Она не чувствовала страха — только оскорбление. Фыркнув, она стала пробираться сквозь руины.
Временами она останавливалась, воинственно щелкая своей плетью. Это был театральный жест, призывающий услышавшего звук броситься на утек.
— Ты не скроешься от меня, — пропела она.
Она всегда была хищником. Даже во времена ее молодости, Морибет сопровождала своих двоюродных братьев во время рейдов. Это была ее вторая натура. В свободной руке за спиной она держала нейроклинок, подаренный ей самой госпожой кабала. Яд, содержащийся в клинке, блокировал болевые нервы. Она сочувствовала тому, кто попадется на ее пути.
— Выходи, выходи, — ворковала она.
— Я здесь, — прозвучал голос, похожий на плиты рокрита, столкнувшиеся друг с другом. Над ней нависла тень.
Морибет развернулась, и ее уверенность тут же испарилась. Она хлестнула своей плетью, но наконечник оружия отскочил от керамита, не причинив гиганту никакого вреда.
С поразительной скоростью воин в рогатом шлеме врезал ладонью по ее макушке.
Последовал хруст, означавший перелом позвонка.
Морибет умерла, все еще веря, что она хищник.
Ваал, второй сын кабала Гил’Горад, слышал крики своих сородичей. Они были такими громкими, что он слышал их, даже находясь внутри вагона. Звук проник сквозь металлические стены, вызвав вибрацию. В некоторых местах стекло на древних окнах вагона было заменено деревянными рамами, разрисованными кочевниками на свой лад.
Ваал свежевал свои трофеи, когда услышал крики. Он осторожно положил скальпель на пол и накрыл свой трофей краем ковра.
Резким рывком он активировал лезвия, выдвинувшиеся из его наручей. Ваал схватил свой игломет и упер ружье в подвеску, водя стволом из стороны в сторону. Снаружи не было видно никаких признаков жизни. Ни солдат его отца, ни кочевников.
— Покажись! — скомандовал он.
Он знал, что снаружи кто-то был. Он открыл огонь. Иглы выбили разрисованные рамы и вылетели наружу.
— Выходи и сразись со мной! Я второй сын! — взревел он.
Гордость и фамилия были двумя вещами, уважавшимися в сообществе Ваала. Эльдар подумал, что выглядит достаточно пугающим. Броня с кучей крюков, лезвия, торчащие из его наручей — он был настоящим эльдарским рейдером.
Его черные как уголь волосы были собраны в пучок ювелирной заколкой. С плеч ниспадал модный кожаный плащ, сшитый из лиц поверженных врагов. Он был вторым сыном Гил’Горада.
— Появись! — взревел Ваал, подняв руки в знак вызова.
Поодаль что-то сверкнуло. Раздался приглушенный выстрел болтера.
Ваал, второй сын кабала, перевалился через окно, а его ноги беспомощно повисли в воздухе. Он был мертв.
Зашипев, Синдул оскалился. Он присел на корточки, его терзающие перчатки были похожи на черных стервятников.
Воин мон-ки никак не реагировал на его угрозы. Десантник прошел загон, отделявший их, разнеся его в щепки.
— Сначала поймай! — сплюнул Синдул. Он прыгнул на кривую стену, стоящую за ним, и начал карабкаться вверх. Он использовал свои терзающие перчатки, цепляясь шипами за поверхность стены. Он двигался словно мышь. Преодолев двенадцать метров за какие-то секунды, он снова прыгнул, перевернувшись в воздухе.
Заряд болтера просвистел мимо него. Темный эльдар приземлился за мон-ки и нанес удар перчаткой. Но рогатый воин оказался быстрее, чем предполагал Синдул. И это был его фатальный просчет. Мон-ки налетел на него со всей скоростью и весом двухсот пятидесяти килограммового примата. Синдул перекатился в сторону, но недостаточно быстро.
Мон-ки схватил его за лодыжку своей лапой и швырнул на землю.
Синдул попытался восстановить баланс, но его тонкая лодыжка была зажата каменной хваткой гиганта.
— Ты мне еще нужен, — взревел десантник Хаоса, пока Синдул дергался, словно пойманная рыба.
Выхватив пистолет из кобуры на груди, темный эльдар открыл огонь. Первый выстрел послал отравленный осколок в грудную пластину. Мон-ки увернулся от второго выстрела, слегка убрав голову в сторону.
— Остановись, сейчас.
Сказав это, мон-ки нанес удар тыльной стороной руки. Голова Синдула дернулась, и он обмяк.
Когда темный эльдар пришел в чувство, то тут же начал материться на своем родном языке.
Он был связан, запястья опутаны тяжелой цепью, которая тянулась к шее и голове.
