С чего вдруг после всего этого его накрыло неравнодушием к ней, Виррис не знала и знать не хотела. А теперь вот: принимает живейшее участие в их с сестрой судьбах, не побоявшись бросить вызов влиятельному советнику.
Каково это: жить с ним под одной крышей? Видеть каждый день? Делать вид, что всё хорошо? Разговаривать? Завтракать вместе? Вообразить не получалось. Решительно никак.
Каково это: быть ему обязанной многим, если ему удастся вытащить Элге из-под бдительных очей Мада и его змея-отца, и уехать в Дертвинт? Главное — вместе…А если, несмотря на все старания господина директора, Форрили всё-таки найдут их?
Зоратт не торопил, смотрел в окно.
Странная зима. Столько нелепостей уже случилось, и вот ещё одна — готовая вот-вот разделить жизнь на две совершенно разные части, и ни одну из них не получается назвать счастливой. Она зажмурилась, ущипнула себя за предплечья и кое-как расслабила пальцы.
— Я вынуждена рассмотреть второй вариант, — проговорила Виррис в обтянутую серебристо-серым сюртуком спину. — Давайте обсудим детали.
Бьорд быстро обернулся, полоснул по ней прозрачно-светлым взглядом.
— Вы согласны? — запнувшись, уточнил он.
— Ради Элге — да.
— Хвала Светлому Небу, — еле слышно пробормотал-выдохнул Зоратт и неуверенно приблизился к ней. — Обещаю: я сделаю всё, чтобы вы не пожалели о своем решении…
— Я уже жалею, господин Зоратт, но мне дорога моя сестра, я хочу помочь ей, особенно после всего, что натворила. Я… выйду за вас… кстати, когда?
От обречённости в её голосе хотелось стучаться головой об стенку.
Медленно Бьорд обхватил её безвольную ладонь, потянул к себе, мечтая согреть холодные пальцы своим дыханием. На мгновение прижался губами к мягкой бархатистой коже, с сожалением выпустил из своих рук. Виррис встряхнула ладонью, словно на неё налипло что-то неприятное.
— Чем скорее, тем лучше. Недели вполне хватит для организации маленького торжества. Я бы… с радостью устроил более пышное и торжественное бракосочетание, но в нашем случае не следует привлекать много внимания. Чем тише, тем лучше. Потом, если вы захотите, мы можем…
— Не надо никакого «потом», — оборвала Виррис. — Для фиктивной свадьбы достаточно одной церемонии. По поводу тихой и скромной — полностью согласна.
Ладони ещё чувствовали гладкость её кожи.
— И… к Алтарному Кругу мы можем отправиться в…
Осёкся, наткнувшись на её взгляд.
— Не нужно, господин Зоратт. Это сказочка для влюбленных, миф об одобрении богов. Я не верю. Достаточно будет простой церемонии в Ратуше.
Он спрятал глаза, медленно кивнул:
— Хорошо, только Ратуша. Но переезд в мой дом — обязателен, вы понимаете?
— Придётся, — Вир дёрнула плечом. — И ещё: я буду вашей женой исключительно на бумаге. Настоящего брака — не ждите.
Как же горько.
Бьорд засунул руки в карманы и прямо взглянул в сердитое женское лицо.
— К полноценным супружеским обязанностям я вас принуждать не стану.
Девушка испытующе смотрела ему в глаза с крошечными чёрными зрачками. Минуту, другую.
— Как же глупо, — выдохнула Виррис. — И Элге, и мне вы предлагаете довериться… Почему вы считаете, что я могу доверять вам, господин Зоратт?
В его лице не дрогнул ни единый мускул.
— Я проходил проверку артефактом Истины при беседе с леди Форриль. Чтобы уверить вашу сестру в своих добрых намерениях. Если желаете, могу повторить. Надеюсь, это уменьшит вашу неуверенность и подозрительность. Грехи за мной, безусловно водятся: я обычный человек, со своими недостатками. Но таких, которые сделали бы брак со мной и проживание под одной крышей опасным для вас — определённо нет. Так что — готов вас успокоить, леди Адорейн.
— А желаю, — положив руки на спинку кресла, кивнула Виррис.
И её…будущий муж спокойно, без выраженной обиды и закатывания глаз, достал артефакт и продемонстрировал ей чистоту намерений. Виррис наблюдала с каменным лицом и по окончании ещё раз кивнула. Зоратт поправил безупречно повязанный шейный платок, кашлянул.
— Ви…Леди Адорейн. Никто не должен знать, что мы заключаем лишь сделку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Виррис едва заметно вздрогнула и подняла на него сумрачный взгляд.
