ПУТЕШЕСТВИЕ В АД НАШЕГО ВЕКА
Перевод С. Казем-Бек
I. ТРУДНОЕ ЗАДАНИЕ
В кабинет вошел курьер и сообщил, что со мной хочет говорить главный редактор. Половина одиннадцатого, утро, в такую рань главного не может быть в редакции.
— Разве он уже на месте?
— Не думаю. Обычно он приходит не раньше двенадцати.
— Кто же вас послал за мной?
— Звонила секретарша.
Странно. Как правило, в газете все делается оперативно и сообщения передаются напрямую. За окном серое будничное миланское утро, половина одиннадцатого, вот-вот пойдет дождь.
Около двенадцати прибыл главный, я сразу отправился к нему, было 37 апреля, зарядил дождь. В огромном кабинете горел свет.
Любезно улыбнувшись, он предложил мне сесть.
— Дорогой Буццати, что-то вас не видно. Чем обязан удовольствием?..
— Говорят, вы искали меня.
— Я? Вас? Тут какое-то недоразумение. Я за вами не посылал. Но счастлив видеть вас.
У главного всегда радушный вид. Но порой он бывает радушнее обычного — значит, у него что-то на уме. В такие моменты подчеркнутой доброжелательности нас, редакторов, охватывает смутное беспокойство.
Главный сидел за своим огромным письменным столом, почти полностью свободным от бумаг, признак по-настоящему занятого человека. Медленно провел рукой по губам, как бы желая расслабиться.
— А впрочем, вы правы. Только сейчас вспомнил. Я действительно вас искал. Вчера. Но это неважно.
— Что, предвидится задание редакции?
— Нет-нет. Сейчас даже не припомню. — Казалось, он погрузился в какие-то свои мысли, потом вдруг, после паузы: — Ну, как поживаете, Буццати? Хотя что тут спрашивать, вы так прекрасно выглядите.
Куда он клонит?.. Зазвонил телефон.
— Слушаю… Привет… точно… почему?.. На будущей неделе тоже… Не срочно, главное, по-моему, не ошибиться.
Я поднялся уходить. Он жестом остановил меня. И продолжал говорить по телефону:
— Возможно… но задание заданию рознь… В данном случае… нет, пока нет… да нет же, говорю… молодчина, я тоже подумал о нем. — Долгое молчание. — В случае необходимости, думаю… естественно… Поговорю с ним при первой же возможности… согласен… привет, дружище.
Разговаривая по телефону, он смотрел на меня, но как-то безучастно. Рассеянно, словно перед ним стена или мебель.
Будучи человеком от природы догадливым, я подумал: уж не обо мне ли речь, у главного есть такая манера. Однако взгляд его говорил об обратном. Смотрел он действительно на меня, но думал не обо мне, а о ком-то другом. Элегантный, в темно-синем костюме, белой рубашке с бордовым галстуком.
Положив трубку, он любезно сообщил:
— Это Стаци из Рима. Говорили о новом месте на Кипре. Вы, наверно, слышали, что мы собираемся послать нашего спецкора на Кипр… по крайней мере на тот срок, пока…
— Нет, не слышал.
— Что вы думаете о Фоссомброни?
— Я его плохо знаю. Кажется, способный парень.
— Зелен еще, но со временем из него выйдет толк. — И тут он, пожалуй, несколько старомодным жестом запустил большие пальцы за края жилета, как бы решась наконец приступить к проблеме. Однако в шутливом тоне, словно никакой проблемы и нет.
— Итак, дорогой Буццати?..
— Вы меня собираетесь послать на Кипр?
Он от души рассмеялся.
— На Кипр? Нет, на Кипре я вас как-то не вижу… Если уж на то пошло — что-нибудь посерьезнее, посерьезнее…
Я откланялся. Но, закрывая дверь, я на мгновение обернулся и через распахнутые створки еще раз увидел главного. Он провожал меня взглядом, но улыбка исчезла, и лицо внезапно напряглось, сделалось сосредоточенным. Так крупный адвокат смотрит вслед уходящему клиенту, с которым только что шутил, зная наверное, что клиент будет осужден.
И тогда я понял: странное и подозрительное сообщение курьера вовсе не было случайностью. Что-то готовится (зреет) для меня, быть может, даже против меня, и не просто новая работа, новая должность, далекая командировка, не просто предостережение или наказание, а нечто способное перевернуть всю мою жизнь.
— Тебя тоже вызывали? — услышал я голос Сандро Гепарди, который торчал в коридоре и видел, как я выхожу из кабинета главного.
— Почему тоже? И тебя вызывали?
