Под утро, в темноте, он спустил флаг, и от вида этой капитуляции в сердце Гордона вспыхнул огонь, который он сам не мог объяснить, даже сейчас. И это заставило его действовать.
— Мне вдруг пришло на ум, что, раз уж я не смог спасти корабль, я могу попытаться что-то сделать для людей, которые на нем находились. Лучше уж пусть они попадут в мои руки, — сказал он, — чем в руки противников якобитов.
Он вызвал нескольких самых надежных матросов из своей команды, приказал спустить шлюпку на воду, и они принялись изо всех сил грести сквозь клубы дыма и плавающие обгоревшие обломки. Опередив на считаные минуты остальные английские корабли, он первым поднялся на «Солсбери» и объявил его своей добычей.
Капитан захваченного корабля принял поражение с достоинством. Этот человек, несмотря на страшную усталость и окровавленную одежду, держался с первостатейной учтивостью.
— Это очень благородно с вашей стороны, — сказал он, когда капитан Гордон, предоставив ему доказательства того, что они служат одному делу, предложил помощь. — Я бы хотел послать несколько писем во Францию, в Париж, если это возможно.
— Я выполню вашу просьбу.
— И еще одно. У меня на борту знатный пассажир, лорд Гриффин…
— Гриффин! Он что, еще жив?
— Вчера он получил несильное ранение и сейчас отдыхает под присмотром нашего лекаря, но я опасаюсь за его судьбу, если он окажется в руках англичан.
Англичане, согласился Гордон, будут не рады пожилому лорду, который когда-то служил еще старому королю, а ныне жил при сен-жерменском дворе.
— Черт возьми, о чем они думали? Зачем нужно было посылать сюда этого старика?
— Он сам себя послал, — последовал ответ, и капитан по-французски пожал плечами. — Ему не рассказали о планах молодого короля, и он ничего не знал о них до самой последней минуты. А потом он так загорелся желанием принять участие в этом предприятии, что купил лошадь, прискакал в Дюнкерк и буквально заставил меня взять его с собой. Он… Как бы это сказать? Настоящий человек. Я бы не хотел, чтобы с ним что-нибудь случилось.
— Где он?
— Пойдемте, я проведу вас.
Старика они нашли под палубами, он молча сидел среди хаоса мертвых и искалеченных тел. Несмотря на забинтованную голову, в глазах его горел какой-то радостный огонь, словно он с нетерпением ждал очередного приключения. Их планы он выслушал в вежливом молчании, но ответил Гордону:
— Не стоило вам беспокоиться, мой мальчик. Ничего со мной не случится.
— Милорд, если англичане схватят французского дворянина, к нему отнесутся с должным почтением, но если к ним в руки попадет английский дворянин, как вы, ваше присутствие на корабле они воспримут как предательство, и тогда не сносить вам головы. Не ждите от них пощады.
Лорд Гриффин терпеливо, как умудренный опытом старик, обращаясь к зеленому юнцу, сказал:
— Я старый человек, и мои кости будут одинаково болеть, хоть во дворце, хоть в тюрьме. Но, — добавил он, — если вам, мой мальчик, так будет покойнее, я пойду с вами.
Он согласился, чтобы его перенесли на «Леопарда» на носилках, как тяжело раненного.
— Мой лекарь, — говорил Гордон лорду Гриффину и французскому капитану, — якобит, как и я. Он спрячет вас, пока мы не найдем способ отправить вас в более безопасное место.
Тут мимо них пробежал кто-то из матросов, и, шагнув в сторону, Гордон едва не наступил на другого раненого, который лежал без чувств на палубе. Дыхание несчастного было таким слабым, что пропитанные кровью вонючие тряпки, которыми было перевязано его плечо, почти не шевелились.
В тусклом свете лица мужчины было не разобрать, но Гордон увидел все, что ему было нужно. Не отрывая взгляда от бесчувственного тела, он натянутым голосом произнес:
— Что с этим человеком?
Ответил лорд Гриффин:
— Он был ранен, когда спасал жизнь одному юноше, которому не хватило ума не соваться под ядра. — Когда Гордон не пошевелился, лорд Гриффин решил добавить: — Парня даже не зацепило. Я был там и видел все своими глазами, хотя от того же выстрела потолок обвалился мне на голову, так что больше я ничего не помню.
Он потер аккуратно перебинтованный висок, а французский капитан тем временем внимательнее присмотрелся к раненому и сказал:
— Его лицо мне незнакомо, хотя, если судить по мундиру, он — офицер одной из королевских ирландских бригад. На борту «Солсбери» их было несколько.
— Мои соотечественники, — заметил лорд Гриффин, — имтоже не обрадуются.
— Да. — Капитан Гордон нахмурился еще сильнее. — Не обрадуются. — Он приказал принести еще одни носилки. — Этого человека я тоже заберу.
— Но, — возразил француз, — вы привлечете к себе внимание, если повезете на своей маленькой лодке двух таких человек.
Гордон промолвил холодным как лед голосом:
— Хочу напомнить вам, сэр, что моя «маленькая лодка» подчиняется моим приказам, как и ваш корабль отныне, и я буду вам благодарен, если вы не станете ставить под сомнение мои команды.
Больше ничего не было сказано до тех пор, пока носилки не погрузили на лодку и они не поплыли к «Леопарду». Работавшие веслами матросы Гордона понимающе молчали. Их убеждения полностью совпадали с убеждениями их капитана, и он не боялся, что они проболтаются о том, что увидели или услышали. Раненые, которых они везли на лодке, были словно невидимки.
С офицера, пребывавшего в беспамятстве, сполз край покрывала, и Гордон осторожно подложил его под ту руку, которая не пострадала. Повернувшись, он увидел, что лорд Гриффин наблюдает за ним.
— Вы с ним знакомы. — Это был не вопрос.
Гордон кивнул.
— Да.
— Голос его выдал в нем шотландца. — В выцветших стариковских глазах загорелся интерес. — И я готов держать пари, что молодой человек, столь отважно сражавшийся за короля, не новичок в военном деле.
— Да. И этим заслужил такую награду за свою голову, что тот английский солдат, который захватит его, сделается богачом.
Лорд Гриффин кивнул.
— Что ж, вот и славно, что вы нашли своего друга до них.
Гордон снова повернулся и посмотрел на лицо Мори.
— Он бы не назвал меня своим другом.
— Но вы о нем другого мнения.
Гордон на секунду задумался.
— Он дорог человеку, который дорог мне, — сказал он, — и это связывает нас, нравится ли это ему и мне или нет.
Позже, на «Леопарде», он вздохнул спокойнее, когда его лекарь определил, что рана Мори не опасна. Под раскачивающимися лампами врач наклонился, показывая Гордону раны.
— Видите, вот здесь что-то острое прошло прямо по плечу. Не сабля, что-то более грубое, как большая деревянная щепа. Из-за этого началось кровотечение, но оно уже почти прекратилось. Скоро этот разрез заживет, как и рана на боку. Два новых шрама он и не заметит, когда очнется.
