Комната, конечно, не ее роскошная спальня, однако широкое двуспальное ложе, пол в дорогих шкурах редких зверей, на стенах картины древних правителей Куявии, на трех массивных столах фигурные подсвечники из старинного серебра, посуда явно из рук лучших мастеров столицы, а в роскошных креслах можно спать беспробудно, как ребенок в колыбели.
Она с нетерпением ждала, когда он скажет, где ляжет спать, на все варианты у нее хлесткие и такие умные реплики, что страсть хочется сказать вот прямо сейчас, даже не дожидаясь, когда он раскроет свой капканий рот.
Он обошел все стены, постукивал, прислушивался, выглянул в окна, наконец буркнул:
– Да, отсюда… этот… ну, вид, ага…
Она восхитилась:
– Да что ты говоришь? Вид, значит?
– Он самый, – сообщил он уверенно. – Но ты все равно ложись. Мы сюда переночевать зашли, а не жить. Утром в дорогу!
– Догадываюсь, – съязвила она. – Ты где ляжешь?.. Учти, я лягаюсь! И одеяло стягиваю.
– Да? – спросил он в задумчивости. – Тогда с тобой не лягу.
– А с кем?.. Твой хорт на конюшне!
– На конюшню пойти, что ли, – начал рассуждать он вслух. – Хорт не лягается и одеяло не стягивает… Но там Алац точно лягнет, у него шуточки, как и у тебя, странные… гм… ладно, лягу здесь. Вот на этих шкурах. Только подальше от кровати.
– Почему?
– Чтоб ты на меня не рухнула, – объяснил он. – Вон у тебя когти какие! И шкуры там уберу, чтобы ты их не ушибла. И не разорвала на клочья, если я вдруг приснюсь.
Она прошлась по комнате, огляделась, наконец приблизилась к огромному ложу. Ютланд наблюдал за ней с непроницаемым лицом.
– Отвернись, – велела она гордо.
– Что случилось?
– Раздеваться буду.
– А-а-а, – протянул он и отвернулся. – Ты это где, у старших подруг подслушала?
– Что?
– Что перед мужчинами, – объяснил он, – нельзя раздеваться. Я еще полгода могу спать в женских комнатах, а ты, сопливая, вообще еще не женщина.
Она гордо вскинула личико.
– Дикарь! Настоящая женщина, как говорила моя мама, всегда женщина, сколько бы лет ей ни было.
Он сказал безжалостно:
– Она имела в виду старух, а не сопливых… Все, разделась?
– Разделась, – ответила она. – Но не ликуй, я спряталась под одеяло!
– Ну и молодец, – пробормотал он равнодушным голосом, повернулся, на огромной кровати она выглядит, как потерявшаяся там кукла, подошел, поправил одеяло, хотя она и так натянула до самого горла и смотрит на него блестящими от любопытства глазами. – Спи… прынцесса.
– Да, – сказала она с вызовом, – принцесса! А тебе завидно?
Он хмыкнул, сел на кровать, скинул один сапог, подумал, скинул второй. У него был такой вид, что сейчас ляжет с нею под одно одеяло, ее сердце начало колотиться бешено, а в голове заметался вихрь из ядовитых слов, которые как-то перемешались и уже не звучали так убедительно, как в момент придумывания.
– Спи, – повторил он и поднялся. – Спи…
Она смотрела вслед, сердце чуть не лопнуло, даже не понятно, что оно хочет, то ли облегчение сейчас, что ушел, то ли хотело, чтобы лег с нею, и тогда бы ему выдала все, что о нем думает, наглом и диком варваре, невежественном пастухе, возомнившем и обнаглевшем, забывшем свое место…
Ютланд дождался, когда ее усталость возьмет свое, пушистые ресницы медленно опустились, бросая густую тень на щеки, дыхание стало ровным, плотно сжатые губы чуть приоткрылись, и вот уже бессовестно сопит носом, тоже мне прынцесса, вон даже ногой дрыгнула, кого-то отгоняет или от кого-то убегает.
