лежала на спине и выла от смеха. Мои щёки горели.
Я никогда не считал себя скромным мальчиком. Не одну уже неделю я бродил по Подземелью в одних спортивных трусах. Но, видя самого себя на экране бегущим по Над-Городу без всякой одежды, за исключением кожаного пиджака об одном рукаве и с болтающимся под животом понятно чем, я испытывал некое чуждое, почти первобытное чувство незащищённости. Без понятия, как к нему привыкают нудисты.
Интервью шло хорошо. Пока что нам предлагались лишь самые детские вопросы. Но я знал, что скоро ситуация переменится. Просто ещё не подошло время.
Вся наша четвёрка – я, Пончик, Монго и Катя – прошла в двери и немедленно оказалась в зелёной комнате. Я расслышал у себя в мозгу тихий непонятный хлопок, такой же, как тот, что я ощутил, когда впервые ступил в Подземелье. И немедленно его узнал. И никакого ощущения, что прошло двое с половиной суток.
– Не-а, – проговорила Катя и закружилась при виде зелёной комнаты. Остановилась, вытянула перед собой руки, чтобы предотвратить дальнейшее кружение. – Мы на лодке?
Я не ответил ей, только смотрел. Она выглядела потрясающе. Коротко подстриженная, черноволосая, лет, пожалуй, тридцати пяти, бледная. Светлые, широко расставленные глаза образовывали на её лице необычный угол.
– Катя, – сказала ей Пончик, – ты становишься просто мастером в скульптуре. И больше нравишься мне с чёрными волосами. Они придают тебе уверенности.
Катя потрогала своё лицо и расслабилась.
– Пончик, это я настоящая.
Пока Пончик объясняла ей, где мы находимся, я прошёл в туалет и соорудил себе набедренную повязку из туалетной бумаги. Когда я обматывал бумагой бёдра, у меня дрожали руки.
«Святое дерьмо», – подумал я. Последние часы на третьем этаже прошли быстро и неожиданно. Теперь, когда представилась минутка, чтобы перевести дух, моё сердце по-прежнему отчаянно колотилось. Я вдруг обнаружил, что сижу на полу туалета и прижимаю ладонь к груди. Как это может быть правдой? Как это может быть моей жизнью?
Я понимал, что передышка будет недолгой. Когда мы отстреляемся здесь, то попадём на четвёртый этаж, и там всё завертится заново.
– Карл, давай скорее, мне пи! – Пончик сунулась в туалет и застыла, увидев меня на полу. Её хвост упал, словно мёртвый. На мордочке вспыхнула тревога. Несколько секунд она не произносила ни слова, потом всё же сказала: – Выходи-ка отсюда. Катя и Монго хомячат человеческие закуски. С нами Лексис. Она сказала, что Катя тоже будет на шоу, но только в конце интервью. Это, мол, специальный выпуск по четвёртому этажу, и мы пойдём в прямой эфир непосредственно перед тем, как этаж откроется.
– Пончик, подойди сюда, – попросил я.
Кошка немедленно прыгнула мне на колени и потёрлась головой о мою грудь.
– Карл, ты в порядке?
– Сейчас всё будет хорошо. – Я коротким движением погладил Пончика по голове. Непривычно было ощущать её голову без тиары. – А ты как? Мы думали, что умрём, и не умерли, а потом понеслось без остановки…
– Тебе надо поспать, – сказала она, тоже уходя от вопроса. – Проходим интервью, ищем зону безопасности и отдыхаем. Согласен?
– Вполне. – Я выпрямился сидя и протянул вперёд руки, открывая для обозрения набедренную повязку. – Ну? Как тебе?
– Карл, ты просишь меня соврать?
– Точно.
Тридцать минут спустя я сидел в своей смешной импровизированной повязке и смотрел на экран, где проходили последние минуты нашего пребывания на третьем этаже.
Одетта откинулась на спинку кресла.
– Прежде чем показать вам, как события развивались дальше, я представлю вам новейшего члена Королевского двора Принцессы Пончик. Все приветствуйте Катю. С возвращением на шоу, Монго!
Катя сидела на диване рядом со мной, а велоцираптор крутился и издавал пронзительные крики в адрес невидимой аудитории, которая исступлённо его приветствовала. Потом он свернулся на полу перед Пончиком. Хотя ящерок провёл бóльшую часть ночи в своей переноске, но тоже выглядел усталым.
После нескольких вводных вопросов, на которые Катя отвечала односложно, с видом кролика, загипнотизированного удавом, Одетта вздохнула и повернулась ко мне.
– Итак, друзья, – начала она, – вы отсутствовали всего два дня, но за это время произошло много интересного. Я правду говорю?
Аудитория отозвалась нервным смехом, и нервозность передалась мне.
– Как думаете, что случилось после того, как вы нажали на кнопку взрывателя?
Я пожал плечами.
– Я рассчитывал, что в помещении склада будет взрыв, но помнил при этом, что Хобгоблин-пус – это магическое взрывчатое вещество, и потому подозревал, что его свойства отключены, и ничего не произойдёт.
Одетта захлопала в ладоши и бешено закивала головой богомола.
– Умный, умный мальчик.
В аудитории наступила мёртвая тишина. Меня накрыла электрическая волна тревоги. Ух-ох. Что же это?
– Хотите верьте, хотите нет, вы считаетесь погибшими. И вы правы. Хобгоблин-пус – оружие магического действия. По всем расчётам, он должен был перейти в инертное состояние после первого упреждающего взрыва. Если же в силу каких-то обстоятельств он не стал инертным, то второй взрыв, активировавший всё магическое оружие, должен был привести его в действие, и он взорвал бы динамит, который бы убил Ремекса Величайшего и инициировал финальный катастрофический взрыв.
Ремекса Величайшего?
– Однако ничего этого не было, – сказал я.
– Верно, не было, – согласилась Одетта. – Корпорация «Борант» безотлагательно оспорила решение ИИ использовать детонатор, освобождённый от реакции на два первых взрыва. Непосредственно перед вашим вмешательством суд Синдиката отклонил апелляцию «Боранта». И второе, даже более важное обстоятельство: суд определил ваши достижения, полученные благодаря организации взрыва, действительными. И ваши награды будут вам выплачены.
– Достижения? – встрепенулась Пончик. – Награды?
– Но, – продолжала Одетта, – согласно правилам Синдиката, ведущий имеет право на одно вето за сезон. Это важно. Эта оговорка почти всегда способствовала решениям, выносимым в пользу ведущих на десятом этаже или более глубоких. «Борант» вынужден использовать своё свободное вето на решения о присуждении призов. А значит, к сожалению для вас, друзья, вы не получите того, что вам причитается. Тем не менее ход событий видели все. Всем известно, что вы награждены. Хотя наград вы не получите.
– Что? – возмутилась Пончик. – Я не понимаю. Чего мы не получим?
– Хорошо, давайте
