Мое внимание привлекла вспышка света. Я сочла ее отблеском наконец проглянувшего солнца от фольги с ближайшего букета, однако различила знакомое жужжание и кликанье. Отстранившись друг от друга, мы с Келланом одновременно взглянули на человека, стоявшего возле деревьев и снимавшего нас. Должно быть, какой-то ушлый папарацци поехал за нами в надежде разжиться доходным снимком. И это ему удалось. Я не сомневалась, что фотография Келлана, целовавшего меня под дождем, уйдет за тысячи.
Лицо Келлана исказилось от гнева.
– Да ты издеваешься!
Моя печаль смешалась с досадой. Эта смесь тут же вылилась в слепящую ярость. Меня достала эта мыльная опера. Пусть обожатели пары Келл-Секс, пресса, Ник и Сиенна поцелуют меня в жопу! Равно как и этот мужик, нарушивший наше уединение!
Сжав кулаки, я крадучись устремилась к нему. Мужику это понравилось. Камера защелкала еще энергичнее.
– Совсем совести нет? Мы же на кладбище! – Я простерла руки в сторону Келлана. – Человек страдает, это же видно! Имейте хоть каплю уважения, черт вас дери!
До фотографа оставалось несколько шагов. Он улыбался во весь рот, наслаждаясь происходящим. В глазах у него буквально горело по доллару. Кровь у меня вскипела. У него изменится настроение, когда я вдребезги расколочу эту симпатичную камеру. Я изготовилась прыгнуть, но Келлан поймал меня за руку:
– Нет, не надо…
– Изменяешь Сиенне? – переключился фотограф на Келлана. – Вот кто твоя маленькая грязная госпожа, Келлан?
Келлан загородил меня и нацелил палец ему в грудь:
– Она мне не госпожа! Фильтруй базар, урод!
Тот отступил на пару шагов, продолжая снимать:
– Ясно, ты жаришь эту сучку втайне от Сиенны. Конец твоему секрету! Попался, чувак! С поличным! Теперь твоя кобылка будет красоваться на первой полосе!
Келлан ухмыльнулся. Фотограф, похоже, решил, что ему весело, но я знала мужа лучше. Келлан рассвирепел. Нет, он больше чем рассвирепел. До оплеухи оставалось три секунды. Стиснув кулаки, он размахнулся и врезал мужику в челюсть. Ой! Я ошиблась: не три, а одна.
Фотограф потерял равновесие и жестко приземлился на задницу. Камера вывалилась у него из рук, но, к сожалению, не разбилась, благо висела на шее. Быстро оправившись, он вскинул ее и возобновил съемку:
– Ну ты попал, чувак! Теперь я тебя вообще засужу!
Он продолжал улыбаться, несмотря на кровь, струившуюся из рассеченной губы.
Келлан шагнул вперед, но я удержала его. Дело могло обернуться кое-чем похуже простого рукоприкладства.
– Оставь его, Келлан. Не стоит мараться.
– Этот идиот тебя снял, – коротко взглянул на меня он.
– Ну, значит, снял, – вздохнув, помотала головой я. – Это не стоит ареста.
Келлан нехотя позволил отвести себя от мужчины, который уже потешался над нашей незадачей.
– Ты гнида, понял? – яростно выпалил Келлан.
– Зато не прячусь по углам от крутейшей телки в мире! – крикнул в ответ тот. – Кем ты себя возомнил?
– Я женат на крутейшей телке в мире и хрен буду прятаться от нее по углам, сволочь, – пробормотал Келлан, отвернувшись от него.
Даже обмирая от ледяного ужаса, я, в свою очередь, обвила Келлана за талию рукой и улыбнулась:
– Наверное, не самый умный поступок… но я чертовски рада, что ты ему засветил.
Келлан приобнял меня и оглянулся на фотографа, все продолжавшего снимать:
– Я тоже.
С высоко поднятыми головами мы вернулись к такси. Все мои старания держаться в тени оказались напрасными, теперь я прославлюсь. Благодаря мощному объективу этого козла наш с Келланом поцелуй попадет в топ новостей. Мое лицо запомнят все. Прощай, мое инкогнито, а заодно и свобода. Мне больше не затеряться в толпе. Одержимые полоумные фанаты пары Келл-Секс узнают обо мне, и это лишь вопрос времени.
* * *
По возвращении я надеялась укрыться в надежном и теплом автобусе, но у Келлана были иные планы. Он повел меня за руку к автобусу Сиенны. Я напряглась, не слишком уверенная, что мне туда хочется, однако Келлан был чернее тучи, и я не могла пропустить эту схватку.
Келлан позвал Сиенну и стукнул в дверь. Едва я решила, что она вышла или ждет начала концерта в нашем шикарном отеле, на пороге возник Номер Первый. Осмотрев нас на предмет оружия, он посторонился. Оказавшись внутри, я поразилась желанию Сиенны вообще покидать это место. Роскошь на колесах! В передней половине салона вдоль стен тянулись кожаные диваны. В хвосте напротив огромного телевизора стояли мягкие складные кресла. Сбоку располагалась целая кухня, а спальных отсеков, похоже, не было вовсе. Я не сомневалась, что комната Сиенны в самом конце была лучше большинства студийных апартаментов. Мне вдруг показалось, что я провела последние недели в нищете.
Сиенна раскинулась на диване и читала модный журнал. Она подняла на нас взгляд:
– Келлан, Кира, какой приятный сюрприз! – Ее глаза метнулись к окну – скорее всего, в поисках фотографов. – Чем могу быть полезна в такой погожий денек?
Келлан ворвался внутрь и остановился прямо перед ней. В хвосте поднялся с откидного кресла Номер Второй, которому явно не понравилось выражение его лица.
– Это твоя работа?
Я вскинула на Келлана глаза, пораженная таким выводом. Версия, впрочем, выглядела весьма правдоподобной, и я уставилась на Сиенну. Не она ли все подстроила? Та склонила голову набок, и на ее миловидном лице написалось недоумение.
– О чем ты говоришь? И почему вы такие мокрые – принимали душ в одежде? До нитки!
Она усмехнулась, щелкнула пальцами и завела руку за плечо. Телохранитель незамедлительно передал ей полотенца из шкафа в коридоре. Она вручила их нам, не успел Келлан ответить.
– Какая-то скотина с камерой устроила нам засаду. Я врезал ему, но он сподобился заснять Киру.
Сиенна понимающе улыбнулась:
– Вот назойливые букашки! Ладно, не волнуйся – подумаешь, врезал. Мои люди разберутся. Если хорошо заплатить, то девять папарацци из десяти не потребуют компенсации по закону.
Я выжимала мокрые волосы, а Келлан прищурился:
– Это ты его подкупила?
Сиенна помрачнела, изучая его своими черными глазами:
– Я понятия не имела, куда вы отправились. Как я могла вас выдать?
Келлан по-прежнему щурился, сверля ее взглядом:
– Тебя не поймешь, когда ты говоришь правду, а когда впариваешь фигню.
Я спрятала улыбку. Мне тоже было не понять. И я знала, что Сиенне не видать Келлана хотя бы по этой единственной причине. Даже случись со мной завтра беда и останься Келлан свободен, он никогда не свяжется с человеком, которому не доверяет.
