Филипп принес охапку веток, бросил и ушел опять. Солен его не заметил.
11
Жарка обернулась и чуть не выронила котелок.
— Филипп! Что тебе надо?
— Решил проводить тебя до ручья, мало ли, места здесь неспокойные.
— Отвали. Сама справлюсь.
— Как грубо.
— Ну, извини. — Полукровка набрала воды из родничка и начала подниматься по тропинке к стоянке. Парень шел почти бесшумно, но убийца чувствовала его спиной.
— Может, все-таки объяснишь, почему ты выбрала такую жизнь?
— Не хуже других.
— Кошмары по ночам не мучают? Клиенты во снах не являются?
— Если убивать наверняка, то не являются. Хочешь, докажу? Убью тебя сейчас, прикопаю в тех кустиках и буду спать спокойно.
Серебристый клинок со свистом рассекает воздух, заканчивая аккорд победным звоном осыпающегося стекла разбившейся жизни. Маленькая девочка выползает из-за сундука, так и забыв встать на ноги, прямо на четвереньках торопится к лежащей на полу женщине. Молодой эльфийке. Та смотрит вверх, не моргая и не дыша. Некоторые эльфийские кланы жестоко карают своих собратьев, осмелившихся сблизиться с человеком. Не все, а точнее, только два. Девочка теребит мертвую мать, но, не дождавшись ответа, начинает тихонечко скулить. Отец лежит рядом, он тоже не дышит.
— Что там еще? — удивляется убийца.
— Ребенок.
— Человечий выродок? Прикончи его. — Но тот сомневается, смотрит в огромные серые глазищи перепуганной девочки. И медлит.
Стрела тоже свистит, рассекая пространство.
Но тише. И врезается в основание позвоночника. Убийца не дошел до ребенка, только кровь веером брызнула на льняную ткань платьица.
Главный был немного проворней, и вторая стрела завибрировала, глубоко уйдя в дерево.
Но третья попала.
Эльф выбежал к дому и как вкопанный встал, не доходя до крыльца, трупы было видно и с улицы. Девочка даже головы не подняла.
— Не успел. — Эльфийские кланы отказались от убийства оступившихся и их семей, попросту исключая неслухов из рода, потому что любовь смела и безрассудна и ей все равно, человек то или эльф. И не все близкие отрекаются от оступившихся. Даже те, кого когда-то отвергли, предпочтя человека. Эльф все же подошел к женщине, наклонился и закрыл мертвые глаза, потом мужчине. И только тогда заметил маленькую полукровку.
— Это твоя мама?
— Да. Ты меня убьешь? — очень по-взрослому спросила девчонка.
— Нет, я тебя заберу с собой.
— Зачем?
— Не оставлять же тебя здесь одну. — Мужчина поднялся с колен, протянул руку малявке, та недоверчиво на него покосилась и встала сама.
— А это ты убил тех дядек?
— Я.
— Научишь меня так стрелять?
— Научу, — усмехнулся эльф.
И научил, воспитав Раджаэль как собственную дочь.
— Что же ты злая-то такая?
— А ты не приставай ко мне, и я буду добрая. — Филипп и сам не знал, зачем прицепился к полукровке, поэтому смолчал.
Внезапно Жарка поставила котелок на землю. И присела, показывая парню рукой, мол, тоже присядь.
— Что?
— Тсс.
— Да что случилось? — одними губами спросил он, но тут услышал сам. Рядом кто-то шел.
Голоса были отчетливые, хоть и говорили шепотом.
— И на что им энта кошка? Вот приспичило, вынь да положь кошку. Да еще и крысодавку.
— Для внучка егойного, что ли?
— Да не, ему, мол, крысы по углам мерещатся, а мы кошку в деревне ищи, потом кради… Все руки исцарапает и ползамка обгадит! И как мы догадаемся, что это крысодавка?
— Тебе-то что?
— Да… — Мужчины отошли дальше, и голоса стихли.
Жарка встала и отряхнулась.
— Не нравятся мне они. Проследить бы за ними.
— Нормальные мужики: служаки или дворовые.
— И все же я прослежу. Если к утру не вернусь, идите дальше. Я вас догоню.
— Я пойду с тобой.
— Нет.
— Жарка, ты…
— Я каратель, а не экзальтированная девица. У тебя есть деньги с собой?
— Да, пара медяков. И корона, кажется.
— Найми меня.
— Что?
— Найми меня. Закажи мне убийство, кого-нибудь из наших.
— Зачем?
— Спросишь у Велора, он объяснит.
— Ну, Майорина.
— Не так. Проси меня убить колдуна. И предлагай цену.
Филипп, наконец, произнес нужную формулу, и убийца, выхватив у него монету, исчезла. Парень покрутил головой, Жарка будто растворилась в лесу. Ни следов, ни магической ауры, ни скрипа снега, только котелок стоял, где оставила его убийца. Парень подхватил котелок и пошел к стоянке.
Солен сидел на одеяле у костерка, жадно читая в свете отблесков пламени.
— А Жарка где?
Филипп только развел руками.
— Остальные еще не вернулись?
— Нет.
— Уже темно.
— И где все-таки Жарка! — Дворянин подозрительно посмотрел на молодого чародея.
— Почуяла добычу и растворилась в темноте. — Он водрузил котелок на костер, поворошил дрова, подкинул пару сухих веток и присел на одеяло.
Вода закипела, Филипп высыпал в котелок содержимое холщового мешочка — сразу резко запахло смородиной и мятой. Дворянин черпанул заварки.
— Подожди ты! — одернул спутника молодой колдун.
— Я люблю зеленый. А то с вашего зелья опять всю ночь проворочаюсь.
— А, ну тогда ладно. — Филипп хлопнул парня по плечу. — Извини, просто…
— Ты привык, что я ни беса не знаю?
— Ну, пару бесов ты все-таки знаешь. И очень близко. — Фил поочередно изобразил Майорина и Хорхе.
Солен захохотал.
— Забыл еще вот это! — Дворянин скрестил руки на груди и гневно нахмурился.
В этот раз смех разорвал ночную тишину. В темное небо сорвалась одинокая птица, напуганная громким хохотом, потом, поняв, что опасности нет, птица опустилась на ветку на дереве около стоянки. Она осуждающе надулась и уставилась на крикунов черными бусинами глаз.
— Убить! Всех убить! Чтобы к завтрашнему дню ни одной твари в замке не было!!!
— Но, господин! Я уже послал за крысодавкой, утром будет.
— Утром?! А что будет ночью, ты подумал? Ты подумал, что они схарчат за ночь? Меня? Тебя?
— Но, господин…
— Сам будешь ловить, Эленар. И дворню заставь! Боги, ну почему эти твари имунны к магии! Как вы могли такое создать!
Под скамьей, придвинутой к стене, закопошился серый комок. Фарт взмахнул рукой. Брызнула кровь, раздавленный крысеныш издал последний писк.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