Мешок, использовавшийся для хранения творога, был одет ему на голову; цепь затягивала его, врезаясь в щеки и лоб. Мешок вонял кислятиной и человеческими запахами.
Когда пленник попытался пошевелиться, Варсава придавил его грудь ботинком.
— Скажи мне свое имя, отродье тьмы.
Пленник попытался высвободиться. Варсава надавил сильнее, что вызвало очередное ругательство со стороны скорчившегося эльдар.
— Я Синдул, — рявкнул он, когда воздух снова начал поступать в легкие.
Варсава наклонился, буравя эльдар взглядом и изучая странные изображения на его броне. Враг был настоящим ксеносом, и даже его броня не поддавалась осмыслению. Он не принадлежал к Гаутс Бассику.
— Зачем ты пришел сюда, дитя тьмы?
— Я не буду говорить с тобой, — ответил Синдул, его слова звучали приглушенно из-за парусины.
— Это твой выбор.
— Есть и другие, — начал Синдул. — Нас много. Мы придем за тобой.
— Ты же прекрасно знаешь, что я их всех убил, — безразлично ответил Варсава. Он встал и подошел к месту, где среди пепла и грязи валялись тела. Мухи уже роились над ними, залетая в рты и глаза.
— Я насчитал четырнадцать. Больше никого нет. Ведь так? — спросил десантник-предатель.
Синдул подтвердил этот факт своим молчанием.
Варсава зашел за спину своей скорченной жертвы.
— Ты будешь говорить, — произнес он.
Воин снял пластину набедренной брони, под которой обнаружились полдюжины шприцов.
Услышав металлический щелчок, Синдул захохотал.
— Ты можешь пытаться причинить мне боль. Но ты действительно глуп, если хочешь таким образом разговорить меня, — произнес на эльдар на низком готике. — Мы приветствуем боль.
Варсава знал это. Темные эльдар были адептами культа удовольствия. Они были движимы удовольствием. Боль лишь способствовала их адреналиновой эйфории. Насилие ни к чему не приведет.
— Давай, постарайся, — глумился Синдул.
Варсава извлек шприц. Он представлял собой пневматический впрыскиватель, способный проколоть толстую кожу космического десантника.
— Это тетротоксилин. Используется в качестве анестезии, убивающей нервы. Мое тело ингибирует множество химикатов при попадании их внутрь. Но это… — произнес Варсава, держа шприц.
— Одна шестнадцатая дозы необходима для анестезии во время операции на космическом десантнике. Одной четвертой достаточно, чтобы вызвать паралич у молодой взрослой человеческой особи.
— Может мы и не такие крупные, но поверь, наш вид невосприимчив ко многим химикатам, — отозвался Синдул.
Он был прав, и Варсава также понимал это. Темные эльдар, несмотря на свою внешность, были невосприимчивы к токсинам и химикатам. По подсчетам Варсава нужно было увеличить дозу в четыре раза.
Без предупреждения Варсава схватил узника за голову и вколол жидкость в сонную артерию. Он вколол стандартную дозу, одну каплю.
— Это блокировщик ионного канала. Он рассчитан на не-Астартес. Он заблокирует твой мозг от получения нервных сигналов. Ты чувствуешь оцепенение в позвоночнике?
— Эффект будет временным, но он вызывает ранние стадии разрушения нервной системы.
Синдул заорал. Он начал извиваться, его ноги молотили по воздуху, пока Варсава прижимал его коленом к земле.
— Я мог вколоть больше. Тройная доза — и ты потеряешь чувствительность в пальцах. Боюсь, эффект будет постоянным.
Варсава снова приложил иглу к шее Синдула.
— Я снова спрашиваю тебя, что вы здесь делаете?
Лицо эльдар скривилось и, наконец, он произнес.
— Собираем рабов, ничего более.
Варсава почувствовал дрожь и отрицание в его голосе. Темные эльдар были гордыми существами, и гордость значила для них больше чем смерть.
— О, нет, здесь есть кое-что еще, — произнес Варсава, впрыскивая новую дозу. — Вы в союзе с Гвардией Смерти.
Синдул содрогнулся в цепенящей агонии. Несмотря на то, что доза была мала по меркам космических десантников, ее было достаточно, чтобы причинить нервную травму эльдар. Его левая рука стала непроизвольно подергиваться.
— Они позволили нам. Они позволили нам взять рабов.
— Вашей наградой было разграбление нашего мира? Какое право имеет Гвардия Смерти распоряжаться тем, что им не принадлежит? Это наши рабы, — рявкнул Варсава, готовя иглу.
— Пощады. Пощады. Не надо больше, — промямлил Синдул.
