Предводитель ловко ухватился за веревку и, упираясь в стену ногами, полез.
— Давай, помогу, — предложил Тигран. — Цепляйся, я буду лезть снизу.
Дамитра ухватилась за веревку, жесткие волокна врезались в ладони. Упираясь ногами в стену, перебирая руками, девушка полезла наверх.
Время остановилось. Девушка лезла наверх, а руки ныли от непривычного усилия. Ничего, ей бы только до верха добраться и перевалиться через зубцы стены… Брасид обогнал ее, ему оставалось до верха не больше копья…
…Что-то неописуемо горячее, причиняющее адскую боль, хлынуло сверху. Боль была такая, словно ее вываривали живьем следователи Огненной Палаты. Дамитра кричала — и не слышала своего крика. Сами собой обваренные руки разжались, и земля больно ударила по спине. Рядом грохнулось что-то тяжелое, но мягкое. Оно испускало… Нет, даже не вопль, а какй-то утробный, нечеловеческий хриплый рев.
Узнать человека в корчащемся в грязи багровом, будто с содранной кожей, куске мяса, было невозможно. Пальцы с потрескавшейся, вздувшейся обваренной кожей в мясо рвали лицо, ослепшие глаза скрылись за клочьями век. Дамитре повезло вновь: большую часть льющейся со стен дряни принял на себя Брасид.
Выстрел со стены никто не услышал — но тело предводителя амритианцев вспыхнуло, будто облитое «каменным маслом». Рассыпая искры и поджигая все, чего касался, Брасид попытался лезть на стену, но сполз вниз и затих, пылая чадным костром. Миг спустя на боку с грохотом рванул патронташ. Огненной змеей полыхала веревка.
Ухватив за руку Тиграна, который пострадал еще меньше нее, Дамитра шатнулась назад. Лучше быть затоптанной обезумевшей толпой, чем гореть от адской смеси… Но она была такая не одна: увидев, как горят живьем первыми добравшиеся до стен, толпа отшатнулась, уже готовая бежать — невзирая на то, что в спины бегущим снова будут бить все стволы крепости, что за обратный путь придется заплатить не меньшую цену, чем за атаку, даже на то, что их затопчут идущие следом… Но в это время в стене, чуть правее Дамитры, появилась небольшая щель. Изнутри ее подсвечивало багровое пламя факелов, больше всего это напоминало живописанные священниками Единого врата Аагхетова царства. С каждым мгновением щель расширялась.
Дамитра покрутила головой. Видение не исчезало.
— Это что же, их сейчас ад проглотит? — с каким-то даже разочарованием протянула она. Неужели не удастся отомстить?! — Не хочу…
— Ворота открываются, дура! — толкнул ее локтем Тигран. В отличие от нее самой, парень не потерял связь с реальностью. — Бегом, пока не закрылись!
Ворота раскрывались все больше, теперь в них уже мог протиснуться не очень толстый человек.
— Ворота открыты, сюда! — раздается из-за ворот.
В следующий миг Дамитра влетела в проем, первой изо всех горожан оказавшись по ту сторону крепостной стены. Взвизгнула, ударив в брусчатку, пуля из незаметной бойницы — еще не все сюрпризы башни были обезврежены открывшими ворота. В следующий миг из той же амбразуры вывалилось тело в церковном мундире. Миг — и оно исчезло под сотнями ног. Сейчас толпу мог бы остановить сомкнутый строй пикинеров под прикрытем мушкетеров и гренадеров, или батарея заряженных картечью картаун и фальконетов. Но не одиночные выстрелы из внутренних бойниц. Орда горожан выхлестнула из проема ворот, растекаясь по крепостному двору, а со спины их подпирали новые сотни. В один миг на крепостном дворике стало тесно.
«Кто же ворота-то открыл?» — подумала она. В следующий миг среди горожан замелькали солдаты в форме, которую она видела лишь однажды. Но Дамитра все равно узнала: форма темесской армии. Значит, они не одни, Конфедерация как минимум решила руками горожан захватить город. Как максимум…
Хотелось, до зарезу хотелось верить, что Темеса объявила Тельгаттее войну, и какой-то свой человек в Совете Семисот уже готовит эдикт о восстановлении почитания старых Богов. Пусть он прежде всего почитает не Амриту, а, скажем, Лаэя. Пусть и почитание тут ни при чем, просто застили глаза сокровища Церкви. Но если даже просто из жадности, или сводя старые счеты с каким-нибудь тамошним Клеоменом…
Нет, о таком не стоит и мечтать. Столько счастья разом — не бывает.
— Не отставай! — кричит Тигран. Но в голосе — не страх, а кровожадная радость. Самое жуткое, бег по заваленному трупами полю, без возможности пустить в ход тяжелое смертоносное железо, — позади. Осталось добраться до «черных мундиров» — и разом стребовать виру за все. «Ну где же вы, воители Единого? — кровожадно думала девушка. — Неужели вы смоетесь, как крысы, после всего, что натворили?»
Нет, разумеется, святоши не ушли. Им некуда было бежать, наверху цитадель со всех сторон обложили горожане, а единственный тайный ход захватили те же, кто открыли ворота. На сдачу в плен после бойни на площади тоже рассчитывать не приходилось. Оставалось лишь стоять насмерть и дорого продавать свои жизни.
Черный квадрат каре показался из-за каких-то хозяйственных пристроек почти сразу. Все как положено: впереди выставили отточенные жала копий пикинеры, из-за их спин целятся в толпу мушкетеры, готовятся кидать смертоносные подарки гренадеры, а за их спинами артиллеристы торопливо заряжают переносные фальконеты. Из бойниц крепостной стены, из-за углов надвратных башен, просто со стен по ним ведут огонь темесские пехотинцы. Кто-то из тельгаттейцев падает, в ответ выплевывает небольшое ядро фальконет — и возле одной из бойниц стена брызгает кирпичным крошевом. Нет, конечно, не пробили, да и не просто в горячке свалки попасть в бойницу. Вот если выстрелить из мушкетов по одной бойнице залпом, хоть у кого-нибудь, да получится. Но мушкетерам не до бойниц, им надо любой ценой остановить толпу. Темесцы усиливают огонь — опытные солдаты, они точно знают, что врагу не до них. Из бойницы бахает картечью их фальконет, в строю церковников валится сразу несколько человек. Кажется, теперь церковники и горожане поменялись местами, и это вдохновляет ворвавшихся в ворота. Впрочем, и им некуда деваться: сзади напирают остальные.
Гренадеры церковников разом, по команде, поджигают фитили и бросают гранаты. Со зловещим рокочущим звуком хлещет залп мушкетеров. И воздух враз наполняется вспышками разрывов, визжащей осколками смертью, воплями ужаса и предсмертными стонами. Торопясь хоть как-то ослабить губительный огонь, со стен стреляют солдаты. Падают, падают церковные солдаты. Рослый гренадер валится, роняя гранату с уже запаленным фитилем. В горячке боя никто ее не замечает. Взрыв! И гренадеры вокруг валятся, как подкошенные. Зацепило кого-то и из пикинеров, и из мушкетеров, охает, зажимая лицо и опускаясь наземь, кто-то из расчета фальконетчиков. Миг спустя один из них в клочья разносит выстрел из фальконета темесцев… Темесские стрелки щедро тратят порох и пули, стараются и те из повстанцев, кто успел разжиться чем-то огнестрельным.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
