— Нет… Я был в… У нас была вечеринка в… Черт! Не могу вспомнить, где это было!
Его вдруг затрясло как в ознобе, и он почувствовал, что у него подкашиваются коленки. Ему пришлось сделать усилие, чтобы устоять на ногах.
— Отвечай спокойно и обдуманно, — сказала Лисбет Саландер. — Я не повешу тебя за то, что ты не сразу можешь собраться с мыслями. Но как только я замечу, что ты увиливаешь, я нажму на кнопку.
Она приподняла брови, и на лице у нее появилось ангельское выражение. Настолько ангельское, насколько оно может быть при такой гротескной маске.
Пер-Оке Сандстрём кивнул. В горле у него стоял ком. Во рту пересохло от жажды, и он чувствовал, как натянулась на шее веревка.
— Где ты напивался, не имеет значения. Но как случилось, что Атхо Ранта вдруг предложил тебе Инесс?
— Мы с ними разговорились о… мы… я сказал, что мне хочется… — Тут Пер-Оке заплакал.
— Ты сказал, что тебе хочется получить одну из его шлюх.
Он кивнул.
— Я был пьян. Он сказал, что ее надо… ее надо…
— Что надо?
— Атхо сказал, что ее надо наказать. Она стала кочевряжиться. Она не желала делать того, чего он хотел. И он предложил мне, чтобы я… Я же был пьян и сам не знал, что делаю. Я же не хотел… Прости меня!
Она фыркнула:
— Не у меня надо просить прощения. Итак, ты предложил Атхо свою помощь, чтобы ее наказать, и вы отправились к ней.
— Это было не так.
— Расскажи, как было. Почему ты поехал с Атхо на квартиру к Инесс?
Ее рука поигрывала лежащим на коленях электрошокером. Он снова затрясся.
— Я поехал на квартиру к Инесс, потому что я ее хотел. Она же была продажная. Инесс жила у одной приятельницы Харри Ранты. Не помню, как ее звали. Атхо привязал Инесс к кровати, и я… я занимался с ней сексом. Атхо смотрел.
— Нет, ты не сексом с ней занимался. Ты ее насиловал.
Он не ответил.
— Что скажешь?
Он кивнул.
— Что сказала Инесс?
— Ничего.
— Она возражала?
Он помотал головой.
— Так значит, ей показалось приятным, что пятидесятилетняя сволочь привязывает ее к кровати и трахает.
— Она была пьяная. Ей было все равно.
Лисбет безнадежно вздохнула.
— О'кей. И с тех пор ты продолжал ее навещать.
— Она была такая… Она хотела меня.
— Чушь собачья!
Он посмотрел на Лисбет с выражением отчаяния. Затем кивнул.
— Я… Я ее изнасиловал. Харри и Атхо дали согласие. Они хотели, чтобы она… чтобы ее обломали.
— Ты им платил?
Он кивнул.
— Сколько?
— С меня брали как со своего. Я помогал им провозить контрабанду.
— Сколько?
— Пару тысяч за все про все.
— На одном из снимков Инесс сфотографирована здесь, в твоей квартире.
— Харри ее привозил.
Он снова засопел.
— Значит, за пару тысяч ты получал девушку, с которой мог делать все, что тебе вздумается. Сколько раз ты ее насиловал?
— Не помню… Несколько раз.
— О'кей. Кто глава этой банды?
— Они убьют меня, если я проболтаюсь.
— Это меня не касается. В данный момент я твоя главная проблема, а не братья Ранта.
Она подняла электрошокер.
— Атхо. Он старший. Харри выполнял все, что нужно.
— Кто еще есть в банде?
— Я знаю только Атхо и Харри. У Харри есть девушка, она тоже участвует. И еще парень, которого зовут… не знаю я. Какой-то там Пелле. Он швед. Я не знаю, кто он такой. Он боец и выполняет всякие поручения.
— Девушка Атхо?
— Сильвия. Она проститутка.
Некоторое время Лисбет молча думала. Наконец она снова посмотрела на него.
— Кто такой Зала?
Пер-Оке Сандстрём побледнел. Тот же вопрос, с которым приставал Даг Свенссон. Он молчал долго, пока не заметил, что сумасшедшая девица начинает терять терпение.
— Я не знаю, — сказал он. — Не знаю, кто он такой.
Лисбет Саландер помрачнела.
— До сих пор ты вел себя хорошо. Не упускай свой шанс! — сказала она.
— Я клянусь, это правда. Я не знаю, кто он такой. Тот журналист, которого ты застрелила…
Он замолк на полуслове, внезапно сообразив, что вряд ли стоило сейчас заговаривать об учиненной ею в Энскеде кровавой бане.
— Да?
— Он спрашивал то же самое. Я не знаю. Если б знал, то сказал бы. Клянусь, что это так. Его знает Атхо.
— Ты с ним разговаривал?
— Одну минутку по телефону. Я говорил с человеком, который сказал, что его зовут Зала. Вернее, это он говорил со мной.
