На последнем, ударном снимке Келлан высился над фотографом после того, как сбил того с ног. С видом предельно свирепым Келлан будто бы изготовился и дальше метелить мужика – изменщик, застигнутый на месте преступления с поличным. Это была бомба, а в целом события подавались весьма искаженно.
Дженни проследила за моим взглядом и указала на экран:
– Мне страшно не хочется бросать тебя в разгар этого балагана.
Я посмотрела на Келлана, который ерошил волосы, беседуя с кем-то, и отозвалась:
– С ним иначе и не бывает. Хронический балаган. Но он того стоит.
Дженни в очередной раз обняла меня:
– Нам пора, но ты звони в любое время. Договорились? – Мы простились, и она погладила меня по руке. – И надейся на лучшее.
Сглотнув внезапные слезы, я пообещала. Вера была в числе немногого, что у меня имелось. Затем я наскоро обнялась с Рейчел, и обе подруги вновь исчезли из моей жизни. Ненадолго нахлынуло одиночество – мне было хорошо с девчонками, но я поспешила напомнить себе, что мы еще увидимся на свадьбе, а до того мне составит компанию сестра. Интересно, а она уже видела новости?
Келлан наконец договорил и огляделся:
– Девчонки ушли?
– Ага. Мэтт с Эваном везут их в аэропорт.
Келлан кивнул и повертел телефоном.
– Звонили папа и Хейли, – сообщил он с угрюмой веселостью. – Волнуются. Хейли боится, что фанаты линчуют тебя до того, как все разъяснится. – Он нахмурился, словно опасался того же.
– Разберемся, однако сейчас тебе пора выступать, – сказала я, обняв его за шею.
Я вскинула брови, напоминая ему, что, несмотря на творившееся безумие, у него была еще и работа.
Келлан отпрянул:
– Черт, я и забыл об этом! – Судя по виду, ему хотелось сказаться больным, и он произнес: – Я надеялся с кем-нибудь составить официальное заявление по поводу этих снимков, но времени уже нет.
Положив ладонь на татуировку поверх сердца, я поцеловала Келлана. Как по заказу, словно подчеркивая заявленное, наши телефоны затрезвонили вновь, а в дверь заколошматила Тори:
– Десять минут, Кайл!
* * *
Итак, я больше не скрывала наших отношений. Поэтому, когда черный внедорожник компании высадил нас у комплекса, мы с Келланом вошли внутрь рука об руку. За ограждением волновалась толпа папарацци – я в жизни не видела такого скопления камер. При виде нас, шествовавших вместе, они мгновенно отреагировали. Беспорядочными сериями засверкали вспышки. Толпа требовала лучшего ракурса, напоминая разлапистую и нескладную рождественскую елку, огни которой стремились затмить холодное осеннее солнце. Высокому человеку в середине для полного эффекта недоставало лишь нимба на голове. Спасибо Келлану, от его крепкого пожатия исходили тепло и сила, а я до того дрожала, что готова была развалиться на части.
Это настолько не укладывалось в мои представления о собственной зоне комфорта, что я не сомневалась, что вторгалась в чужую. Но вместо того чтобы прикрываться и прятаться, я вскинула голову и расправила плечи. Я не делала ничего плохого, и мне было нечего ни стыдиться, ни бояться. Фанаты восприняли мою решительность как вызов. Полетели разные слова – обидные: «шлюха», «шкура», «подстилка», «стерва» – и кое-какие еще, которых я не могла повторить даже мысленно. Келлан больно сжимал мне кисть. Оказавшись в безопасности за порогом, я встряхнула руку, чтобы восстановить кровоток в пальцах.
– Извини, – негромко уронил он. – Пришлось держаться за тебя, чтобы не поразбивать им головы.
– Молодец, что сдержался, – улыбнулась я. – Ведь эти головы принадлежат твоим юным поклонницам.
Он обнял меня за талию:
– Ну и ладно, будто это что-то меняет.
– Да ничего, мне хотелось того же, – пошутила я.
Пошутила, но не совсем.
Мы разыскали гримерку «Чудил». Все уже прибыли, в том числе и Анна. Стоя возле стола, заваленного едой, она высыпала шоколадное драже в огромное ведро свежего попкорна. Затем тяжелой поступью она дошла до стула, уселась на него и утвердила ведерко на пузе. Келлан направился к Эвану и Мэтту, а я присела рядышком.
– Привет, – буркнула я, следя за ведром, которое чуть качнулось от шевеления Максимуса.
Анна метнула в рот пригоршню попкорна с шоколадом.
– Дошли до меня слухи, что ты, стерва такая, увела у Сиенны мужика.
– Точняк, – улыбнулась я, откинувшись на спинку. – Теперь я стерва официально и бесповоротно.
– Ну, стерва ты или нет, я тебя все равно люблю, – хмыкнула Анна, сперва какое-то время пожевав.
– Спасибо, свиндетельница, я тебя тоже.
Я со смехом потянулась за попкорном, и Анна шлепнула меня по руке:
– Любовь не означает, что я буду делиться кукурузой. – Она указала на стол. – Иди и возьми… стерва такая.
Горестно возопив, я собралась встать, но Анна вдруг скривилась и схватилась за поясницу.
– Тебе плохо, сестренка?
– Да ерунда, заломило спину. Поболит и проходит… Все в порядке.
Она показалась мне изможденной и бледной. Возможно, дело было лишь в том, что она, против своего обыкновения, не накрасилась. Я привыкла видеть сестру при полном параде. Она мало куда ходила без макияжа, и папа вечно негодовал. Он часто говаривал: «Зачем тебе краситься, если ты будешь сидеть в темном кинотеатре?» Она отвечала одинаково: «Потому что я войду через фойе, папуля». Один факт того, что она не подвела глаза, с головой выдавал ее измученное состояние.
– Анна, шла бы ты в автобус и полежала.
Она помотала головой, и я заметила, что даже волосы у нее тусклые.
– Я хочу послушать концерт. Грифф изобразит небольшое соло специально для меня.
Ее улыбка, пусть и откровенно страдальческая, была полна любви к мужу. Черт, я до сих пор не привыкла к этому слову применительно к Гриффину.
Чуть позже явилась Тори и увела ребят на встречу с обожателями. Я решила остаться, не желая лишний раз возбуждать его фанатов. Анна устроилась слишком удобно и тоже не пошла за Гриффином. А может быть, ей было вовсе и не удобно. Я не могла понять. Она выглядела неплохо, однако лицо ее то и дело становилось сосредоточенным и утомленным, она принималась дышать медленно и размеренно. Потом все налаживалось, и Анна снова бралась за попкорн. Странное поведение.
– Анна, тебе точно не поплохело?
Она нахмурилась, комкая обертку от драже:
– Да ерунда, честно. – Нагнув голову, чтобы изучить содержимое ведерка, она пожаловалась: – Весь шоколад скатился на дно!
Ничуть не успокоенная, я указала на ее поясницу:
– Речь о здоровье. Все в порядке?
– Спина чуть побаливает, – отмахнулась Анна. – Имеет право, если таскать на себе шар весом в сотню фунтов. Проходит, если ноги приподнять.
