4. Потому и пророки не избегают ни одного из таких слов, желая прекратить развращение иудеев, но обличают их еще откровеннее, нежели мы теперь в нами сказанном. Врач, желая исцелить гнилую рану, не заботится о том, чтобы сохранить руки свои чистыми, но чтобы избавить больного от гниения; желающий сделать гордого смиренным наперед сам смиряется; старающийся поразить злоумышленника обагряет кровью и себя вместе с ним, и тем заслуживает большую честь; и воина, возвращающегося с войны, если кто увидит обрызганным (человеческими) соками, кровью и мозгом, то не будет презирать его, не отвратится он него за это, но еще более станет удивляться ему. Так будем поступать и мы: когда увидим, что кто-нибудь, умертвив похоть, идет обагренным кровью, то будем еще более удивляться ему, примем участие в его борьбе и победе и скажем преданным сладострастию: покажите нам, какое удовольствие от страсти.
Целомудренный получает (удовольствие) от победы, а ты ниоткуда. Вы указываете на (удовольствие), происходящее от удовлетворения страсти; но то (удовольствие) очевиднее и продолжи тельнее. Ты получаешь от удовлетворения страсти (удовольствие) кратковременное и даже незаметное, а он от своей совести — высшую, непрестанную и сладчайшую радость. Подлинно, не обращение с женщиной, а любомудрие может сохранить душу невозмутимой и окрылить. Таким образом он, как я сказал, ясно обнаруживает перед нами удовольствие; на тебе же скорбь поражения вижу, а удовольствие желаю видеть, но не нахожу. В какое время думаешь ты найти это удовольствие? Прежде ли удовлетворения страсти? Но нет; тогда — время неистовства, бешенства и умоисступления; скрежет зубов и исступление не служат знаком удовольствия; если бы тогда было время удовольствия, то не происходило бы с тобой того, что испытывают страждущие; ведь зубами скрежещут вступившие в борьбу и поражаемые, да еще тоже самое делают рожающие жены, мучимые болезнями рождения; следовательно это не составляет удовольствия, но скорее неистовство, исступление и смятение. Или это время после того (удовлетворение страсти)? Но и тогда нет; о жене родившей мы не можем сказать, что она чувствует удовольствие, но она только освобождается от болезней рождения; это — совсем не удовольствие, а скорее слабость и изнеможение; но велико различие между тем и другим. Какое же, скажи мне, время этого удовольствия? Нет никакого, а если и есть, то оно так кратко, что даже незаметно. Сколько мы ни старались найти и уловить его, не могли. Но удовольствие целомудренного не таково: оно продолжительно и очевидно для всех или, лучше, вся жизнь его проходит в удовольствии, потому что у него совесть торжествует, волнение успокоилось, и никакое смятение не тревожит его ниоткуда. Итак, если он более наслаждается удовольствием, а сластолюбец подвергается скорби и смятению, то будем избегать невоздержания и хранить целомудрие, чтобы нам сподобиться и будущих благ, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
БЕСЕДА 38
Напоминаю вам, братия, Евангелие, которое я благовествовал вам, которое вы и приняли, в котором и утвердились, которым и спасаетесь, если преподанное удерживаете так, как я благовествовал вам, если только не тщетно уверовали (1Кор. 15:1-2).
1. Окончив речь о духовных (дарованиях, апостол) переходит к предмету самому важному, к учению о воскресении, потому что (коринфяне) и в этом отношении были весьма немощны. Как в телах, когда горячка коснется самых основных частей его, т.е. нервов, жил и первых стихий, зло делается неисцельным, если не приложишь великого попечения, так и здесь предстояла подобная опасность, потому что зло простерлось до самых оснований благочестия. Потому Павел и прилагает великое попечение; ему нужно было говорить уже не о житейских предметах, не о том, что один впал в прелюбодеяние, другой в корыстолюбие, третий покрывал свою голову, но о самом главном благе, потому что (коринфяне) разногласили касательно самого воскресения.
Так как в нем заключается вся наша надежда, то диавол сильно восставал против него, и иногда совершенно отвергал воскресение, а иногда говорил, что оно уже было. В послании к Тимофею, Павел назвал это нечестивое учение гангреною и указал распространителей его: и слово их, как рак, будет распространяться. Таковы Именей и Филит, которые отступили от истины, говоря, что воскресение уже было, и разрушают в некоторых веру (2Тим.2:17,18). Иногда они это говорили, а иногда — будто тело не воскреснет, и будто воскресение есть очищение души. Такое учение внушал им злой демон, желая не только отвергнуть воскресение, но и представить басней все, совершенное для нас. Если бы поверили, что нет воскресения тел, то он мало-помалу убедил бы, что и Христос не воскрес, а отсюда простираясь далее, вывел бы, что (Христос) не приходил и не совершал того, что Он совершил.
Такова злоба диавола! Потому Павел называет действия его кознями (Ефес.6:11), так как он не обнаруживает прямо того, что хочет совершить, чтобы не быть изобличенным, но, принимая на себя некоторую личину, производит нечто другое, подобно как коварный враг, приступив к городу и стенам, тайно подкапывается снизу, чтобы таким образом не быть замеченным и успеть в своем предприятии. Но этот чудный и великий муж всегда открывал такие сети его и преследовал злые козни его: чтобы не сделал нам ущерба сатана, ибо нам не безызвестны его умыслы (2 Кор.2:11).
