— Вернулся Горан, он ничего не обнаружил.
— Значит, доказательств нет?
— Остальные пропали.
— Значит, нет?
— Десять доверенных людей пропали без вести. Разве это не доказательство?
— Вызови Яриния, бес тебя подери. Пусть пустит своих…
— Нет! Редрин, я ему не доверяю.
— А-а! — протянул государь, выпучивая и без того круглые навыкате глаза. — И тут заговор! Значит, еще и Яриний! Кто еще? Кухарка пытается меня отравить, стражник на воротах на тебя странно косится, первый советник ночами точит кинжалы, а второй тайком подмешивает слабительное в компот первого?
— Нет, ваша милость! Кухарка ворует мясо, но ровно столько, сколько ей положено, стражник на воротах, тот, который дежурит по нечетным числам, спит с женой дежурящего по четным. Первый советник ночами пишет трактат об управлении государством и надеется через месяц-другой вам его показать, а второй страдает лунатизмом, отчего гуляет по ночам. И да, он пытается подсидеть первого советника, но у того, несмотря на написание трактата, хватает времени, чтобы мешать злодейским помыслам, умудряясь воровать все неглупые идеи второго.
— Хм… Какая осведомленность, вы забыли, что второй советник состоит в любовной связи с княгиней… Впрочем, оставим имена.
— Забыл, — согласился Орник, — но коли вы столь много знаете о своих подданных, то почему слепо доверяете Яринию!
— А вот тут еще интереснее, Мадера. Ибо Алимарн считает, что я слишком слепо доверяю тебе! И, думаю, вы оба правы. Я не даю тебе разрешения открыто вступать в конфликт с Цитаделью, и скрытно тоже. Так и передай Ильме и моему брату.
— Ваша милость! Редрин!
— Довольно. Что по луарскому конфликту? Где послы?
— Я не занимаюсь этим вопросом, ваша милость. Я колдун, — огрызнулся Мадера.
— Тогда иди отсюда. И где мой советник? Трактат пишет?
— Успокойся, Мадера. Не пори горячку. Сядь, выпей. Нам не привыкать действовать за спинами государей. Сделаем как обычно.
— И как?
— Не мы развязали эту войну, не нас и судить!
— Но он хочет доказательств!
— Значит, я предоставлю доказательства. У меня похитили единственную дочь, похитили, чтобы бессовестно использовать как тупой источник силы! Как метод воздействия на мое хладнокровие и на мои решения! — Ильма сложила пальцы под подбородком. — Это нельзя простить.
— Вы воспользуетесь этим?
— Я воспользуюсь всем. — Владычица сузила глаза. — Я воспользуюсь всем, что у меня есть, Мадера. Всем…
В библиотеке не было окон. Сквозняки вредят фолиантам, свиткам, особенно тем, которым больше тысячи лет. Так же им вредит и магия, даже самая простая, даже чистая сила может нарушить хрупкое равновесие старости. Агний Фарт с ужасом смотрел на полсотни световых сгустков силы, парящих под потолком. Он специально возил свечи из Луара, зажигал не больше одной единовременно.
— Фарт! — кликнул его Аарский младший. — Вы больше переживаете за свою шкуру или за культурное наследие?
— А?
— Милсдарь Агний, очнитесь. Я говорю, что сюда идут инессцы. И их достаточно, чтобы разобрать ваш замок по камешку.
— Замок готов к обороне! — буркнул Кавель Фарт.
— Нет никакой обороны. Хенрик прав.
— Отец! Но это же наш замок!
— Как только мы вступим в бой с инессцами, Владычица объявит войну. Мы не готовы. Оставим замок, пусть чувствуют себя дураками.
— Как не готовы? А химеры, а войска?
— Войска в Цитадели, химеры неуправляемы, как и исток. Мы уйдем и вернемся позже. Вернемся так, что у них будут поджилки трястись!
— Но… — Кавель печально склонил голову. — А как же библиотека, вещи…
— Ценное вывезем, — тихо проговорил Фарт. — Что успеем… Остальное сожжем. Можно, конечно, сделать еще кое-что…
— Все было так, как нам хотелось бы видеть. Мир не изменился. Мир вообще меняется с немалым трудом и с большой неохотой. Тот, кому судьба пророчила пахать землю, — пахал, кому обещали золотые горы и немалые успехи, получал и первое и второе, идя по головам тех, кому напророчить забыли. Те, у кого что-либо не случилось, канули в Лету, ибо такова судьба большинства. Нет, мир не изменился, он шел по накатанной и будет идти и впредь. Однажды закончится вражда магов и колдунов, ведь никакая вражда не длится вечно. И добро всегда побеждает зло, а право называться «добром» получают победители, ведь они смогли доказать это право. Так, однажды победившие маги Цитадели будут возносить хвалу торжеству прогресса и просвещения. И назовут прогресс и просвещение добром. А если Инесса сломает Цитадель, то колдуны скажут, что остановили бесчеловечные дела магов. И назовут «добром» гармонию природы, естественный круг развития всего сущего.
Объединенные княжества Сауринии, сейчас потрясающие кулаками, назовут Редрина Филина государем единения, который подавил междоусобную вражду, и восславят его, присоединившего вольные земли к государству Велманскому. Эльфы в Грионе будут радоваться его милостям и небольшим налогам. А история запомнит конфликт с Луаром как маленькое недоразумение, ведь, видят боги, государь Редрин был большим другом короля луарского. «История рассудит», — гласит пословица! И не врет! Нет, не врет! Мир полон свершений и подвигов, а о тех, кому ради подвигов срубили голову, бывает, слагают баллады! Слагают менестрели, мастера своего ремесла. Такие, как Валья из Вирицы, славный малый, лучший в поэтическом цеху! Я докажу! Он был из тех, кто, несмотря на страх, бросался в пламя и горел рыдая! И ради правды был готов упасть на… Эй! Хоть кто-нибудь меня слышит! Эй!
Бесы! Я совершенно один, совершенно! Моя публика нынче грязные и голодные крысы. Что смотришь на меня, усатая! Али я тебе не мил? Хочешь сухарик? Хочешь! А не дам, а нету! Даже дерьма нет, ибо мне нечем! И ради славы был готов упасть… или правды! Эй, магики, колдуны, короли, драконы! Вы губите меня, губите, проклятые невежды, свет культуры! Уйди, серая, а то я тебя съем. И напишу балладу о том, как Валья Вирицкий — поэт, менестрель, певец, столичный зазнайка и балагур — жрал крыс! И хрустели белые кости на грязных вонючих зубах!!! Чтоб вас всех с вашей враждой, оппозицией! И опытами. Мне уже по горло ваши крики и вопли, меня тошнит от запаха горелой плоти, мутит от детских стенаний за стеной, я не могу больше это слышать. НЕ МОГУ! Выпустите меня, бесы!!! Или убейте, убейте уже. О боги, как я хочу жрать! Крыска… крыска… иди сюда…
А тебе чего надо? Ты уходи, я на тебя в обиде, стенания твои не тронут слух, как только призрак твой в ночи я видел, дрожали жилы моих ловких рук. Из пальцев вон — и выскользнула чаша, ах, прочь! Злодейка, прочь же, смерть моя…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