– Спи, – повторил он еще раз. – Все хорошо. Ты в безопасности.
Глава 4
Город затихает, Ютланд сбежал по ступенькам на полутемную улицу и быстро прошел к высокому остроконечному дому, где живет, как ему указали, великий чародей Горасвильд.
Улицы покрыты полумраком, освещены только верхние этажи, кое-где даже слышны песни, веселые крики, но внизу уже темно, лавки закрыты.
В доме Горасвильда везде свет, ясный и чистый, такой не дадут простые свечи, масляные фитили или факелы. Ютланд увидел мелькнувшую тень на занавесках второго этажа, подбодрился, постучал в дверь, выждал и постучал снова.
Дверь распахнулась, в темноте помещения вспыхнул свет, Ютланд снова не увидел свечей, хотя по силе света ожидал узреть целую вереницу вдоль стен.
Голос сверху велел строго:
– По лестнице… и побыстрее!
Он послушно взбежал по деревянным плотно подогнанным ступенькам, ни одна не скрипнет, все как из камня, и вообще в доме добротно и надежно.
Наверху в огромной комнате, заставленной всяческими колдовскими сундуками, ларцами, черепами и горками высохших шкурок, из-за стола поднялся и вышел навстречу высокий молодой мужчина, чист лицом, движения осторожные, вкрадчивые, в ослепительно-белом плаще и в белой остроконечной шляпе. Только лицо чересчур смуглое, словно не в закрытых от солнца залах проводит время, а скачет на горячем коне по жаркой степи. Пальцы в толстых перстнях, ладони выкрашены белой краской, дальше тонкие кисти прячутся в широких рукавах плаща.
Он окинул Ютланда внимательным взглядом, чуть дольше задержался на его поясе, словно пересчитывал кольца, наконец проговорил медленно, будто раздумывал одновременно над чем-то другим:
– Ко мне обычно приходят в поисках прохода к логовам древников-осквернителей. Только двое знают, как туда добраться: я в Куявии и волхв Алстард в Артании. Но ты, судя по гордому виду, артанин. И должен был бы обратиться к Алстарду… Но ты почему-то пришел ко мне… Это загадка. Ты можешь ее объяснить?
Ютланд пожал плечами.
– Легко.
– Тогда скажи…
– Я в Куявии проездом, – сказал Ютланд, – а второе… Алстард отказал бы мне, обратись я к нему.
– Почему?
– Для этого не обязательно быть великим мудрецом, – огрызнулся Ютланд. – Посмотри на меня, чародей!
Горасвильд некоторое время в недоумении всматривался в подростка, потом в великой досаде хлопнул себя ладонью по лбу.
– Ах да, – сказал он с неприязнью, – у вас же там запреты насчет возраста… Да, Алстард не позволил бы, а вот у нас свобода. Но все-таки я не отправлю тебя туда, уж прости. Древники, к нашему несчастью, владеют боевым колдовством, увы. Сами по себе мелкие и щуплые, ты в одиночку смог бы справиться с любым, но с магией они одолеют любого героя. Так что могу отправить с одним из отрядов. Как только наберется…
Ютланд буркнул:
– Я уже убивал древников.
– Да? – удивился Горасвильд. – Прекрасно. Но среди древников есть еще и Осквернители, это те дивы, что научились использовать наши реликвии. Я имею в виду человеческие, с ними их черное колдовство во много раз сильнее! Знаешь ли ты, что древник-осквернитель вторгается в святилища, капища и храмы, разоряет древние усыпальницы, всюду ищет и, увы, часто находит те предметы поклонения, которые затем пользует в своих нечестивых обрядах? Этих чудовищ надо остановить как можно скорее! Иначе эти твари накопят такую громадную мощь, что дальше я просто не знаю… Сможет ли с ними справиться самая многочисленная и обученная армия?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
