И последнее, что видит Доас, – прекрасный феникс, с гортанно-ликующим криком расправляющий крылья. А потом накатывается всё сметающая чёрная волна, швыряет, мнёт и крутит – пусть, рыцарь не сопротивляется. Он закрывает глаза с блаженной улыбкой – перед ним до сих пор и навечно воспаряющий к незримым небесам феникс, символ возрождения.
* * *
Кричит Спаситель, и Его крик проникает, кажется, во все поры Эвиала, доходит до самого сердца обречённого мира. Он колеблет всё и вся, так что трещины, коими покрылся заветный шестигранник, становятся ещё шире. Сердце Чёрной башни дрожит, но ещё не сдаётся, есть силы, пытающиеся собрать его обратно, зарастить разломы и заполнить их.
«Прощай, некромант. Прощай и победи за нас!»
Голос Уккарона тает. Оставшиеся Тёмные обступают троих защитников Салладорца и больше не пытаются оборонить себя. Аххи, Зенда, Уккарон, Шаадан – бросаются все вместе, подминая великана, дуотта и крылатую тварь. Та, тяжко раненная погибшим Эртаном, валится первой, судорожно дёргаясь и разбрызгивая во все стороны зелёную слизь.
Вместе, дочка!
Ломаются о камень ударившие когти – и чёрный шестигранник распадается в мелкую пыль.
Я знаю, что всё сделал правильно. Я намертво связал себя и свою кровь с сердцем Чёрной башни, а она, в свою очередь, намертво связана с сердцем самой Сущности, может, и сама является им.
Разбей сердце, гласит закон войны. Разбей и стань им сам.
Драконы, Тёмные, дуотт и великан – всё смешивается на пороге Чёрной башни. А сама она вдруг начинает расти, подниматься и расширяться с лёгким шелестом, точно из ножен выходит отлично смазанный клинок.
«Ты успел, Кэр Лаэда! – Торжествующий, несмотря на боль и предсмертную муку, голос Чаргоса. – Сохрани… мою… внучку…»
Последний из Хранителей вцепляется в глотку шестирукому великану и опрокидывается вместе с ним.
Некромант чувствует, как в жилы словно втекает жидкий огонь, расплавленное железо бойко свершает круг, гонимое мощно бьющимся сердцем.
– Ты… смог… – произносит Рысь-первая. Глаза её закрываются, губы напоследок успевают сложиться в улыбку.
Последним усилием она вонзает клинки до самых эфесов.
Шестигранник раздроблен, Аэсоннэ бросается к Салладорцу, одним движением вспарывает опутавшие Рысь-первую щупальца – и тело великого Тёмного мага вихрем вышвыривает за распахнутые ворота Башни, рвёт в клочья налетевшей бурей; а сама Башня, всё расширяясь и расширяясь, достигает устья опрокинутой пирамиды. Желтоватый камень сталкивается с чёрной бронёй, и весёлые солнечные брызги так и хлещут в разные стороны.
Магия свободна, магия течёт без руля и без ветрил – погибли драконы-Хранители, погибли их враги – прислужники Салладорца, ничто больше не управляет потоками сил, они словно воды, прорвавшие запруду – натворят великих бед, если не найдётся отводной путь.
Такой путь есть.
Чёрная башня растёт, чешуя её боков дробит казематы опрокинутой пирамиды с той же лёгкостью, как ребёнок рушит им же возведённый песочный замок.
Звенит туго натянутая струна, на другом её конце – горящая сосновая ветка в руках туманной фигуры.
Все барьеры сметены, и Разрушитель исполняет свой долг – открыв ворота Западной Тьме, он ценой собственной крови превращает её сейчас в строительный материал для исполинского конуса.
Нет никого, лишь тело Рыси-первой на полу, лишь плачущая над ней Аэсоннэ, сейчас – человек; да тяжело повалившийся на пол Разрушитель. Бока вздымаются и опускаются, из пасти с трудом вырывается хриплое дыхание.
Он знает, куда направить удар. Он слышит зов и видит путь.
Он разрушает обречённое.
* * *
Клара и Райна застыли подле неподвижного Спасителя. Мечи тонко звенели, воткнутые в тело, словно в древесный ствол. Но что Ему какое-то там оружие, пусть и трижды магическое? Что Ему телесные раны?
Растерянность и пустота. Мир сворачивается, завеса тьмы прибли…
– Кирия Клара!
Нет, Западная Тьма уже не мчится на восток сметающей всё лавиной. Чёрная стена замерла, дрожа и заметно опадая. А из глубины опрокинутой пирамиды доносится гром, становится оглушительным, рвущим слух, непереносимым.
Что творится там – невозможно даже представить.
А Спаситель медленно выпрямляется, по Алмазному и Деревянному Мечам прокатывается последняя дрожь, и вонзённые в Его плоть клинки вспыхивают. Клара размахивается рубиновой шпагой – просто чтобы не погибать, уронив руки и сдавшись.
Райна отталкивает свою кирию, нагибается, выдернув нож-засапожник.
– Уходи, Клара! Моё время вышло.
– Дура! – срывается и чародейка. – Куда уходить?!
«Куда угодно!» – слышит она голос Сфайрата. В следующий миг когтистая лапа дракона обхватывает волшебницу и безо всяких церемоний закидывает на чешуйчатую спину.
«Я, быть может, смогу вынести – одн…»
Клара кричит и рвётся, как она может жить, бросив подругу там, перед разъярённым ликом непобедимого врага, но дракону нет дела до обезумевшей чародейки. Он мчится вверх, навстречу рушащемуся небу, и последнее, что слышит Клара, – спокойный голос оставшейся внизу Райны:
– Спасибо тебе, дракон. Ты всё сделал правильно.
* * *
Что случилось потом, Гелерра не очень поняла.
Уродливые тени потянули навстречу подмастерьям Хедина длинные многосуставчатые руки. Огнешары рвали их и ломали, отбрасывали назад, стрелы пронзали навылет полупрозрачные тела, и было видно, что, даже бесплотные, враги уязвимы.
Они налетели, взмахи крыльев-плащей обернулись режущими клинками; удушье, боль, рвущая лёгкие: соратники Гелерры падали, разрубленные пополам, а другие, кого накрывали серые шлейфы летучих теней, бросали оружие и корчились, разрывая собственное горло.
Но строй подмастерьев Познавшего Тьму не дрогнул, не развалился: морматы вцеплялись щупальцами в парящих призраков и, о чудо! – сугубо вещественные, эти щупальца держали бесплотные тени немногим хуже, чем существ из плоти и крови. Ответные взмахи рубили летучих спрутов, но и сами призраки становились добычей мечников, собратьев крылатой девы.
Битва разгоралась, и Гелерра кинулась в самую гущу.
Однако…
Только что совсем рядом маячили зловещие тени, только что среди них рвались гномьи огненные шары – но вот пронеслось нечто, словно незримая волна, подхватившая врага и поволокшая прочь. Укрывище неведомых противников стремительно заполняла пустота – именно пустота, из пределов Межреальности, открывалась дорога из Эвиала на свободу; этим путём и устремились крылатая дева с соратниками.
Что они сделали, чего добились?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
