— Умри! Просто, блять, сдохни!
Джин подплыл к Драко совсем близко и будто втянул носом запах, поглощая его чувства, поглощая его желание. А потом зашипел и через секунду лопнул, развеиваясь в воздухе.
Все застыли, наблюдая за тем, как потихоньку исчезал песок, просачивающийся внутрь досок. Как тот Драко отклонился от трупа Гермионы. Какими были её глаза — прежде, чем всё пропало…
Он вновь почувствовал свои ноги и, не оглядываясь, сорвался с места под шум проклятий в его спину.
— Драко!
Гермиона бежала следом.
Господи.
Гермиона.
Бежала.
Следом.
Он остановился у старой статуи рыцаря, хватаясь за сердце, которое бестолково билось, почти не работало. Драко почувствовал её руку у себя на плече и обернулся, надеясь увидеть в её взгляде ненависть. Но, чёрт возьми, там её не было…
— Это была не ты, — запыхавшись, произнёс он. — Салазар, Грейнджер, там должна была быть не ты…
Гермиона свела брови к переносице и бросилась вперёд, обнимая его поперёк талии. Зарылась носом в грудь, пряча лицо.
— Я знаю, Драко…
Нет.
Ты не можешь вот так прощать меня, не можешь…
Малфой отстранился, просто чтобы коснуться её щёк ладонями, заглянуть в глаза. В её космические долбанные глаза, в которых он тонул.
Хотелось что-то сделать.
Завыть, убить себя, поцеловать её — Драко не в курсе.
Хотелось чего-то, потому что казалось, что это будет в последний раз.
— У неё были чёрные ногти, — шепнула Гермиона. — Это была не я…
Боже.
Тишина между ними имела вкус. Она вымученная и выстраданная. Они оба знали, каково это. И всё же держали друг друга за руки. Он не хотел это терять. Гоподиблятьбоже, как же не хотел…
— Гермиона?
Драко тихо рыкнул, глядя ей за спину на подбегающего к ним Нотта. Он был взволнован и смотрел на Драко с агрессией. Схватив Гермиону за плечо, потянул на себя и завёл её за спину.
— Не приближайся к ней! — зашипел он с яростью.
Грейнджер отошла от него и встала между ними, как буфер. Качнув головой, мягко толкнула Тео в грудь.
— Всё нормально, Теодор. Все просто не так поняли, — оправдывалась она.
— Не так поняли, как он сломал тебе шею? — переспросил он. — Это твоё самое искреннее желание, Малфой?
Драко поймал её испуганный взгляд, словно она боялась, что сейчас всё закончится дракой. Гермиона потянула Нотта за собой обратно в класс.
— Иди, мы сейчас поговорим, — Тео обошёл её, останавливаясь напротив Драко.
— Да, иди. Обещаю ничего не делать, — ухмыльнулся Малфой. Нервы ни к чёрту.
— Ты ещё шутить вздумал? — он дёрнулся вперёд, но рука Гермионы остановила его. — Мы поговорим. Иди обратно в кабинет, — искусственно улыбнулся он. — Там джин показывает Блейзу маленькие раковины…
Гермиона сделала вперёд два неуверенных шага и обернулась. Драко одарил её улыбкой. Просто чтобы успокоить. Она зашагала обратно, но всё же остановилась вдалеке, оперевшись о колонну и глядя перед собой.
— Если ты продолжишь её донимать, — Нотт приблизился, понизив голос, — я убью тебя.
Драко хмыкнул, только сильнее заводя этим Нотта. Забавный. Малфой просто стрельнул тем же, прежде чем уйти.
— Если ты продолжишь зваться её другом, но смотреть на неё как мужчина, то я вырву твои глаза… поверь, у меня был опыт.
До жути хотелось курить. Хотелось ударить что-то. Хотелось просто кричать. Драко направился в астрономическую башню с полным желанием выкурить всю пачку сигарет.
Морозный декабрь облизывал кожу. Кусался и царапал ветер, проникающий под воротник. Малфоя потряхивало. Не от холода. От отчаяния. Он смотрел на озеро, вспоминая момент, когда она нашла его павлина. Вспоминал, как на том самом месте потерял веру, когда нить обета вернулась к нему. Вспоминал её:
«Всё хорошо, ты можешь меня использовать…»
Вот только теперь её использовать совсем не хотелось. Он думал, что вообще ему в жизни нравилось? Когда-то это были полёты на метле. Мамин смех и путешествие в Италию с друзьями.
