- И не только, молодой человек! Вы очень сильно взбаламутили наше тихое научное болото. И оно, кажется, не остаётся в долгу. Они не хотят видеть того, что видят перед носом!
Дмитрий Иванович вспомнил про давнюю вражду к эзотерикам и вдарился в приятные воспоминания, как он, вместе с другими учёными создали целую комиссию по разоблачению медиумизма. И как протекала та работа. С перипетиями ругани со стороны адептов.
- Как и в случае со спиритами, - заметил Василий, - у наших физиков взбрыкнула Вера, против фактов. И как говорил Фёдор Михайлович, "при "хотении верить", хотению может быть дано новое оружие в руки"(27)
- Нравственная позиция должна быть! - подчеркнул Менделеев. - Дабы не переходить в сознательный обман. А их "хотения" заслонили им "Его Величество Факт"!.. К сожалению.
- И что посоветуете делать в сложившейся ситуации? - осторожно спросил Василий, зная, что Менделеев бывает очень резок в суждениях.
Дмитрий Иванович на минуту задумался.
- У вас очень хорошо получается удивлять общество небывалыми вещами. - заметил он. - вы говорили что эти кванты подтверждаются и другими опытами?
- Да. Более чем.
- И их можно сделать в ближайшем времени?
- Да. Я собрал группу из энтузиастов и они собирают установку для опыта с магнитным моментом атомов. Опыт однозначно покажет, что моменты квантуются.
- Это хорошо. - с некоторым сомнением выговорил Менделеев. - но не достаточно! Вам, пожалуй, надо продолжать, как вы выражаетесь "кошмарить" общество... Какое сочное словцо!... новыми "дикими опытами". Я так считаю. У вас есть на примете нечто, что прямо сейчас можно показать и поразить до глубины души? Как с тем ... э... лаером?
- Лазером, Дмитрий Иванович.
- Всё равно какое-то собачье название... Благозвучней не нашлось?
- Увы! Название -- редуцированное имя открывателя Лассе Ра.
- Ну да ладно с ним! - отмахнулся великий химик. - Так у вас есть?
Теперь уже Василий надолго задумался. Он мысленно пробежался по ближайшим проектам, что уже ведутся и остановился на проекте связанном со сжижением газов. Цепочка рассуждений была не такая уж и длинная.
"Будет разделён на составные части воздух. Там будет кислород, азот, углекислый газ и... инертные газы. А среди них будет ксенон..."
- Есть даже такое, что вас до глубины души удивит.
- Ой ли? - удивился Дмитрий Иванович. Но весело прищурился ожидая что выдаст Василий. Всё предыдущее сотрудничество с "этой немчурой", как он про себя называл Эсторских, его приучило к тому, что всегда у них найдётся такое, что удивит и сильно.
- Сделаем фторид ксенона.
- Фторид... чего? - переспросил Менделеев. Ему показалось, что он ослышался.
- Фторид ксенона. Инертного газа.
- Но это же невозможно! - забыв только что им же сказанное воскликнул Дмитрий Иванович.
- Ну вы же просили, чтобы я сделал что-то такое, что "невозможно" и вас сильно удивило? - поддел его Василий.
Менделеев скептически посмотрел на Василия. Вспомнив, что он его ещё никогда не обманул в ожиданиях и обещаниях он проглотил рвущиеся эпитеты.
- И, как я понимаю, у вас есть технология? Прямо здесь и сейчас.
- Конечно. С объяснениями почему такое возможно. И... заметьте, что до сих пор сей очень простой опыт не сделан потому, что в этой области было простое, убеждение что это невозможно.
- Намекаете, что есть много областей, которые надо обязательно проверять на прочность?
- Конечно! В основе наших убеждений лежат предварительные соглашения. И они далеко не всегда бывают истинными. Эти соглашения я называю парадигмами....
- Я так понимаю, что вы намереваетесь устроить очередную революцию в естествознании?
- Так уже устроили с вашей помощью... А вообще... Надо бы составить небольшой текст по парадигмам в науке и революциям в естествознании...
"Да! Именно так! Пора толкать учение о парадигмах, об их смене. И вообще подрывать всё здание современной науки. Нахрен! Хотя бы здесь, в этой области, но стану "стр-рашным р-революционером. Время для работы Куна созрело -- добавил Василий про себя(28)".
-- Глава 23. Корабль мертвецов
В Атлантике штормило. Что часто бывает весной. Крейсер тяжело вздымал свой нос на очередной вал, и низвергал его вниз в туче белой пены, как бык поддевая основание следующей волны.
