Все чуяли скорое изменение погоды, но группа выдвинулась вперед. Приближался грозовой фронт. Все сильнее пахло озоном, наэлектризованный воздух слабо покалывал кожу, предвещая бурю. Бхехан, идущий сразу следом за командиром взвода, рассеянно сунул руку в поясной мешочек и вытащил первую попавшуюся руну. Волны Судьбы тяжко накатывали на его душу, и чем ближе они подходили к кораблю, тем более сильным было давление.
Он вышел из неглубокого транса, взглянул на вытащенную руну и застыл на месте, округлив глаза. Прогностикар вновь посмотрел на камень в руке и постарался привести в порядок лихорадочно скачущие мысли. Подняв руку, он ухватился за прядь своих светлых волос, как будто это могло помочь сосредоточиться.
Заметив резкое движение, Гилеас тут же подошел к Бхехану. — Что ты видишь, брат? Расскажи.
Псайкер обернулся и обратил на сержанта взгляд, в котором мерцали отблески безумия.
— Я вижу смерть, — сказал он. В его голосе проступало больше эмоций, нежели обычно. — Я вижу смерть, чую запах разложения, ощущаю вкус крови и чувствую прикосновение проклятия. Но прежде всего… прежде всего… прежде всего, я… Разве ты не слышишь? Я слышу. Крики, братья. Крики. Они будут пожраны!
В отчаянии он дернул прядь волос и уронил на землю руну. Из уголка рта псайкера выползла тонкая струйка слюны, и он принялся колотить себя кулаком в висок. Гилеас, несмотря на испытываемое к прогностикару уважение, схватил боевого брата за руку.
— Соберись, брат-прогностикар Бхехан, — мягко, но в то же время твердо упрекнул он. — Ты нужен нам. — Ему уже приходилось видеть, как псайкеры, получая Видения, теряют контроль над собой. А когда дело касалось Бхехана, Видения определенно не лгали.
Это был дурной знак.
— Нам здесь не рады, — произнес псайкер, и в его голосе слышались все те же неземные, пугающие, высокие нотки. — Нам здесь не рады, и если мы ступим за пределы корабля, то встретим свою смерть.
— Но мы же и так снаружи… — начал Тикайе.
Гилеас бросил на него короткий предостерегающий взгляд. Речь молодого псайкера была бессмысленной, но пути Императора неисповедимы, и не тем, кто лишен Его даров, подвергать их сомнению. Сержант похлопал Бхехана по плечу и мрачно кивнул. Чем быстрее они выполнят свою задачу, тем лучше.
— Дальше движемся бегом, братья.
Он наклонился, поднял оброненную Бхеханом руну и молча протянул ее псайкеру.
Другая группа во главе с Рувимом прочесала периметр прогалины. Сначала не было никаких признаков того, что тут случилось нечто плохое. Но после более тщательного изучения Вульфрик, превосходный даже по меркам ордена следопыт, все же обнаружил место, где подлесок был довольно недавно примят.
Рувим изучил те крупицы данных, которые удалось собрать на этой расположенной далеко в Восточных Окраинах планете. Предположительно, существовали местные животные, но пока что группа не встретила ни одного. Эту бесполезную и ничего не стоящую планету объявили незначительной и необитаемой, поскольку на ней не было обнаружено ценных ресурсов и человеческого населения.
Но то, что предыдущие наблюдения не выявили наличия местных форм жизни, отнюдь не значило, что их здесь не было.
Рувим стволом болтера указал Вульфрику выдвинуться вперед, и трое космических десантников направились в заросли, идя по довольно четкому следу. Углубившись в джунгли совсем немного, они увидели свою цель. Она находилась в нескольких футах от них, на окруженной деревьями поляне.
Было похоже, что существо не подозревает об их присутствии, что дало космическим десантникам возможность внимательно осмотреть его. Этот ксенос полночного, иссиня-черного цвета выглядел абсолютно незнакомо. Сравнить это существо было не с чем, оно вполне могло оказаться одной из местных форм жизни. После короткого приглушенного обсуждения группа приняла решение.
Слегка перенастроив оптические сенсоры, Рувим смог осмотреть тварь более пристально. На ней не было ни шерсти, ни чешуи, ни даже кожи. Ее гладкое тело отблескивало переливами, характерными скорее для насекомых. Конечности были длинными и жилистыми. Познания Рувима в ксенобиологии позволили сделать предположение, что развитая мускулатура ног позволяет существу отлично бегать и прыгать. Руки оканчивались пятипалыми кистями, странно похожими на человеческие. Откровенно говоря, Рувима не волновало происхождение этого животного и наличие у него разума. Все догмы, которых придерживался космодесантник, каждая пройденная гипнодоктринация говорили ему о том, что тварь крайне омерзительна.
