— Он сделал предупредительный залп, чтобы не допустить паники.
— К черту, пускай себе паникуют! — воскликнул Рейц. — Я хочу, чтобы они испытывали ужас, особенно перед нами!
Продолжая извергать ругательства, полковник бросился вслед за продвигающейся вперед ротой и, подбежав на достаточно близкое расстояние, заорал:
— Еще газа! Сейчас же!
Хриплый, настойчивый голос, раздающийся над стадионом из громкоговорителя, начали заглушать крики и кашель задыхающихся и корчащихся от приступов рвоты людей.
Услышав Рейца, Хастингс обернулся через плечо, скривился и передал приказание четверым гранатометчикам. Над стадионом раздался еще один залп, и гранаты с газом опустились в самую гущу толпы.
Схватив Хастингса за руку, полковник резко повернул его к себе.
— Велите им продолжать огонь, пока не расстреляют все гранаты! Тогда скажите мне, и я подкину вам еще. Ясно?
Хастингс молча кивнул и после секундного колебания отдал честь. Рейц уже не смотрел на него. Вместо того он повернулся и побежал следом за продвигающимися вперед войсками, держась в пяти метрах от командной группы.
Новые гранаты взвились в воздух и опустились в сгущающуюся пелену. Несколько штук упали за пределами стадиона, но большая часть попала точно в цель. Тейлор заметил, что голос в громкоговорителе смолк, зато вопли и полузадушенные крики на стадионе нарастали.
Небольшие группки цветных, черных и белых демонстрантов толклись в нерешительности возле выходов, все еще не понимая истинных намерений блюстителей порядка.
Неожиданно крики переместились наружу. Масса людей, детально разглядеть которых с расстояния ста метров не представлялось возможным, прорвалась в ближайшие к роте Хастингса ворота. Толпы других спасающихся бегством демонстрантов хлынули во все выходы, торопясь покинуть самые опасные в газовой атаке места — открытые трибуны и футбольное поле.
Хастингс сделал знак сержанту, тот поднял рупор и прокричал — сперва на африкаанс, затем по-английски:
— Остановитесь и сдавайтесь! По бегущим будет открыт огонь!
Как бы в подтверждение его угрозы, с дальнего конца стадиона раздались винтовочные выстрелы. Этот подонок Клуф со своими людьми уже приступил к делу.
Толпа проигнорировала предупреждение сержанта. Несколько стоявших с краю мужчин и женщин как будто бы услышали его призыв, но и они побежали. Тейлору были видны несколько окровавленных людей, несомненно, раненных в давке, образовавшейся в узких проходах. В отчаянии он медленно покачал головой. От газовой атаки толпа обезумела.
В сторону солдат полетело несколько камней и бутылок: это самые воинственные из демонстрантов еще пытались оказывать сопротивление. Ни один из этих предметов не долетел до цели.
Рейц снова улыбнулся, окинув взором поле битвы.
— Это только один способ прекратить эту комедию. Есть еще и другие. Дайте-ка залп поверх голов.
Хастингс, поджав губы, кивнул и отдал приказ. Его солдаты подняли заряженные винтовки и дали беспорядочный залп в воздух. Те, кто кидался камнями, обратились в бегство, но ни один из демонстрантов не остановился, — напротив, все ломились в узкие проходы, стараясь скрыться от солдат.
Для Рейца это послужило новым сигналом. Он завопил:
— Еще огонь, черт побери! На этот раз — по толпе!
Что? До этого момента Тейлор еще продолжал надеяться, что жуткие угрозы полковника были не более чем бравадой и громкими словами. Теперь, когда он понял, что Рейц говорил серьезно, было уже поздно. Он сделал шаг вперед, чтобы отменить приказ…
Сто винтовок разом щелкнули затворами, направленные прямо в гущу людей, пытающихся выбраться со стадиона.
В цель попала почти каждая пуля — прорывая легкие, дробя кости, прошивая руку или ногу. Тейлор видел, как десятки человек дернулись и упали, сраженные пулями.
Сотни других тоже повалились на землю, отчаянно пытаясь укрыться от огня. Несколько человек продолжали бежать, но большинство замерло в шоке и недоумении при виде крови и смерти вокруг. Но что было еще более страшно — внезапно воцарившуюся после залпа тишину вдруг прорезали уверенные выстрелы с противоположного конца стадиона.
Тейлор посмотрел на Рейца, затем на истекающие кровью тела, в беспорядке лежащие на траве стадиона, и снова перевел взгляд на полковника. Невероятно, но на лице африканера играла довольная улыбка. Ну, хватит!
Он вырос перед Рейцем и крикнул:
— Прекратить огонь!
Приказ был немедленно повторен Хастингсом.