— Наедине — никаких поползновений от меня не будет, за это можете быть спокойны. Но на людях наш брак должен выглядеть убедительно. Я… не стану досаждать вам чрезмерными ухаживаниями, но… При заключении брака и торжественной выдаче документа принято целовать невесту. Нам придётся это сделать, леди.
Это спокойное лицо хотелось ударить.
Девушка нервно покрутила в пальцах перо. Попыталась представить. Слишком чужой. Всё — слишком.
— И… — продолжил господин Зоратт, мучительно подбирая слова — Иногда в других ситуациях, требующих совместного выхода. Не демонстрировать откровенной неприязни и холодности при слугах — им свойственно болтать всякое. Не нужно давать им повод для сплетен. Во время официальных визитов — вам придется научиться спокойно и естественно реагировать на мои прикосновения. Ничего лишнего, ничего из ряда вон и противоречащего этикету — но…
— Понимаю, — процедила Виррис, словно ей озвучили дату и способ казни. — Это я как-нибудь перенесу. Отдельной спальни у вас тоже нет?
— Есть, с отдельным входом, но рядом с моей, — ровно, очень ровно ответил Бьорд.
Приедет домой и напьётся. Может быть, удастся заглушить всё то, что сейчас рвёт его изнутри как бешеная собака. Завтра выходной, можно себе позволить. Кстати, про выходной. Нужно выбрать кольца. Заказать не успеет, ни один приличный ювелир за неделю не выполнит заказ. Всё не так… не так красиво и трепетно, как могло бы быть. Хотя… можно и заказать, правильное украшение подарит позже, найдёт какой-нибудь повод. Придумает. Лишь бы она приняла.
Они устроились по разные стороны стола — проговаривать детали женитьбы, о которой Зоратт мечтал столько дней, и которая на поверку выходит совсем не такой. Положил перед хмурой красавицей несколько листов бумаги, подвинул подставку с самопишущим пером. Отгородился от боли в области сердца. Не юноша наивный, переживёт.
ЭПИЛОГ
/Шелтарский лес/
Густая темнота обволакивала единственную комнату, простую, просторную. За толстыми стенами дома царила ночь, тот самый час, когда в крепкий сон пробираются кошмары.
Простыни сбились, напоминая безжалостно смятые листы бумаги, Ар метался под мягкими шкурами, сцепив зубы. Власть сна над человеком была столь сильна, что полночи водила круг за кругом, уводя всё ниже, всё глубже. Дальше от человеческого жилья, от высокого неба и сочувствующих божественных глаз. Враки: боги равнодушны. Призванные оберегать, отводить беду, направлять, они в лучшем случае с подобием интереса наблюдали за человеческими судьбами. За Аром, он знал это, давно уже не смотрели.
И только этим снам было дело до него.
Лица. Похожие на него и такие чужие, страшные. Одна кровь — и больше их не связывало ничего. Издевательские речи, смех, леденящие кровь планы.
Холодные влажные стены, низкий потолок, сводящий с ума монотонный, размеренный стук капель. Темнота, крысиный писк где-то там внизу, под ногами. Звон крепких железных звеньев, стёртые в кровь запястья. Рывок за рывком. Это мучительно, неудобно, но возможно терпеть — хотя за все годы битв его ни разу не брали в плен.
Ещё один круг. Спящий давил крик, но он рвался из покалеченного горла, с которым так и не сумела справиться родовая регенерация.
Золотоволосый Вел, которого не должно было быть в каменном пустующем замке — человек, звавшийся его отцом, берёг его, не собирался использовать в задуманном… наверное. Как он кричал, как он бился в удушающих объятиях тумана… И Асси, выросший, возмужавший Асси, уже звавшийся полным именем, наивно полагавший, что тейенская сталь справится вот с этим…
Крик отца, нет, не крик — рёв раненого адкарша. И то последнее изумление, когда он всё понял про клятву-печать.
Туман, полный двор тумана, оплетающего жадными щупальцами всё живое. Служители храмов уверяли, что пропасть чернее самой беспроглядной тьмы. Неправда. Ар, тогда ещё Гарт, видел. Прочувствовал. Воздуха во внутреннем дворе старого каменного замка не было. Был огонь, была стена дыма, закрывшая небо и взгляды безразличных богов-защитников, была вонь, щиплющая глаза, разъедающая кожу. И нечеловеческое упрямство, до сорванного голоса, до рвущихся жил, до хруста ломающихся костей. И заползающий в каждую пору на коже ужас, нечеловеческий.