Он отреагировал в соответствии со своими верованиями и знаниями в тот самый момент, когда ксенос повернул в его сторону голову и огласил джунгли леденящим душу криком. Звук был столь пронзителен, что его с трудом можно было вынести. Усиленные чувства Рувима защитили его от худших последствий, но он начал подозревать, что этот крик был способен разрушать кристаллы. Неземной. Нечеловеческий.
Чужой.
Действуя по выработанному более чем в тысяче сражений рефлексу, Рувим переключил болтер на полуавтоматический огонь и нажал на спуск. Заряды полетели в цель под прерывистый рев выстрелов, в унисон которому несколько мгновений спустя загремело оружие остальных космических десантников.
Поднявшийся в полный рост ксенос не уступал размерами ни одному из стреляющих по нему космодесантников. Он впал в неистовство и не обращал внимания на непрерывный обстрел и раны, возникающие в его теле под градом болтерного огня. Разрывные болты изрешетили тело и забрызгали землю, листья и самих Серебряных Черепов темной жидкостью.
Тем не менее тварь продолжала двигаться.
Рувим переключился на автоматический огонь и расстрелял остатки магазина. Вульфрик и Ялонис последовали его примеру. Наконец, израненная и поверженная непрерывным огнем мерзость испустила полузадушенный негодующий крик. Она рухнула на землю совсем рядом с ними, ее отвратительное тело сотрясли конвульсии, затем тварь затихла.
Из стволов трех болтеров курился легкий дымок, и тишину нарушало лишь потрескивание вокс-бусины в ухе Рувима.
— Рувим, доклад.
— Сержант, мы кое-что обнаружили. Ксеносущество. Уже мертво.
Голос сержанта был угрюм.
— Отрежь ему голову, брат, чтобы удостовериться, что он действительно мертв. — При этих словах Рувим улыбнулся. — Мы идем к вам. Оставайтесь на месте.
— Да, брат-сержант.
Не желая рисковать, Рувим быстро перезарядил оружие и шагнул вперед, собираясь изучить ксеноса. В него было выпущено несколько болтерных обойм, а он чрезвычайно долго сопротивлялся смерти. Поэтому космодесантник не был готов поверить в его полную кончину. Но опасения не оправдались.
Когда он подошел к ксеносу, все сомнения тут же рассеялись. Густая пурпурная кровь тягуче сочилась из множества ран, собиралась в лужу на лесной подстилке и скапливалась на поверхности, как будто отказываясь впитываться в почву. Казалось, что сама планета отвергает эту жидкость, хотя и иссушена солнцем. Душный, влажный воздух был пропитан острым, резким, приторно-сладким запахом. Слегка поморщившись от зловония, Рувим подошел поближе.
Лежащая на земле тварь пыталась свернуться в защитную позу, но теперь быстро твердела по мере того, как наступало трупное окоченение. Рувим видел уставившиеся на него остекленевшие глаза аметистового цвета. Даже будучи мертвыми, они сияли незамутненной ненавистью. Астартес ощутил предельное отвращение к этому надругательству над порядком.
Чтобы не рисковать понапрасну, он поднес к голове существа еще горячий ствол болтера и выстрелил в упор. Серое вещество и пурпурная кровь брызнули наружу как мякоть перезрелого фрукта.
Рувим, невзирая на исходящий от ксеноса запах, присел и внимательно оглядел его. Голова была странно вытянута, уши отсутствовали. Фиолетовые глаза на сравнительно небольшом лице казались просто огромными. Более пристальное рассмотрение позволило предположить, что они фасетчатые. На узкой части сходящейся в точку треугольной головы находились два отверстия. Рувим предположил, что это ноздри.
Даже с учетом того, что это ксенос, его анатомия казалась неправильной. Во враждебной окружающей среде, такой, как джунгли, любому животному для выживания приходится приспосабливаться. Однако эта тварь выглядела, как плод чьих-то безумных идей, а не постепенной видовой эволюции. Чем больше Рувим разглядывал существо, тем меньше он понимал. Возникало ощущение, что ответ совсем рядом, но разум не может за него уцепиться.
В течение бесчисленных веков Серебряные Черепа забирали головы своих врагов в качестве боевых трофеев, тщательно очищая черепа от плоти и оковывая их серебром. Сохраненные таким образом головы украшали собой корабли и крепости ордена. Однако, чем дольше Рувим смотрел на мертвого ксеноса, тем дальше отступали мысли о том, что стоит взять с него трофей. Заставив себя больше не думать об этом, он повернулся к остальным.
