Но сколько это продлится?
Вот вопрос. Сколько здесь длится ночь, и сколько день? Должен же быть в этом какой-то ритм, какая-то структура. Как сказал Гослинг, единственный способ, которым он точно вычислял, сколько они здесь находятся, это его система распределения пищи и воды. И согласно тому, что они уже израсходовали, в тумане они находились уже четыре дня.
Четыре дня.
Господи.
Джордж помнил, что в первый день было темно, и единственный свет исходил от самого тумана. Наверное, тогда была ночь. Хотя не такая темная, как ночь дома. То есть, первый день был здесь ночью, после чего три дня было светло. Значит, темно будет тоже несколько дней?
Такая идея Джорджу не понравилась.
Я застрял в каком-то гребаном фильме Роджера Кормана, — подумал он. — Или, может, в «Ящике Скиннера». Крысы бегают в лабиринте, где достаточно пищи и воды, чтобы не умереть с голоду, а висящий перед ними кусочек сыра не дает их мозгу превратился в кашу. И этим кусочком сыра, конечно же, была надежда, что они найдут сушу или другой, застрявший здесь корабль. Приветствовалось и то и другое. Просто, чтобы ступить на что-то твердое, и достаточно большое, по чему можно было бы ходить, не думая, что ты застрял в этом Мертвом море.
Когда накатывает отчаяние, человеку не так много требуется для счастья.
Но никто еще окончательно не спятил, — сказал себе Джордж. Не настолько, чтобы вскрыть себе горло. Пока еще нет. Да, Поллард немного не в себе, но это же не то же самое, верно?
Да. Он знал, что это так. Но безумие наступало, он видел это в глазах у всех. Точно так же, как они видели это в глазах у него. Где-то там, впереди. Оно ждало их. Они не могли плыть в этом мраке вечно. Потому что тогда недостаток пищи и воды будет наименьшим из проблем. Человеческий разум не сможет выдержать долго, а тот туман медленно, но верно душил их.
Джордж смотрел на море, покрытое мембраной из гниющей органики. Со всех сторон возвышались огромные, плывучие острова из водорослей. Да, в конце концов, они погибнут морально. А может, и физически. Лишь богу известно, какие яды вдыхают они с каждой минутой.
Джордж сидел и чувствовал, как на него наваливается сон.
Он посмотрел на тыльную сторону своей ладони, заметив, что на нее падает свет. Тусклый, грязный свет. И он исходил не от тумана. Джордж не знал, сколько уже он видит его.
Он поднял голову и увидел, откуда проникает свет.
Все тоже это увидели. Все озадаченно уставились на то, что было над ними, над туманом.
— Будь я проклят, — произнес Маркс.
Ибо над туманом, затянутая дымкой и размытая, но все же хорошо видимая, появилась луна. На самом деле, появилось две луны. Первая, казалось, была прямо над ними. Она была гораздо крупнее той, которую они видели дома. Размером с обеденную тарелку и цвета свежей крови. Другая, позади них, была маленькой, грязно-желтого цвета, как старый пенни, вытащенный из трещины в тротуаре.
— Черт, — лишь сказал Кушинг.
Они с Чесбро уставились на эти луны, словно зачарованные. Как дикари, разглядывающие лик… или лики… их божества. Поллард в страхе отвернулся.
Джордж ошарашено таращился, на мгновение подумав, что это вовсе не луны, а глаза какого-то гигантского туманного лица. Но это были луны. Чуждые и какие-то жуткие, но все же луны. Спутники, застрявшие на орбите этой неведомой планеты.
— Что ж, теперь все ясно, — сказал Маркс. — Мы вовсе не в гребаном Мексиканском заливе.
Эти слова вызвали у Джорджа смех.
И самое плохое, что он не мог сдержать этот смех.
Часть четвертая. Кладбище дьявола
1
Они плыли сквозь водоросли несколько часов. Хотя, возможно, прошло уже несколько дней, недель, а то и лет. Время в этом месте было сжатым, расплющенным и вытянутым… Каким-то искусственным и изменчивым. То текло мучительно медленно, то бежало головокружительно быстро. А может… Может, время здесь и не двигалось вовсе. Может, оно застыло. Умерло, как и все остальное.
— Наверное, нам все это мерещится, — произнес Джордж.
Они снова стали грести, пробираясь через вязкое море, через густой, зловещий туман, представлявший собой клубящуюся массу токсичных испарений. Он простирался над плотом и шлюпкой извивающимися щупальцами, словно пытаясь задушить, заползти в горло и свить там гнездо.
— Что такое, Джордж? — спросил Гослинг, работающий веслами у него за спиной.
— Ничего, — ответил он. — Просто мысли вслух.
Джорджу нравилось ощущать в руке весло. Нравилась его увесистая твердость — все равно, что продолжение собственной руки. С ним приятно было противостоять Мертвому морю, бороться и, возможно, взять верх через волю, упорство и трудолюбие. И когда твои усталые мышцы ноют, пульсируют, как туго натянутые канаты, это сжигает силы, что тоже хорошо. Потому что тогда у твоего разума не останется энергии на подкормку, на выдумывание фантазий и кошмаров, от которых стынет кровь.
Вот что Джорджу нравилось в гребле.
Вот почему ему нравилось ощущение весла в руке. А лучше б их у него было два.
Потому что в последнее время его разум работал на чуть завышенных оборотах, и старый дерьмовый механизм, называемый воображением, сочинял байки не хуже других. То, о чем Джорджу не стоило думать. Если б он размышлял слишком долго, эти мысли превратились бы в манию. А там и до полномасштабного психоза рукой подать.
Нет времени на это. Не здесь. Нельзя расслабляться, — сказал себе Джордж. Не ради себя, ради остальных. Они нуждаются во мне, и я не могу их подвести. Не в этом ужасном месте.
Но что это за место? — задался вопросом Джордж. Что с ним такое? Задумывался ли ты когда-нибудь всерьез, где ты находишься? Не в том плане, чуждый ли это мир или какое-то тупиковое измерение между двумя вселенными. Ничего подобного. Потому что ты, Джордж, знаешь, что это бессмысленный вопрос. Неважно, где находится это место. Просто черный коридор космического безумия с Землей с одной стороны, и с чем-то неведомым и невообразимым с другой. Вот. Вот именно. Но задумывался ли ты когда-нибудь, что это за место, и кто за ним может стоять?
Честно говоря, Джордж не задавался таким вопросом.
Не задавался, и не хотел задаваться. Конечно, в голову ему приходила мысль о Туманном Дьяволе, некой местной Немезиде. Но никогда, ни на секунду, он не допускал мысли, что этот Туманный Дьявол может здесь заправлять. Ибо считалось, что на Земле есть свой Дьявол, но не он был главным. Считалось, что это Творец принес в мир свет и вдохнул в него жизнь. Дьявол же лишь портил этот мир при каждом удобном случае. А Джордж применил свое прежнее мышление к этому новому, жуткому месту. Здесь был не Ад, а всего лишь задворки Божьего мира, где в эволюционном бульоне копошились разные страшилища. Вот что это было такое. Пространственная клоака, достойная пера писателей-фантастов. Возможность существования которой допускалась даже некоторыми учеными. Вот и все. Ничего больше. И этот чисто образный, гипотетический Туманный Дьявол являлся всего лишь еще одним из ее естественных или противоестественных обитателей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
