нему ногой и тихо выругался:
— Проклятая гонка…
— Что случилось? — спросил Ришем.
Кучер обернулся и почесал в затылке:
— Добила их дорога нашу карету, хозяин, — сказал он. — Может, дотянем до деревни…
— В деревне нет даже постоялого двора, — произнес Штоссен. — Вам там негде будет остановиться, а госпожа Лиар в тягости. Отправьте в деревню ваших людей, им себе место найти будет проще, а вы с невесткой можете задержаться у нас. Когда карета будет готова, сможете продолжить путь.
— Вы нас приглашаете? — с недоверием спросила я., и Штоссен кивнул.
Оставаться в поместье, в наши планы не входило. Однако отказываться, когда последовало любезное приглашение, наверное, было бы подозрительно. Тем более из уст столь ярой радетельницы божественных заповедей, которая готова была ради спасения случайного встречного трястись по дурной дороги, даже невзирая на собственное положение. И чтобы отыграть свою роль, я воздела руки, полностью положившись на решение его светлости: — О-о, хвала всем Богам! Так ведь мы сможем узнать и о самочувствии дорогого господина Элькоса, верно?
— Похоже на то, — чуть склонил голову наш собеседник.
— Это же чудесно! — и, схватив герцога за руку, потянула его за собой: — Идемте же, дорогой деверь, идемте!
— Но удобно ли это… — в задумчивости произнес Нибо, не спеша сдвинуться с места. — Не хотелось бы никого отягощать, а еще больше — задерживаться.
— Продолжить путь всё равно не выйдет, — развел руками Штоссен. — Мое приглашение — лучший выход для беременной женщины. Прошу вас, — он повел рукой в приглашающем жесте, а пока мы медлили, добавил: — Впрочем, как вам угодно.
Я обернулась к герцогу, ожидая, что он скажет. Ришем коротко вздохнул, а после спросил:
— Но своего слугу я могу взять с собой? — Штоссен кивнул, и его светлость велел: — Забери наши вещи и следуй за нами. Остальные отправляйтесь в деревню. Когда экипаж будет готов, возвращайтесь.
— Слушаюсь, — поклонился Эгнаст и поспешил к карете, чтобы исполнить приказание.
— А деньги, хозяин?! — возмущенно воскликнул Лоллит.
Ришем закатил глаза, после достал кошелек и, отсчитав пару ассигнаций, протянул их кучеру, не забыв добавить:
— Остаток не пропей.
— Тут упьешься, — пробормотал себе под нос Лоллит. — На колесо бы хватило. — И совсем тихо добавил: — Жмот.
Герцог, точней, в эту минуту господин Лиар сделал вид, что ничего не расслышал. Он подставил мне локоть, и я с готовностью накрыла его сгиб своей ладонью, впрочем, задержав на своем спутнике вопросительный взгляд. Он прикрыл веки, подтверждая принятое решение.
— Следуйте за мной, господа, — учтиво произнес Штоссен, и мы пересекли линию ворот.
Мы прошли мимо небольшого домика, за которым явно следили со всем тщанием. Для привратницкой он был великоват. Мне вспомнились караулки, какие имелись в королевском дворце в столице, в резиденции и в моем дворце в Канаторе, пока я была властительницей этой провинции. Наверное, и тут я не ошиблась, на воротах в поместье имелась охрана, и обустроена она была весьма недурно.
Далее была аллея, по обеим сторонам которой росли старые вязы. Они и аккуратно подстриженные кусты скрывали от взора то, что находилось за ними. Впрочем, и это не выбивалось из привычного устройства любого поместья или территории вокруг особняков и дворцов. По бокам аллейки даже имелись небольшие фонтанчики — раскрытые раковины, в которых на хвостах поднимались золотые рыбки, и из их ртов с задорным плеском били струйки воды.
Налюбовавшись на окружающий и пока неизменный пейзаж, я посмотрела на Нибо. Он покусывал губы и хмурился. Похоже, ему все-таки не нравилось собственное решение, и пока оставалось лишь гадать о причинах, которые побудили его на этот, возможно, опрометчивый шаг. Хотя… Всё могло оказаться много проще и безопасней, чем мы полагали еще в столице.
В любом случае, вышло, как вышло, и оставалось ждать развязки, которая могла быть и к худу, и к добру. Наш отказ или согласие войти могли быть подозрительны в равных долях. Отказались, потому что было, чего опасаться, иначе зачем увозить беременную женщину туда, где для нее не будет необходимых удобств? Или же, наоборот, устроили поломку, чтобы войти. Но наше изумление после слов о невозможности продолжить путь было искренним, и именно на это я и надеялась. В любом случае, врать нам теперь придется много. И хорошо, что его светлость создал основу, от которой мы могли оттолкнуться.
Почувствовав мой взгляд, Нибо посмотрел на меня, улыбнулся и, накрыв руку, лежавшую на сгибе его локтя, своей ладонью, пожал ее. Я улыбнулась в ответ и отвернулась. Стоило продолжить игру прямо сейчас, или же наше молчание станет подозрительным. И я спросила негромко, но так, чтобы нас услышал Штоссен:
— Олив, как вы думаете, ваш брат и мой супруг не станет бранить нас за задержку?
— Вам только сейчас пришла в голову эта мысль? — насмешливо изломив бровь, спросил Ришем. Он явно оценил имя королевского фаворита, которым я его назвала. Признаться, я особо не выбирала. Сказала первое, что пришло на ум, потому что как раз имена мы не обдумали. Герцог усмехнулся и, понизив голос, но не настолько, чтобы его не услышал наш провожатый, продолжил: — Об этом стоило думать, дорогая, когда вы вцепились в меня клещом, требуя довести болезного господина.
— Но как же можно такое говорить?! — нарочито громко возмутилась я. — Это дурно! Не желаю слышать…
— Тихо, — призвал меня к порядку «деверь», — мы не одни, дорогая. Вы после мне выскажете, какой я дурной человек.
— Ваш брат добрей и благородней вас, — ответила я и отвернулась.
— Ну, конечно же, — фыркнул его светлость и добавил с патетикой: — Этот святой человек! Этот ваш светоч!
Я остановилась и воззрилась на него с искренним изумлением. Герцог в ответ скрестил на груди руки и ответил упрямым взглядом. Остановился и Штоссен. Обернувшись, он в молчании наблюдал за нами.
— Вы… вы не смеете так говорить о нем, — дрогнувшим голосом, ответила я, а после плаксиво скривилась: — Это же ваш брат, Олив! Как вы… — и спрятала лицо в ладони, гадая, к чему Ришем устроил то ли сцену ревности, то ли выказал обиду.
— Ох, Данни, — растерянно пробормотал его светлость, чуть изменив мое прежнее фальшивое имя, и привлек меня к себе. — Простите меня, ради Богов, простите. Я просто взвинчен всей этой ситуацией. Простите, я не желал вас обидеть. Ну, успокойтесь же…
— Вы не любите вашего брата? — последовал неожиданный вопрос от Штоссена.
— Ну, что вы, — чуть ворчливо ответил Нибо. — Это же мой родной брат, и я, разумеется, люблю его. Просто несколько выбит из колеи.
— Жалеете, что помогли умирающему
