Военный корреспондент Алексей Иванцов. Латвия.
Полковник нас заставил утром вести политинформацию.
Хотя, к чему тут политинформация? То, что видели бойцы вчера, лучше любых слов. Однако приказ есть приказ.
Я практически к ней не готовился. Но я же по первой специальности историк. Вот и рассказал, что знаю. Рассказал об эстонских эсэсманах, о латвийских. О литовских шуцманшафтбатальонах. О том, что они творили в Белоруссии и в России. В памяти вдруг всплывали страницы из книги Саши Дюкова "За что сражались русские люди?". Конечно, кое-что я просто не вспомнил. Надо было еще рассказать о том, что немцы сами порой ужасались действиям прибалтов на оккупированной территории. Потом плавно перешел к их недавней современной политике.
Однако, бойцы были впечатлены. Многие из них просто не знали об этом раньше. В школах у нас об этом не рассказывают, почему-то. В конце моей пламенной лекции встал какой-то сержант:
— Товарищ лейтенант, можно вопрос?
— Конечно, сержант, спрашивайте!
— Так что, получается, что у прибалтов это в крови — нас, русских, резать и унижать?
— Как фамилия, сержант?
Тот, почему-то, смутился:
— Сержант Штайнер!
— Немец, что ли? — улыбнулся я.
Тот набычился:
— Русский я по маме!
— Да я тоже ни разу не славянин, — улыбнулся я ему. — Хотя фамилия русская. Говорим мы с тобой по-русски, думаем по-русски, сны смотрим по-русски — значит, мы с тобой русские. Раньше нас советскими называли. А на вопрос я твой отвечу так. Национальная традиция у прибалтов — резать тех, кто слабее. Заметь, кроме той бестолковой очереди по колонне, они нам никакого сопротивления не оказали. Боятся они силы. Они, конечно, будут потом оправдываться. Месть за советскую оккупацию и все такое. Вот только скажи мне, сержант Штайнер, за какую такую оккупацию они армию генерала Юденича в концлагерях уничтожили? Да ты садись, садись…
Сержант сел на траву, но вопрос все же задал:
— А кто это, генерал Юденич? Немец тоже?
— Тоже немец. Русский, только. Герой Первой Мировой войны. Турок по всему Кавказу гонял. А когда Гражданская война была, то попытался начать наступление на Петроград. Нет, товарищи! Не с Кавказа. Он в Прибалтику попал. Так вот… Когда получил по сусалам от Красной Армии — отступил в Эстонию. Они тогда уже независимость объявили. И интернировали остатки армии генерала Юденича. И уничтожили их в концлагерях, заморив голодом. Вот так вот. Лично я бы тогда выступил на стороне Красной власти вместе с народом. Вместе с генералом Брусиловым, полковником Шапошниковым и многими другими царскими офицерами. Но я уважаю и тех белых, кто остался верен своим идеалам. История — сложная штука. Особенно история России. А эстонцы… Они обещали Юденичу помощь. И обманули. И тех, кто заморил голодом русских офицеров, Сталин сослал в Сибирь в сороковом году. Вот такая вот штука — история. Справедливая она.
Хорошая у нас беседа получилась. Правильная.
А потом мы снова тронулись в путь. В Ригу не заходили, спешным маршем двигаясь уже к латвийско-литовской границе.
Хорошо, что больше мы не сталкивались с подобными эксцессами. Оно и немудрено. Латыши быстрее эстонцев сообразили, что все попытки сопротивления будут подавлены с максимальной жестокостью.
Речь премьера Латвии транслировали без остановки. Каждые пятнадцать минут местное радио верещало на двух языках:
"Российские войска вступили на территорию нашего государства для защиты! Прошу вас граждане Латвии! Оказывать всяческую помощь миротворческим войскам!" И где обещанная война? Ни хрена не понимаю!
Внезапно наша колонна резко приняла вправо и сбросила ход.
Вот же!
Мне показалось, что я попал на съемки фильма.
Мимо нас, вяло шаркая ногами, шли пленные.
В форме мышиного цвета. С орлами над левым карманом. А в начале колонны гордо вышагивали офицеры в фуражках с вертикально задранными тульями и крестами на шеях.
Немцы! Самые настоящие! Самые, что ни на есть, фашистские немцы!
И что же получается? Правы были Лунтик, Сашка Калинин, телевизор и солдатская молва? А я круглый дурак, что всему этому не верил?
Млять…
А где-то после полудня произошла нечаянная радость.
Наша колонна подползла к Бауске. Это такой "мегаполис" на границе Латвии с Литвой. Может быть, вы спросите, почему мы так медленно шли? Между прочим, от Риги до границы всего час на машине. Легковой. Если пробок нет.
Но, с другой стороны, машинки-то наши — ни разу не легковые — кормить надо. И бензин с автозаправок им не очень-то подходит.