— Если бы только меня! Всех. Гельфи, Дамиани, Поспишила, Армерини. Остался только ты.
— А что происходит?
— Готовится какое-то дельце. И довольно таинственное.
— Откуда ты знаешь?
— Да как тебе сказать?.. Суета какая-то, словно бы…
Дверь главного распахнулась, и он, стоя на пороге, молча наблюдал за нами.
— Привет, Гепарди.
— Привет.
Я заспешил вниз по широкой лестнице и уж было… как вдруг сверху раздался голос:
— Буццати!
Я обернулся (говорящего не было видно).
— Главный редактор господин главный редактор господин господин господин главный редактор жела-а-ает!
Что-то во мне, в самых сокровенных и чувствительных глубинах моего «я», оборвалось. Меня как будто коснулась роковая длань судьбы.
Я бросился бежать по лестнице, слыша за собой торопливые четкие шаги, о, эти шаги были мне знакомы с детства, и я всегда знал, что они могут настичь и погубить меня.
Он сказал:
— Главный желает вас видеть.
Он сидел за своим огромным письменным столом и смотрел мне в глаза.
— Буццати, кое-что есть для вас.
— Командировка? Куда?
— Возможно…
Он замолчал. Скрестил пальцы рук, как будто перед ним стояла трудная и важная задача. Я ждал.
— Возможно… Я вообще-то не строю иллюзий, однако… меня самого сомнение берет… но, возможно, представится случай…
— Какой?
Он поудобнее устроился в кресле и решительно приступил к делу:
— Дорогой Буццати, не хотите ли вы заняться серьезным расследованием работ на метрополитене?
— …политене? — эхом отозвался я, крайне ошеломленный.
Он предложил мне сигарету, закурил сам.
— Во время строительства метрополитена якобы нашли… некто Торриани, рабочий… случайно… на прокладке Симплонского туннеля… ну, словом…
Я смотрел на него, начиная пугаться.
— А что требуется от меня?
Он продолжал:
— Случайно… во время подземных работ в Милане… он говорит, что случайно нашел… наткнулся случайно… — Казалось, от растерянности он не в силах и слова выговорить.
— Ну-ну, случайно… — попытался я его подбодрить.
— Случайно обнаружил… — Он так и впился в меня взглядом. — Мне самому с трудом верится…
— Господин главный редактор, говорите же наконец… — Я больше не мог выдержать.
— Дверь в Ад, говорит, обнаружил… что-то вроде дверцы.
Говорят, даже великие и очень сильные люди, оказываясь лицом к лицу с тем, о чем больше всего мечтали в жизни, терялись, превращаясь в жалких и ничтожных трусов.
И все-таки я спросил:
— И что, можно туда войти?
— Говорят — да.
— В Ад?
— В Ад.
— Во все круги?
— Во все круги.
Молчание.
— А я?..
— Это всего-навсего предложение… я ведь себе отдаю отчет…
— Кто-нибудь еще в курсе?
— Никто.
— А мы как об этом узнали?
— Случайно. Этот Торриани женат на дочери нашего старого экспедитора.
— Он был один, когда обнаружил?..
— Нет, с напарником…
— А этот напарник никому не говорил?
— Разумеется, нет.
— Почему вы так уверены?
— Потому что второй заглянул туда просто из любопытства. И не вернулся.
— И я должен?..
— Повторяю — это всего-навсего предложение… В конце концов, вы же не специалист по этим делам?
— Один?
— Желательно. Чтобы не привлекать внимания. Нужно внедриться. Пропусков не существует. У нас там никаких связей. По крайней мере насколько мне известно.
— Даже без Вергилия?
— Да.
— Так они и поверили, что я просто турист!
— Надо внедриться. Этот Торриани говорит — он только заглянул туда, — что внешне там все как у нас, и люди из плоти и крови, не то что у Данте. Одеты, как мы. Он говорит, что и город в точности как у нас, электрическое освещение, автомобили… так что смешаться с толпой, затеряться довольно легко, но, с другой стороны, попробуй потом докажи, что ты иностранец…
— Вы хотите сказать, что меня станут поджаривать?
— Вздор! Кто в наше время говорит об адском огне? Повторяю еще раз: внешне там все как здесь. Дома, бары, кино, магазины. Тот самый случай, когда можно сказать, что не так страшен черт, как…
— А напарник Торриани… отчего же тогда он не вернулся?
— Кто его знает… может, заблудился… не нашел выхода… а может, ему там понравилось…
— Но почему именно в Милане, и больше нигде?
— Да нет, эти дверцы, судя по всему, есть в каждом городе, только никто о них не знает… или не говорит… И все-таки, согласитесь, не каждому журналисту выпадает такая удача.
