Он прошептал ей заранее «прости».
Его прощание отзовётся болью, когда она проснётся.
Гермиона словно ощутила на себе внимание и, несколько раз моргнув, наконец сфокусировала взгляд на Драко:
— Привет…
— Привет.
Она потянулась к нему, чтобы улечься на грудь. Без разрешения. Он бы позволил ей всё. Позволил бы даже убить себя.
— Почему ты не позвал меня, когда случился приступ? — сонно прошептала она. Драко подумал, что Гермиона слышала, как сердце у него в груди начало разгон, предательски выдавая его чувства.
Он молчал. Не хотелось отвечать. Не хотелось ничего, кроме того, чтобы вот так, обнявшись, лежать и слушать скрип шатающихся стен хижины. Его/её дома.
— Пойдешь со мной на бал? — спросил он, не понимая собственных слов.
Наверное, эта мысль родилась только что. Просто чтобы кроме него — никто. Никто другой не был с ней завтра.
Грейнджер приподнялась, заглядывая ему в глаза. Улыбнулась, чтобы в свою очередь задать встречный вопрос.
— Придёшь ко мне домой на Рождество?
Он сделает всё, что она попросит в эти последние дни. Всё, что угодно. Лишь бы украсть у времени лишнюю секунду рядом с Грейнджер.
Сейчас же всё происходило медленно. Так, как надо. Так, как хотелось.
— Почему так болит? — спросил он, кладя руку себе на грудь.
Её глаза взволнованно округлились.
— Опять приступ?
И Драко честно признался:
— Это не из-за него…
У Гермионы было то, что у Драко никогда не было в жизни: смелость. Смелость идти напролом с убеждённостью в своей правоте. Смелость встретиться лицом к лицу с правдой. И сейчас, в первый раз в жизни, он эту правду озвучил.
Драко признался ей.
В груди болело. Сердце истошно выло.
Ему плевать. Сейчас уже всё равно. Драко произнёс своё эгоистичное последнее желание, прикоснувшись к её руке там, где оставил свою подпись:
— Не забывай меня, Гермиона. Никогда не забывай обо мне…
Она сконфуженно посмотрела на его пальцы, которыми он вычерчивал букву «М» на сгибе её локтя.
— Как я могу о тебе забыть? — она улыбнулась, слегка толкнув его в бок.
— Просто… если что-то случится, никогда не забывай обо мне. Пусть ты будешь первым человеком… первым и единственным, кто знал меня настоящего…
Грейнджер легла на спину и положила голову на сгиб его плеча, вытянула руку вверх. Моли колыхались на её коже. Пальцем она коснулась буквы «М» и сказала:
— Для меня навсегда «М» значит Малфой. «М» значишь ты…
Это конечная его жизни. О большем нельзя было мечтать. Дальше просто некуда — обрыв.
Малфой сжал её в объятиях, заваливаясь на бок, лицом к ней. Чтобы смешать дыхание. Чтобы глаза в глаза. Просто чтобы наслаждаться последним, что давало ему ёбанное время…
Грейнджер научила его ходить по лезвию и не резать стоп. Грейнджер подарила ему счастье. Она показала как. Показала, как должно было быть. Просто потому, что он этого заслуживал. Так она сказала.
И сон, что он видел, исчез из памяти. Кошмар уплыл далеко. От них. От их жизней. От их вселенной на двоих.
У них есть время.
***
Драко сидел на кровати и наблюдал, как Блейз уже добрых двадцать минут крутился у зеркала, меняя галстуки и пиджаки. На его щеке белел кусочек туалетной бумаги — он порезался бритвой. Друг заметно нервничал, но старался не показывать вида.
— Что с твоим лицом? — спросил Малфой, наслаждаясь его нервозностью.
Забини обернулся, глядя в ответ чуть вскинув подбородок, и с гордостью произнёс:
— Я с таким родился, — хмыкнул он. — Красивое, правда?
Драко засмеялся и кинул в него подушку, от чего Блейз зашипел, отряхивая невидимую пыль с брюк. Десять минут до того, как они спустятся вниз, чтобы пойти на бал.
Драко видел, что сделал Забини. И честно признался, что это выше всех похвал. Зимний бал превратился в летний вечер. Везде были зелёные растения, обвивающие стены Большого зала. Вместо пола — короткая трава. Пахло розами из горшков профессора Стебль, которая с гордостью предоставила слизеринцу реквизит. Декабрьский вечер превратился в июльский день.
