Петя вопросительно посмотрел на Кузьмина:
— Командир, мы вот так и будем сидеть в этой мышеловке?
Кузьмин понял своего юного друга: надо действовать. Сидеть им здесь никак нельзя. У них совсем нет времени. Надо искать выход из такого отчаянного положения. Бежать отсюда… И они вдвоем принялись буквально сантиметр за сантиметром изучать баню. Но сруб был сработан на совесть: ни одной щели, ни одного бревна, которое можно было бы расшатать, разведчики не нашли. Тяжело вздохнув, они долго наблюдали через маленькое окошко за улицей. Там, на воле, шел густой снег. Надвигались сумерки. В бане стало совсем темно. Командир и Петя подсели к Голубцову, которому становилось все хуже и хуже: у Вани поднялась температура, его бил озноб… Стараясь согреть Голубцова, ребята придвинулись к нему, но это мало что дало. В бане резко похолодало. Ваня трясся, словно в лихорадке. И тут Кузьмин встал и направился к печке. Он открыл тяжелую чугунную дверцу. Из топки на него глядели аккуратно уложенные дрова — они ждали огня. Кузьмин машинально провел руками по карманам: спичек не было, их отобрали немцы при обыске. Спичек не было и у Пети. На полке зашевелился Ваня и, застонав, протянул Пете правую руку. Мальчик решил, что другу стало совсем плохо. Он ласково взял его за руку в начал потихоньку ее гладить. Ваня успокоился. И тут в темноте в ладони у Голубцова Петя нащупал коробок — в нем были спички. Когда фашисты ворвались в баню, Ваня сумел незаметно для всех засунуть коробок в носок, посчитав, что спички им еще могут пригодиться. И они пригодились. Огонь весело побежал по сухим дровам. Тяга была в печи отличной, и вскоре печь гудела от яростно пляшущего огня. В окошко раздался сильный стук: часовой, почувствовав на улице запах дыма, грозил им кулаком. Кузьмин улыбнулся и демонстративно подбросил дров в печку. Командир и Петя решили, что если гитлеровец откроет дверь, они набросятся на него с увесистыми поленьями, но, к сожалению, немец успокоился и больше их не тревожил. Вскоре в бане стало жарко. Голубцов тихо посапывал: лоб его покрыла обильная испарина. Петя тихонько вытер потудруга, а командир снял пальто, набросил на ноги Вани. Потом ребята забрались на верхнюю полку: им нужно было отдохнуть и выспаться. Завтра разведчикам предстоял неравный поединок с фашистами.
Допросы: Держись, ребята!
Ранним утром они проснулись от крика и стука в дверь. Соскочив, словно акробат, с верхней полки, Петя увидел в банное окошко трех гитлеровцев, которые громко ругались между собой. Они никак не могли открыть огромный амбарный замок, в который, по-видимому, попала вода — за ночь она замерзла. Гитлеровцы яростно трясли его, стучали по нему, но он не открывался. Тогда один из солдат вытащил из кармана шинели газету, сложенную в несколько слоев, другой чиркнул спичкой, и огонь на бумаге начал набирать силу. Вскоре пламя охватила весь замок. Когда держать газету стало в руках уже невозможно, невысокий гитлеровец бросил пылавшую газету на снег, затем улыбнулся, показал солдатам ключ и что-то сказал. Торжественно вставил ключ в замок и легко его повернул. Гитлеровцы весело заржали. Двое из них вошли в баню, а третий остался около двери часовым. Фашист, разогревавший замок, закричал на лежавшего Голубцова и ткнул его автоматом в бок. Ваня с трудом поднялся и сел на полке. Кузьмин с Петей помогли ему подняться на ноги, и он, обхватив с одной стороны за шею командира, а с другой опираясь на плечо своего юного друга, вышел вместе с ними из бани. Улица встретила их чистым морозным воздухом. Кругом было белым-бело. За одну ночь снег покрыл землю толстым покрывалом. Только река Мга несла свои темные воды: морозу пока она была неподвластна. Но скоро она покроется толстым льдом. Белизна снега заставила разведчиков закрыть глаза и остановиться. Тут же раздались крики фашистов, и ребята медленно потянулись к деревне.
Поддерживаемый друзьями Голубцов увидел около калитки старика с вилами в руках и ехидной улыбкой на лице. Ваня сплюнул в сторону предателя и крикнул:
— Смотришь, иуда, надело рук своих, но скоро тебе будет не до смеха… Готовься — за тобой придут.
Разведчик громко рассмеялся, а немец ударил в спину Голубцова дулом автомата. Ваня скорчился от невыносимой боли и рухнул бы на снег, но его поддержали друзья. Предатель заметался по двору, бросил около хлева вилы и тут же скрылся в избе.
Вскоре ребята в сопровождении немцев были в центре деревни. Здесь, в огромной двухэтажной бревенчатой избе, разместился штаб ауссенштелле. Разведчиков поместили в небольшую комнату, единственное окно которой было заделано толстой железной решеткой, а узенькая дверь обита листовым железом. Кузьмин и Петя помогли сесть Голубцову на широкую дубовую лавку, прибитую железными скобами к стене. Петя обошел комнату, заглянул в зарешеченное окно, которое выходило во двор. Там прохаживался часовой с огромной немецкой овчаркой. Потом мальчик толкнул плечом дверь и, тяжело вздохнув, сказал:
— Да, ребята… Отсюда выбраться нам не удастся.
Лязгнула запорами железная дверь, и через нее в комнату протиснулся молодой, высокого роста, блондин без фуражки. Черная эсэсовская форма ладно облегала его спортивную фигуру. Он довольно дружелюбно оглядел ребят, прошелся около них, заглянул в окно, затем потрогал ногу Голубцова, с сожалением почмокал языком и на ломаном русском языке представился:
— Оберштурмфюрер СС Ульрих, следователь ауссенштелле… Мне поручено вести ваше дело. Вижу, с вами уже поработали… Думаю, что мы найдем общий язык и мер физического воздействия к вам больше применять не будем. В вашем положении надо быть более благоразумными.
И он осторожно провел рукой по своим тщательно уложенным волосам. Щелчком стряхнул пылинку с идеально отутюженного мундира, затем ткнул пальцем в Кузьмина и грозно сказал:
— На допрос!
Он крикнул что-то по-немецки, и в комнату вошел гитлеровец. Ульрих, показав пальцем на командира, приказал:
— Вот с этого цыганистого русского мы и начнем, Вольф. Давай его ко мне.
Оберштурмфюрер СС вышел из комнаты. Вольф подошел к командиру и грубо схватил его за плечо. Кузьмин поднялся с лавки, гитлеровец толкнул его в спину, и они покинули эту камеру. Лязгнули запоры, в комнате установилась тишина. Петя переглянулся с Голубцовым. Глаза ребят были наполнены тоской и жалостью. За месяц они привязались к Кузьмину, безоговорочно ему подчинялись. От него всегда можно было получить дельный совет и поддержку. И вот, оставшись вдвоем, им было не по себе — было жалко командира, в силу духа и твердость характера которого ребята безгранично верили. Они верили, что их командир не способен на предательство, как не способен он и ни на какие компромиссы с фашистами. Он будет до конца стоять на своем: он разыскивает свою невесту… Эти поиски привели его сюда, к линии фронта… Его будут бить, пытать, но фашистам он больше ничего не скажет. В это Петя и Ваня твердо верили.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
