— А подробнее? Он действительно знает лекарское дело?
— Такое искусство я видел только у нашего наставника-лекаря в заллирской академии. Еще я догадываюсь…, кое о чем, но догадки свои разглашать не имею права. Простите.
Дознаватель пронзительно посмотрел на собеседника.
— Даже так? Ну-ну.
— Если я прав, то ни к какому лекарю ехать вам больше не требуется.
— Благодарю, Ирритано. Ты мне очень помог.
— Не за что. Я горд, что ассистировал… такому специалисту.
— Вот даже как… — повторился Саллиниан, — Мое положение было действительно так опасно, как он говорил?
— Да. Опасно. Я давно по косвенным признакам подозревал об этом, но с моими силами не мог увидеть, что происходит. Поэтому так настойчиво рекомендовал вам ехать к лекарю.
— А теперь, что изменилось?
— Точнее смогу вам сказать, когда вы сдадите все анализы и пройдете полную проверку, но предварительно по внешним проявлениям и по тем контурам, какие я могу видеть, похоже, что ваши почки здоровы. вы сами-то как себя чувствуете?
— На удивление хорошо. Как заново родился. Ладно. Договоримся так. Я сдаю эти анализы. Ты проверяешь. Если он действительно излечил меня, тогда мне надо будет как-то его отблагодарить.
— Скажите, а его и вправду подозревают в шпионаже? Сразу говорю — этого не может быть!
— Нет. Ну, какие они шпионы? Шли открыто. Не скрывали, что из Лопера… Так-так-так, — задумался дознаватель, — Теперь мне кое-что становится ясным. Ну, ладно, это уже мои бюрократические заморочки. Всего хорошего, Ирритано.
— И вам того же.
Господин дознаватель, сообщив, что направляется, как ему было сказано, есть и спать, раскланялся со мной и травником. Я тоже тепло распрощался с коллегой и собрался уходить, но тот попросил немного задержаться.
— Простите, если что не так, но-о-о… — замялся он и вдруг выпалил, — Вы ведь целитель? Правда? Мне можно говорить — я подписывал магический договор и знаю о необходимости хранить секреты короны.
Я не видел причин скрывать истинное положение вещей от коллеги и молча кивнул. Травник просиял так, будто выиграл в лотерею обед с королем.
Мы снова попрощались, и я пошел на постоялый двор, заниматься тем же, чем и господин дознаватель — есть и спать.
На следующий день около полудня меня пригласили к господину дознавателю. В кабинете он был один.
— Я хотел еще раз поблагодарить вас за помощь и… дать один добрый совет, — он немного подумал и продолжил, — Дело в том, что я, как уже говорил, обязан отправить вас в Заллир и передать начальнику отделения КСОР. Но… Есть один нюанс, не очень благоприятный для вас. Тамошний начальник — ставленник герцога деи Торминаро, который находится, мягко говоря, не в очень дружеских отношениях с Вашим тестем. Понимаете меня?
— Не совсем.
— Вас могут использовать в политических играх. Эта девица, Олисия, утверждает, что у вас с ней были планы развестись со своей женой, потом жениться на графине и остаться в Лопере. Частично ее показания подтверждают слуги…
— Неужели бред малолетней девчонки может кто-то принять на веру? — возмутился я.
Ну, г…рафиня! Ничего себе задумка?! Да, я ей за такие шуточки ремнем по за… филейной части настучу — только дайте добраться до постоялого двора.
— Вряд ли ей на самом деле поверят, но вот использовать себе во благо, вам во вред, вполне могут. К сожалению. Раздуют из мухи слона, взбаламутят всех, нервы попортят вам и Вашему тестю, продержат вас в заллирской тюрьме с месяц, а то и больше. Придется вам долго доказывать им, что не собирались делать ничего подобного. Однако слухи уже всякие пойдут… Теперь понимаете?
— Да, — вздохнул я, — Теперь понимаю. Но что же делать?
— Есть одно соображение… У нас сломалась карета для перевозки арестованных, а каретный мастер, как на грех, где-то раздобыл денег и теперь, пока их не пропьет, делать ничего не будет. Недели на две, а то и больше ему хватит. В это время наш травник — вы его знаете, хороший парнишка — как раз собрался побывать в столице. Книги прикупить, травы, с коллегами встретиться… Если у вас есть вещица, по которой Вашим родные могли бы узнать, что он от вас, то он мог бы передать от вас привет. Как вам такие мысли вслух?
— Интересные мысли. И родным привет очень хотелось бы передать. Если это возможно, то у меня отобрали кинжал. Его моя жена обязательно узнает.
— Вот и отлично. Только одна проблема. На время отсутствия травника не могли бы вы его замещать?
— С удовольствием.
— Значит решено. Однако охрану снять я не вправе. Придется вам потерпеть.
— Ничего, я уже привык к ним. Нормальные люди.
На этом мы с господином дознавателем расстались.
Решив, что утро вечера мудренее, разговор с графиней по душам я отложил. На самом деле уж очень руки у меня чесались: наломать веток с колючками, да, задрав платье, устроить одной благородной особе пятидневку стояче-лежачей жизни. И ни-ка-ких! исцелений.
Ночью я связался с женой: сообщил ей о своих проблемах, и о том, что приедет к ней от меня травник, который предъявит кинжал. Свента пообещала, что уже завтра начнет осторожно действовать, не дожидаясь гонца, а когда тот появиться — многое уже будет подготовлено.
Глава 34
На утро, позавтракав, немного успокоившись и проделав несколько упражнений по самососредоточению, я выступил с пламенной речью перед моими спутниками на тему семьи и брака. Она была в меру корректна, вежлива и дружелюбна. Скрывать мне было нечего, поэтому выступление состоялось прямо в ресторане постоялого двора.
— Графиня, — начал я, — Скажите мне, пожалуйста, какого х…! откуда в вашу прелестную бестол…! головку пришла столь идио… странная мысль, что я брошу жену ради вас? Разве еще в пещерах я не объяснил вам: что женат; что люблю жену; что у меня ребенок… Так, с какого…?! На кой мне менять все?!
Олисия — воспитание не отнимешь — гордо выпрямилась и холодно — знай свое место, смерд, — произнесла.
— Только простолюдин может столь низменным образом отреагировать на лестное предложение стать зятем графа. Я вам на шею не вешаюсь, коль вам претит сама мысль быть мне супругом. Однако благородная дама должна быть готова пожертвовать своим счастьем ради благополучия своих вассалов.
Мда. Похоже, любовь такой девушки, как Свента, здорово вскружила мне голову, а уж как самомнение мое подняло… — я-то грешным делом считал, что нравлюсь графине сам по себе; такой красивый и замечательный спаситель. А меня покупали и, даже, не на племя. Мудрый Филин принял благородную жертвенность мечтательницы за подростковую влюбленность. Предо мной вживую предстала сцена восхождения юной графини на супружеское ложе, как на эшафот к злобному палачу: на челе терновый венец; взгляд сквозь потолок устремлен в небо к звездам; прямая, как палка, спина выражает решимость и обреченность…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