Качка утомляла. У тех же кто не был вообще привычен к такому, пропадал аппетит, и валила с ног морская болезнь. Майклу Брауну было очень плохо. К качке и всем сопутствующим неприятностям прибавилась ещё и адская головная боль. Да такая, как будто голову медленно пилили ржавой пилой. Корабельный доктор, видно уже сильно раздражённый другими членами экипажа, страдающими от морской болезни Майкла просто прогнал, сказав, чтобы он поменьше думал о ерунде.
Но чем дальше, тем хуже Майклу становилось. Он уже не соображал -- то ли у него действительно кружится голова и ноги подкашиваются от болезни, то ли это последствия всё той же проклятой качки.
С трудом добравшись до камбуза он встал в очередь таких же как и он нижних чинов- только что сменившихся кочегаров и прочих матросов. Есть ему активно не хотелось. Но надо было. Он, родившийся в квартале нищих, к процессу потребления пищи относился как к святому. И если даже не хочешь есть -- протолкни в глотку то, что дают. Ибо завтра этого может и не быть. С кем-либо заговорить было выше его сил. Поэтому он также молча, как и все остальные стоял дожидаясь своей очереди. Видать и другим было не очень комфортно на постоянно ходящей ходуном палубе.
Получив свою пайку Майкл взяв себя в руки и напрягая все свои силы протолкнул её в желудок. Желудок принимать это не захотел. И когда, казалось бы уже всё, обед закончился, изо рта Майкла вылетел фонтан. Почти не переваренной пищи.
Матросы, бывшие поблизости шарахнулись в стороны. Только коротышка кочегар, сильно похожий на сказочного гнома не увернулся. Весь поток пришёлся прямо ему в лицо.
Взревев и покрыв проклятиями обидчика он подскочил к Майклу и саданул своим пудовым кулачищем того в челюсть.
Майкл рухнул как подкошенный.
Тут же как чёрт из табакерки выскочил откуда-то боцман. Дав кому-то по пути в ухо, он проломился сквозь стоящих. Быстро оценив ситуацию, он набросился на коротышку, и отведя на нём душу руганью отправил того под арест. После этого он подскочил к по прежнему валяющемуся Майклу и попытался привести того в чувство. Но не тут-то было. Майкл как пребывал в бесчувствии, так и продолжал изображать из себя труп. При этом реально мало от него отличаясь. Покрыв всех и вся проклятиями, боцман скомандовал тащить "этого дохляка" к доктору. Двое матросов, которых боцман на это дело отрядил, перемазавшись в рвотных массах, которыми был покрыт Майкл, или "эта сухопутная крыса", как они тут же его обозвали, потащили по назначению. Доктор, увидев что ему притащили, выслушав матросов, махнул рукой куда бросить "это тело" и тут же забыл про него.
Дело было самое обычное. Причём часто повторяющееся при морской болезни. А так, пока солдат в отключке, так его меньше будет сама морская болезнь мучить. Рассудив так, и убедившись, что ничего страшного нет, он отправился по своим делам. Хотя и слегка смутил его выступивший на пациенте пот.
Когда он через пять минут вернулся, Майкл продолжал валяться на кушетке без чувств. Доктор пожал плечами и просто принялся ждать с минуты на минуту "пробуждения" пострадавшего.
Но ни через минуту, ни через десять, пациент так и не пришёл в себя. Тут уже врач слегка обеспокоился. Полез было ещё раз осмотреть тело. Но только тут обратил внимание на пот и жар. Пациент явно был в горячке. Причём конкретной.
Это уже было очень серьёзно.
На малярию это было похоже отдалённо. Так как всё-таки было похоже, доктор постарался влить пациенту дозу хинина и на этом пока успокоился. Но вскоре новость дошла до ушей майора Томсона и Генри Сесила.
Те не поленились зайти в лазарет и дотошно поинтересоваться что да как. Они также осмотрели и больного, к тому времени уже пришедшего в себя. В глазах солдата чётко читался страх и обречённость. Он знал чем кончается лихорадка. Видел. Помнил.
Майор же ничего не сказал, кивнул доктору и покинул лазарет.
- Конечно, Генри, ты можешь сказать, что это, возможно, малярия... - начал Томсон, когда они остались одни. - Но мы то видели эболу. И меня не обманешь. Я видел малярию. Много раз. И видел эболу. Столько же сколько и ты сам. Не будем тешить себя иллюзиями.