— Идём? — спросил Блейз, стоя у порога. — Ты кого пригласил? Ты мне так и не сказал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Да так… посмотрю по ситуации.
Малфою не хотелось делить с другими этот вечер. У него были свои планы. Он послал Гермионе записку, что будет ждать её у главных дверей школы.
С Блейзом они разошлись, и Драко, поправив свой чёрный галстук в тон такой же рубашке, зашагал к назначенному месту. Гермионы ещё не было. Он заметно нервничал. В холле оказалось пусто, что было ожидаемо — весь народ скапливался в главной части праздника.
И в тот самый момент, когда он услышал позади себя стук каблуков, Драко решил не оборачиваться. Решил растянуть этот момент.
Но когда повернул голову, мысли в голове исчезли.
Грейнджер красивая.
Очень.
Она распрямила волосы и зачесала их на бок, открывая вид на длинную голую шею. Чёрное платье в пол, в обтяжку, с глубоким разрезом на бедре, который открывал молочную кожу бедра.
Совершенна.
— Мы не сговариваясь оделись в один цвет, — смущенно улыбнулась она.
— Тебе очень идёт, — сказал Драко и протянул ей свой локоть.
И прежде, чем она взялась за него, он опустил на её плечи пальто, проговаривая про себя согревающее заклинание.
— Что ты делаешь? — она была растеряна.
Драко делал то, что давно хотел.
— Я веду тебя на свидание, Грейнджер.
Гермиона застыла, сильнее закутавшись в пальто, посмотрела вниз, на свои туфли. Он понял, что она немного испугалась, что придётся идти по снегу.
— Я всё продумал. Доверься мне.
Путь до Хогсмида занял меньше пяти минут. Всё это время, пока он шёл, левитируя её на трансформированном стуле, разбавлял вечер разговорами. Говорил о самых идиотских выходках Блейза. Подмечал остроумность Пэнси. Делал всё, чтобы Гермиона запомнила его друзей с его слов. И когда они дошли до дома, он аккуратно опустил её на землю и открыл дверь.
— Это же кафе, где продают пирожное, — сказала она, входя внутрь и осматриваясь.
Малфой заранее снял этот дом на один вечер.
Внутри всё было в плавающих по воздуху свечах, которые, потрескивая, мягко освещали единственный столик посередине комнаты.
— Я украл тебя с бала, чтобы провести это время вдвоём. Надеюсь, ты не проти…
Он не успел договорить. Гермиона, скинув на пол пальто, шагнула к нему навстречу, чтобы впиться в его рот поцелуем. Жадным, будто она много лет скучала по нему.
Дыхание поломалось за секунду. Прямо тогда, когда он почувствовал её запах. Полюбившийся запах детского шампуня. Грейнджер не пользовалась парфюмом. И это сводило его с ума.
Драко неохотно разорвал поцелуй, обрамил её щёки ладонями.
— У нас есть время. Поужинаем?
Но Гермиона — будто не в себе. Посмотрела на столик с бутылкой вина. Сделала пару шагов, чтобы схватить открытую бутылку и два бокала.
— Ты же не только нижнее помещение арендовал?
Господи.
Грейнджер ломала его пополам.
Малфой растянул губы в улыбке, еле сдерживаясь, чтобы не накинуться на неё здесь. Он указал рукой вверх, на лестницу, наблюдая за тем, как Грейнджер, скинув с себя туфли, с босыми ногами пошла наверх, отпивая из бутыли вино.
Наверное, они повлияли друг на друга, раз в ней стало столько дерзости.
Драко дал ей время, позволив подняться первой. Первой зайти в спальню для постояльцев. Первой сесть на кровать и первой взглянуть на него, когда он переступит порог. Ему страшно. Страшно навредить ей. Страшно испугать.
Малфой закрыл дверь, подперев её спиной и глядя на то, как она поставила бутылку на прикроватный столик. Глядя на то, как она поднялась, чтобы…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
…чтобы одной рукой развязать бретельку на плече. Чтобы развязать следующую и скинуть платье вниз, которое, упав, облизнуло её тело, оголяя его. Она в одних маленьких чёрных трусиках. Блядство.
Это какое-то блядство.
И ему не хотелось подрываться вперёд. Как бы не хотелось. Малфою хотелось растягивать этот момент до последнего. Хотелось впервые нежности на грани дикости. Впервые нежно с ней…