— Почему?
Пер-Оке Сандстрём заморгал. Капли пота стекали ему на глаза, и он чувствовал, как на подбородок ползут из носа сопли.
— Я… Они хотели, чтобы я снова оказал им услугу.
— Что-то твоя история начинает топтаться на месте, — предостерегающе сказала Лисбет Саландер.
— Они хотели, чтобы я снова поехал в Таллинн и забрал оттуда заранее приготовленную машину. С амфетамином. Я не хотел.
— Почему ты не хотел?
— Это было уже слишком. Они же такие гангстеры. Я хотел выйти из игры. У меня же была работа, и я был занят.
— То есть ты хочешь сказать, что гангстером ты был только в свободное от работы время.
— Я вообще не такой человек, — сказал он жалобно.
— Ну конечно. — В ее голосе было столько презрения, что Пер-Оке Сандстрём опустил глаза. — Продолжай. Какое ко всему этому имел отношение Зала?
— Это был сущий кошмар!
Он умолк, и у него вдруг снова ручьем потекли слезы. Он стал кусать себе губы, пока из них не потекла кровь.
— Ты опять топчешься на месте, — холодно заметила Лисбет Саландер.
— Атхо несколько раз принимался меня уговаривать. Харри предостерегал меня, он сказал, что Атхо на меня уже сердится и теперь неизвестно, что он со мной сделает. В конце концов я согласился прийти на встречу с Атхо. Это было в августе прошлого года. Я поехал с Харри в Норсборг…
Губы Пера-Оке продолжали двигаться, но голос вдруг пропал. Лисбет Саландер взглянула на него с прищуром, и голос к нему вернулся.
— Атхо был как безумный. Он кошмарный человек. Ты даже не представляешь себе, до чего он жесток. Он сказал, что мне уже поздно выходить из игры и, если я не сделаю того, что он сказал, мне не быть живым. Он сказал, что мне хотят кое-что продемонстрировать.
— Да?
— Они заставили меня поехать с ними. Мы поехали в Сёдертелье. Атхо велел закрыть мне глаза шапкой. Он напялил мне на голову мешок. Я до смерти испугался.
— Итак, ты ехал с мешком на голове. Что было дальше?
— Машина остановилась. Я не знал, где мы находимся.
— Где они нахлобучили на тебя мешок?
— При въезде в Сёдертелье.
— И сколько времени вы еще ехали?
— Наверное… наверное, около тридцати минут. Они вывели меня из машины. Это было что-то вроде склада.
— И что было дальше?
— Харри и Атхо ввели меня в помещение. Там было светло. Первое, что я увидел, был какой-то бедняга, он лежал на цементном полу. Он был связан и жутко избит.
— Кто это был?
— Его звали Кеннет Густафссон. Но это я узнал уже позже. Они не говорили, как его зовут.
— Что произошло?
— Там был какой-то мужчина. Такого огромного я раньше никогда не видал. Он был просто гигант. Сплошные мускулы.
— Как он выглядел?
— Белокурый. По виду сам дьявол.
— Имя?
— Он не называл своего имени.
— О'кей. Белокурый гигант. Кто был там еще?
— Еще один мужчина. Потасканного вида. Блондин. С конским хвостом.
«Магге Лундин», — отметила Лисбет.
— Еще кто?
— Только я, Харри и Атхо.
— Продолжай!
— Белокурый… Тот, огромный, подвинул мне стул. Он не сказал при мне ни слова. Говорил Атхо. Он сказал, что парень на полу много болтал. И он хочет, чтобы я посмотрел, что бывает с болтунами.
Пер-Оке Сандстрём разразился неудержимыми рыданиями.
— Ты опять застрял, — снова повторила Лисбет.
— Белокурый поднял лежавшего на полу парня и усадил на другой стул напротив меня. Мы сидели в метре друг от друга. Я заглянул ему в глаза. Гигант встал у него за спиной и взял руками за шею… Он… он…
— Задушил его? — подсказала Лисбет Саландер.
— Да… Нет… Он его стиснул. По-моему, он сломал ему шею голыми руками. Я слышал, как хрустнули позвонки, и он умер у меня перед глазами.
Пер-Оке Сандстрём зашатался в петле. Слезы текли из его глаз неудержимым потоком. Он никогда никому об этом не рассказывал. Лисбет подождала минуту, пока он успокоится.
— А потом?
— Другой мужчина — тот, с конским хвостом — принес бензопилу и отпилил у него голову и кисти рук. Когда он закончил, великан подошел ко мне. Он обхватил руками мою шею. Я пытался отодрать его руки. Я тужился изо всех сил, но не мог сдвинуть его пальцы ни на один миллиметр. Но он меня не душил… Он только держал руки на моей шее. Долго держал. А Атхо время от времени брал в руки телефон и с кем-то разговаривал. Он говорил по-русски. Затем вдруг сказал, что со мной хочет говорить Зала, и поднес трубку к моему уху.