— Эти люди больше не представляют для нас никакой угрозы, полковник. — Последнее слово Тейлор прорычал сквозь зубы. — Я прикажу солдатам выдвинуться вперед и начать задержание.
Тейлор повернулся, чтобы отдать новые приказания Хастингсу, но вдруг почувствовал, как чья-то рука разворачивает его обратно.
Лицо полковника было красным, почти багровым от злости.
— Эмигрантская свинья! Я не потерплю, чтобы мои приказы отменялись! Вы с Хастингсом оба арестованы! Немедленно явитесь в штаб и оставайтесь там, пока я не найду времени вами заняться! — Повысив голос, он продолжал: — Если вы так любите этот сброд, можете присоединиться к ним в тюрьме! Я беру эту роту под свое личное командование, и я сделаю то, что вы неспособны или просто не желаете делать, — я положу конец этому беззаконию!
Тейлор в изумлении уставился на Рейца. Неужели он окончательно спятил?
— Какому беззаконию? — Он показал рукой на залитые кровью газоны и гравиевые дорожки рядом со стадионом. — Все кончено! Конец! Господи, неужели вы сами не видите?
Рейц продолжал бушевать:
— Майор, я не желаю больше вас слушать! Вы не знаете, как обращаться с этими преступниками, и не хотите учиться. Убирайтесь, и прихватите с собой этого слабака Хастингса! Молите Бога, чтобы вы еще не болтались на виселице к тому времени, как я освобожусь!
Тейлор еще мгновение смотрел в упор на полковника, но наконец профессиональная выучка и укоренившиеся рефлексы взяли верх. Он вытянулся по стойке «смирно», повернулся и зашагал к командному пункту. Хастингс устало потащился за ним. Тейлор чувствовал в душе странное опустошение, хотя, казалось, должен был испытывать шок от вида кровавой бойни, злость на Рейца или стыд за себя. Нет, только не стыд. Он не сделал ничего постыдного.
Позади него демонстранты зашевелились. Многие стояли на коленях, оплакивая погибших или умирающих товарищей. Другие сидели, охваченные дрожью, не в силах двинуться с места. Некоторые отползали в сторону в попытке где-нибудь укрыться. Люди все еще пытались выбраться с заполненного газом стадиона, но передние ряды, видя впереди следы кровавого побоища, старались повернуть назад. Быть удушенными и ослепленными слезоточивым газом казалось им теперь предпочтительнее, чем получить пулю.
Солдаты в шеренге, онемев, смотрели на учиненную ими бойню, каждый пытался найти оправдание перед собственной совестью. Убийство не входило в кодекс солдатской чести, а это было не что иное, как убийство. Лейтенанты и сержанты неловко переглядывались, шокированные открытым противостоянием между командиром батальона и его заместителем. Тейлор был один из них — такой же офицер запаса, а в мирное время — сосед.
Рейц обвел строй ледяным взором, и все они повернулись лицом к демонстрантам. Голосом, не знающим сомнений, полковник прокричал:
— Первая рота! По бунтовщикам — огонь!
Тейлор в ужасе обернулся. Рейцу все было мало. Он настроился убивать, и остановить его было невозможно.
Послушные приказу, многие солдаты подняли ружья и прицелились в толпу. Но когда приказ полковника был повторен лишь одним лейтенантом из трех, — все опять опустили оружие и смущенно посмотрели на своих командиров.
Рейц приблизился к строю. Он вынул пистолет и взвел курок.
— Черт побери, я отдал приказ и застрелю всякого, кто осмелится не повиноваться! Немедленно — огонь!
— Нет! — прокричал Тейлор. Он бросился к полковнику. К черту субординацию и дисциплину. Дисциплина предполагает выполнение законных распоряжений, а не хладнокровное истребление мирных жителей по прихоти сумасшедшего.
Он был в десяти шагах, когда Рейц заметил его. С перекошенным от ненависти лицом африканер навел пистолет на Тейлора. Тот тоже, не раздумывая, потянулся к кобуре. Рейц прицелился и выстрелил.
Тейлор машинально бросился на землю, большим пальцем нащупывая курок пистолета. В тот же миг его ослепила вспышка выстрела, и над головой просвистела пуля. Краем глаза он заметил подбегающего Хастингса, но Рейц повернулся и прицелился в него.
Нет! Тейлор нажал спусковой крючок, что-то внутри него, казалось, вылетело вместе с пулей.
Рейц качнулся назад, лицо его исказила боль, а на груди выступило кирпично-красное пятно. Он попытался было прицелиться в Хастингса, но уронил руку. Ноги его подкосились, и он рухнул на траву. Одна рука еще цеплялась за воздух, но потом тоже упала.
