Внезапно рядом с ним застучали частые капли. В лицо брызнуло горячим. Страж мочился долго, откинувшись всем корпусом назад, зевал с жутким завыванием, запрокидывал лицо, подставляя лунному свету. Когда заскрипели доски настила, Асмунд еще долго лежал неподвижно, не смея оторвать лицо от земли. Не поднимаясь, он нащупал веревку, она внезапно ожила, с силой начала выскальзывать из рук. Асмунд вцепился крепче, его потащило наверх, как мешок с отрубями. Он выставил локти, охраняя лицо от ударов о бревна, благословляя пещерника: кто еще догадается втащить его, как подобает воеводе? Если поджарый Рудый едва вскарабкался, то настоящему мужчине, кем, без сомнения, является он, Асмунд, залезть непросто, да и недостойно его звания лезть по стене, подобно мартовскому коту.
Он стукнулся локтями, коленями, наконец сверху ухватили руки, голос Рудого потихоньку произнес совсем близко:
— Смолоду ворона в поднебесьях не летала, не полетит и под старость... Фу, как от кого-то смердит!.. Асмунд, ты без нас не пустил под себя лужу?
Асмунд побрел за маячащей тенью Рудого, ступеньки вели вниз, в еще большую темноту. Повезло, что под стеной остался он, а не дерганый Рудый. Если жаб боится, то тут вообще бы заорал или метнул нож, страж бы завопил в предсмертном крике, ляпнулся бы, как сырое тесто, с такой высоты. Набежали бы всякие, начался бы шум и гам, но он, Асмунд, человек мирный, привык без лишней драки...
— Вперед не суйся, — произнес голос Рудого над самым ухом, — позади не оставайся, в середке не болтайся! Тогда все пойдет хорошо.
Асмунд остановился, пытаясь выполнить все сразу, понял, что все тоже остановились, вслушивались, затаившись в темноте. Они находились внутри двора, в углу между двух стен. Двор был слабо освещен ныряющей в тучах луной и красноватым светом из окон терема. Олег сказал свистящим шепотом:
— Двоим, самым смелым, надо остаться здесь. Возможно, им придется сражаться с целой дружиной, всем войском Твердыни... Пока что старайтесь не выдать себя. Ждите сигнала. Рудый, ты пойдешь со мной.
— Куда угодно от этой вони, — пробормотал Рудый с готовностью.
Асмунд сердито засопел, потребовал сдавленным голосом:
— Почему именно Рудый?
— Нужна лиса, а не лев, — объяснил Олег. — Мы лишь поглазеем, понюхаем.
— Не произноси этого слова, — простонал Рудый. Он зажимал себе нос. — Пойдем. Ну пойдем же!.. Асмунд, насчет глотания жаб по утрам... Можешь завтра утром поймать для меня самую крупную! С бородавками. С перепонками на лапах!
Они исчезли, прошло немало времени, прежде чем Асмунд заподозрил, что его подло надули. Причем кто — святой человек! Он обернулся к князю, тот шепнул успокаивающе:
— Мне кажется, он Рудому не очень доверяет. Потому и старается не спускать с него глаз.
Олег и Рудый долго крались вдоль стены, а когда луна зашла за облачко, перебежали двор. Ворота терема, который Рудый упорно называл на западный лад замком, были заперты на огромный висячий замок. Рудый быстро вытащил крохотный ножик с длинным узким лезвием, сунул в щель, потряс. Дужка сдвинулась и снова застряла в невидимых капканах. Рудый приложил ухо, бережно повертел кончиком лезвия, дужка осталась в петлях массивного засова, а тяжелый замок сорвался вниз.
Олег молниеносно подхватил, положил в сторонке на пол, потянул за ручку. Ржавые петли пронзительно взвизгнули. Рудый мгновенно втянул голову в плечи, как улитка рожки, испуганно процедил сквозь зубы: «Перепороть ключарей...» Олег бочком вдвинулся в щель, и Рудый поспешно проскользнул следом.
Из этих широких сеней две лестницы вели вверх, а на той стороне сеней зияла приоткрытая дверь в узкий коридор. Олег кивнул, и они молча перебежали через сени прямо в коридор.
Там стены быстро сдвинулись, Олег вынужденно пошел боком. Темно, затхло, под ногами похрустывали мелкие косточки. Рудый начал потихоньку ныть: он постоянно слышал гадкие звуки, а гадкие запахи еще чаще.
Олег замедлил шаг, тайный ход медленно повел вверх. Справа доносились голоса, словно бы тайник шел вдоль стен пиршественных палат. Кое-где камни были аккуратно вынуты, дабы смерды Твердислава могли тайком слушать речи подвыпивших воевод и старших дружинников.
Олег на ходу заглядывал в квадратные выемки в стене. Однажды он взял у Рудого ножик, осторожно ткнул острым концом в шероховатую стену. Блеснул красноватый свет, Рудый понял, что стена — не стена, а толстый ковер, прикрывающий вынутую плаху. Через дырочку просматривался уголок зала, залитый багровым светом факелов. Олегу и Рудому после блуждания в темноте они показались нестерпимо яркими.
Олег уже опускал клинышек ковра, когда в палату ворвались, грохоча сапогами, воины с короткими тяжелыми копьями. Двое держали пылающие факелы. Впереди ковылял, сильно хромая, с обнаженным мечом воевода со злым, сдвинутым набок лицом: уродовал огромный распухший кровоподтек всех цветов радуги — глаз заплыл, губы распухли. Рудый с содроганием узнал Листа, злополучного воеводу, который сражался у обрыва.
Лист быстро оглядел зал, прошепелявил:
— Обшарить вше ходы-выходы!.. Осмотреть комнаты. Ешли двеши шаперши — ломайте. Помните, они опашны. Ешли не хотите умереть, шубите их пешвыми. Не пытайтешь обешорушить или вшять в плен — убивайте!
Похоже, вторая половина его зубов осталась у обрыва на невспаханной земле, ожидая весны. Один воин, в полном доспехе и в шлеме, покосился на обезображенное лицо свирепого воеводы, зябко передернул плечами, словно от внезапного северного ветра, сказал нерешительно:
— Они здесь в самом деле?
— Здешь, — гаркнул Лист. Он закашлялся, плюнул на пол темным сгустком. — Я их обезошужил и захватил, но потешял пятнадцать воинов, а в моей дружине были лучшие из лучших! Но эти пшоклятые вше равно ушкольшнули, вовремя для них напали пшоклятые урюпиншы...
— Но почему они здесь?
— Мы захватили их женщин, душак. Они не трушы! Охотники показали, что четвешо вшадников галопом нешлишь в нашу шторону. К тому же я только что обнашужил, что вошота отпешты!
— Ворота терема?.. Могли забыть запереть.
— Нет, пока я сташший воевода, — отрезал Лист.
Воины, снова громко топая, выбежали из палаты. Лист подозрительно огляделся, пошел с обнаженным мечом вдоль стены. Олег попятился в темноте на цыпочках.
Рудый прошептал:
— Что подсказывают боги?
— Говорят, что мы — бравые мужи.
— Я не Асмунд, мне чести не надо. Лучше быть живой лисой, чем мертвым львом...
— Шшшш!
Олег потащил за собой Рудого в глубину хода, круто свернул. Рудый не успел увидеть поворота и влип в каменную стену, зашипел, как разъяренный змей.
— Что на этот раз? — потребовал раздраженно Олег.
