящегося хаоса. Еще одна, такая же, появилась на краю Великого Северного залива и поползла на запад.
А потом песок с силой сдерживаемого взрыва взметнулся вверх.
Дайала отступила, отвернулась и укрылась в гармонической тени леса.
По щекам ее струились слезы.
LXV
Прежде чем заняться столом для Антоны, я набросал план Вигиловой каморки и показал ему.
– Ты получишь от меня всю необходимую помощь, но основную работу тебе придется делать самому.
Парнишка кивнул.
– Вот и прекрасно. Теперь я займусь своими делами, а ты, будь добр, разожги огонь и вымети стружку да опилки.
Он снова кивнул, но уставился взглядом в пол.
– Понимаю, Вигил, у нас в мастерской и без того чище, чем в большинстве мест, где тебе случалось бывать, но это грязи бывает слишком много, а не чистоты. Будет чисто, опилки не станут попадать в клей, нам не придется чихать. Да и вообще, любая неаккуратность меня огорчает.
Вигил пожал плечами и заковылял к угловой нише, где хранился веник.
Я сверился с чертежами и принялся обстругивать рейки для ящиков левой тумбы, то и дело поглядывая на Вигила. Тот, похоже, работал с охотой, что не могло меня не удивлять. Самому-то мне, в подмастерьях, этого сильно недоставало.
Вигил только-только покончил с уборкой, когда на двор вкатил закрытый серый экипаж, запряженный подобранными в масть гнедыми конями. Герба на застекленной двери не было, но кто там находится, я понял сразу.
Возница и охранник были одеты в толстые стеганые куртки. Оружие стража составляли арбалет, меч, тяжелый пистолет и длинное копье. За последние восемь дней мне довелось повидать больше пистолетов, чем за всю предшествовавшую жизнь, и это отнюдь не радовало. Раз люди носят огнестрельное оружие, значит, оно работает, а если так, мир стал избыточно упорядоченным. Уж не связано ли это со стенающим под Кандаром неистовым хаосом? Надо бы разобраться, да все времени нет…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