Наливщики шли за нами. Время от времени мы останавливались и заправлялись нормальным таким дизелем.
И под этим самым Бауске нас встретил плотный и мощный огонь…
Гордые, и от того гребаные, латыши захватили под шумок местный пивзавод. То ли с перепою, то ли от бестолковости, увидав нашу колонну — открыли огонь. Этого, честно говоря, мы не ожидали. Привыкли, блин, к тишине и покою. За что и поплатились.
Когда пули цвиркнули по нашей броне, я обнаружил в себе невероятные акробатические способности — кувырок башкой вперед с несущегося БМП-2 в кювет чреват провалом этой самой башки в трусы. Однако вот обошлось же!
Потом откуда-то чего-то шваркнуло и где-то грохнуло. Честное слово, я испугался. Рядом свалилось в канаву несколько человек. И, в отличие от меня, немедленно открыли огонь по зданию пивзавода.
А наша техника, взревев моторами, немедленно развернулась, веером охватывая здание, обнесенное бетонным забором. Это я разглядел, когда набрался храбрости и высунулся из кювета. За что немедленно получил по каске от солдатика, лежавшего рядом:
— Лежи, лейтенант, не твое это дело!
— Пшел нах, — огрызнулся я. Этот шлепок мне почему-то придал смелости. Хотя, все еще казалось, что все пули — в меня. Интересно, штаны мне надо будет менять? Или никто не заметит?
А потом загрохотало. Особо усердствовал головной Т-80. Его снаряды просто рвали в клочья и сам забор, и здания за ним. Замыкающий танк рывком дернулся вперед и, не спеша, расстрелял верхний этаж, с которого бил какой-то безумный пулеметчик.
Огонь стал затихать. Бронетехника медленно стала приближаться к опорному пункту противника, беспощадно подавляя любые попытки сопротивления.
Одна БМПха немного выдернулась вперед и тут же в ее бочину вмазало гранатометом. Млять!
Кто-то где-то чего-то заорал. Внезапно бойцы дернулись вперед и побежали. А я? А я — чо, рыжий, что ли? Куда все, туда и я…
Почему-то БМП и танки тормознули, а пехота вырвалась вперед. Это я уже только после боя узнаю, что такой порядок называется "елочка". Это когда впереди идет пехота, а два танка за ними на разных сторонах улицы. Пехота прикрывает танки от гранатометчиков, танки давят снайперов и пулеметчиков. Но это я потом узнаю. А пока бегу, ору и матерюсь. И стреляю куда-то. Ладно, блин, автомат не первый раз в руках держу. Короткими очередями луплю. Этому меня еще в школе военрук научил. Что-то мелькнуло в развалинах. Очередь туда. Внезапно падает тот самый боец, который мне по каске шлепал. Между каской и бронежилетом пуля вошла. Так он и упал — развороченным лицом в небо. А я нырком плюхнулся на пузо в какую-то лужу. Точно штаны менять придется. Магазин сменить! Да, быстрее! Ух, как руки-то трясутся! Приподнялся на локте. Куда-то херачу. Прямо над головой чего-то бахнуло куда-то. Опять все побежали.
Потом все слилось в сумасшедший калейдоскоп. Ничего толком вспомнить не могу. Отрывки только.
Куда-то прыгаю. Выстрел. Кто-то упал. Кто-то корчится и орет, зажимая сизо-красные кишки, змеями вылезающие из разорванного живота.
Какие-то фигурки в прицеле. Еще рожок! Толчок горячим воздухом. Лечу куда-то. Грохот сменяется однотонным гулом…
Обнаружил я себя сидящим на каком-то бетонном обломке. Одной рукой держусь за торчащие арматурины. Другой рукой стираю чью-то кровь с лица. Чью? Мою, кажется. Из носа кровища хлещет Ниагарой. И гул в башке. Чье-то лицо перед глазами. Чего-то говорит, раззявляя рот. Не слышу ни хрена. О! Это же Фил! Я ему робко улыбаюсь. И вдруг начинает трясти. В губы тыкается что-то холодное. Потом это холодное обжигает губы, язык, глотку.
Я хватаю за ремень автомат, валяющийся под ногами. Встаю. Иду куда-то, волоча оружие за собой.
Потом падаю и теряю сознание…
Пришел в себя я быстро. Фил вколол какую-то хрень в бедро, потом облил пивом из ведра. Холодным. Извращенец. А чем еще можно обливать контуженного на территории пивзавода? Рядом с Филом сидел на корточках… Шеф! С фингалом под глазом.
— Марлен Ильич? — прошептал я.
— Не ори! — заорал мне Фил, сквозь ватную тишину в ушах.
Я попытался подняться, но меня вдруг резко затошнило. Я встал на четвереньки. Постоял, мотая башкой из стороны в сторону. Из носа свисали кровавые сопли. Чета мне даже смешно стало. Только вместо смеха меня вырвало, зачем-то.