Так и здесь он открывает все лукавство его, показывает все его хитрости, обнаруживает все его намерения и преследует все с великим тщанием; потому и говорит об этом предмете после других, что он самый важный и составляет для нас все. И посмотри на мудрость (апостола): он утверждает наперед своих, а потом, продолжая речь, сильно заграждает уста и внешним (язычникам). Своих он утверждает не рассудочными доказательствами, но указанием на события, на то, что они сами уже приняли и чему уверовали, как действительному. Это было весьма поразительно и достаточно для их убеждения: ведь если бы они после того не стали верить, то не стали бы верить уже не Павлу, а самим себе, это же послужило бы к осуждению их, принявших однажды и потом отступивших. Потому он и начинает отсюда речь, показывая, что нет нужды в других свидетелях для доказательства истины слов его, кроме их самих, впадающих в заблуждение. Но чтобы сказанное мной было яснее, надобно выслушать сами слова (апостола). Какие же это (слова)? Напоминаю вам, говорит, братия, Евангелие, которое я благовествовал вам. Видишь ли, с какой кротостью он начинает? Видишь ли, как в самом начале внушает, что он не преподает ничего нового или странного? Кто говорит о чем-нибудь уже известном, но забытом впоследствии, тот словами своими только напоминает о том.
Называя их братиями, он и этим самым немало подтверждает слова свои. Мы стали братьями не иначе, как через домостроительство воплощения Христова. Таким названием он с одной стороны смиряет и успокаивает их, а с другой напоминает им о бесчисленных благах. И следующее выражение также служит подтверждением. Какое же это? Благовествование. Сущность благовествований состоит в том, что Бог соделался человеком, был распят и воскрес. Об этом благовествовал Гавриил Деве; это возвещали вселенной пророки и все апостолы. Которое вы и приняли, в котором и утвердились, которым и спасаетесь, если преподанное удерживаете так, как я благовествовал вам, если только не тщетно уверовали. Видишь ли, как он призывает их самих в свидетели слов своих? Не говорит: что вы слышали, но: приняли, требуя от них как бы некоторого залога и выражая, что к принятию этого убедились не только словом, но и делами, знамениями и чудесами, и потому должны твердо держать это.
2. Напомнив о прежнем, (апостол) далее указывает на настоящее: в котором и утвердились, говорит, предупреждая их, что они не могут отвергнуть того, хотя бы весьма хотели. Потому и в начале он не сказал: научаю вас, но: благовествовал вам, т.е. то, что уже известно. Как же он колеблющихся называет стоящими? Он показывает вид незнания, для пользы их, подобно как поступает и в отношении к галатам, только иным образом. Там неудобно было показать вид незнания и потому он говорит иначе: все, утверждающиеся на делах закона, находятся под клятвою (Гал.3:10). Не говорит: ничто другое разумеете, — потому что их заблуждение было известно и очевидно, — но ручается за будущее; и, хотя оно неизвестно, но (делает это), чтобы более расположить их к себе. Здесь же показывает вид незнания и говорит: в котором и утвердились; затем (напоминает) о пользе: и спасаетесь, если преподанное удерживаете так, как я благовествовал вам, — следовательно, предлагаемое теперь наставление есть только пояснение и истолкование. Вы, говорит, не имеете нужды в том, чтобы я преподал вам самый догмат, но чтобы напомнил вам о нем и исправил; говорит это, не желая вдруг пристыдить их. Что значит: как я благовествовал вам? Каким образом я, говорит, проповедовал вам действительность воскресения; что воскресение было, в этом вы, кажется, не сомневаетесь; но вы, может быть, желаете только яснее уразуметь сказанное; это я и сделаю; а сам догмат, как я вижу ясно, вы содержите. Далее, чтобы после слов его: в котором и утвердились, они не сделались беспечными, он опять внушает им страх: если преподанное удерживаете так, как я благовествовал вам, если только не тщетно уверовали, и тем показывает, что зло касается главного предмета, что дело идет не о чем-нибудь маловажном, но о целой вере. Здесь он говорит об этом кратко, а далее, воспламеняясь, взывает открыто и говорит: если Христос не воскрес, то вера ваша тщетна: вы еще во грехах ваших. Но в начале не так (говорил), потому что полезнее было идти вперед спокойно и мало-помалу. Ибо я первоначально преподал вам, что и [сам] принял (ст. 3). И здесь не говорит: я вам сказал, или: я научил вас, но опять употребляет тоже выражение: преподал вам, что и [сам] принял. И не говорит также: я научился, но: принял, внушая две мысли, — ту, что ничего не должно вводить от себя, и ту, что они убеждались в истине не одними словами, но и делами; и таким образом, мало-помалу делая слова свои достоверными, относит все ко Христу и показывает, что из догматов нет ни одного человеческого. Что значит: первоначально преподал вам? Т.е. в начале, а не теперь. Здесь он указывает как на свидетеля на время и внушает, что крайне постыдно изменять вере после того, как верили столь долгое время, и не только это, но и то, что догмат необходим; потому он и преподан между первыми и в самом начале. Что же, скажи мне, ты предал?