Что он любил?
Хогвартс в зимнее время, высокие места, первый снег… и…
…маленькие ладошки. Кудрявые волосы, разбросанные по его груди. Заливистый смех и невероятную тягу к ней…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Чего он не выносил?
Всех и всё, что его от этого отделяло.
Грейнджер единственная, кто держал его за руку, которая заставляла его чувствовать, что всё в порядке. Это разливалось в каждую клеточку его тела. Удивительная, единственная и неповторимая рука, умеющая сказать: всё будет хорошо.
Даже если это не так. Но как же хотелось верить…
***
Впервые неделя перед Рождеством казалась какой-то бешеной. Все стояли на ушах. Кто-то из девушек, хихикая, пробегал между парней, приглашая их на бал, когда сами молодые люди, краснея, посылали приглашения с совой.
Все готовились к празднику.
Слухи о том, что случилось на ЗОТИ, быстро утряслись с помощью самой Гермионы, которая настояла на том, что это было ошибкой. Гарри, подошедший к нему, долго молчал. Прежде, чем уйти, он бросил:
— Если ты что-то сделаешь, я не ручаюсь за себя. Она моя лучшая подруга и почему-то верит тебе, как и Пэнси.
Угрозы от Поттера — не впервой. Драко даже не обращал на это внимания, так же, как и на взгляды, которые приклеивались к нему, когда он куда-то входил. Блейз старался всех усмирить, но позже сдался, когда сам Малфой попросил его об этом.
— Поговорят и забудут, — сказал он. — В первый раз что ли?
Драко чувствовал предстоящий скорый приступ, который ударит его по вискам. У них с Гермионой не было близости и поцелуев после того вечера в хижине, когда она вспомнила, что с ней случилось. Он не настаивал. Драко будто ощущал, что нельзя. Он замечал, как порой она отстранялась, когда они встречались, от его объятий. Быстро извинялась и меняла тему.
Его грызла злость. За всё, что с ней случилось в меноре. За то, что он это не предотвратил. Прошлое оставило в ней огромный отпечаток. И вернись он на пару лет назад, собственноручно убил бы того мужчину.
В четверг во время травологии у Малфоя хлынула кровь.
— Драко! — Блейз резко поднял голову на него, когда на растение в горшке закапала кровь. — Идём в больничное крыло!
Малфой чувствовал на себе взгляды, когда рукавом утирал с лица кровь, которая не хотела останавливаться. Полумна, стоявшая рядом с Забини, подняла руку.
— Профессор Стебель, разрешите Драко выйти?
Женщина палочкой открыла окна, видимо, посчитав, что ядовитые растения, которые они сегодня проходили, выплеснули слишком много яда на свои листья.
Драко направился не в школу. Он шёл туда, где можно было перетерпеть приступ. Давно он не чувствовал боли, как сегодня. Без неё…
Визжащая хижина встретила его как родного. Как хозяина. Малфой пошёл на второй этаж, чтобы упасть на пыльную кровать.
Чем ближе приступ, тем сильнее жар бил по лицу, по всему телу, ломая кости, разрывая мышцы. Но ему доставляло удовольствие знать, что Мортифера сейчас ощущала то же самое.
В глазах сохло, и рвало, рвало, рвало изнутри, будто сетку его рёбер отрывали от тела. Он задыхался. Смотрел вокруг, чтобы зацепиться взглядом за какую-то точку. Но ничего не находил. Перевернувшись на бок, он испачкал подушку кровью.
И пытался думать о ней.
О её голосе. О цвете глаз. О гладкой коже щёк. Обо всём, чтобы отвлечься.
Боже, блять, как же хотелось забвения.
Хотелось сдохнуть, чтобы всё прекратилось.
И позже так и произошло. Спустя час боль почти отступила, сменилась редкими судорогами по всему телу. Драко закрыл глаза и провалился в сон, который ненавидел.
В нём вновь её стеклянные мёртвые глаза.
Драко сделал глубокий вдох и проснулся, ударяясь взглядом о спящую рядом Гермиону. Она тихо сопела, держа его за руку, повернувшись к нему лицом. Боже. Он этого не заслуживал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Малфой любовался ей. Касался лица, боясь обжечься о её чувства. О её мир, который она дарила ему. Он запоминал каждую деталь, чтобы, когда умрёт, унести это с собой в могилу. Чтобы в мокрой холодной земле ему было тепло от её фантомного присутствия…
