В общем-то, процесс был знаком Джондалару; отличие состояло в тщательности обработки мелких деталей. Сначала она делала грубую заготовку с помощью каменного долота, затем подправляла форму кремневым ножом и, полируя чашу круглым камнем и песком с обеих сторон, сглаживала малейшие шероховатости и заканчивала отделку с помощью конского папоротника.
Ее корзины как редкого, так и плотного, водонепроницаемого плетения также отличались кажущейся простотой и искусной выделкой. Они не были выкрашены яркими красками, но благодаря разным способам плетения и использованию разноцветного природного материала эти изделия выглядели очень красивыми. Циновки были сделаны таким же образом. Мотки ремней и веревок, сплетенных из сухожилий и кожи, вне зависимости от размера были одинаково ровными и гладкими, словно вырезанными по спирали из единого куска шкуры.
А кожа, которую Эйла выделывала из шкур, была эластичной и мягкой, но больше всего Джондалара поразила выделка мехов. Обычно шкуру выскребали с двух сторон, после этого кожу довольно легко можно было сделать эластичной и мягкой, но выделанные меховые шкуры, как правило, были значительно жестче. Выделка Эйлы отличалась не только роскошным и блестящим мехом, но внутренняя сторона кож была также на редкость бархатистой и мягкой.
– Что ты собираешься взять для Неззи? – спросил он.
– Разные припасы вроде этих яблок и еще корзины для хранения продуктов.
– Это хорошо. А что ты хочешь подарить Тули?
– Не знаю, она так гордится кожей, которую выделывает Диги, что, думаю, мне не следует дарить ей что-нибудь из таких изделий, да и дары природы ее тоже вряд ли заинтересуют. Она все-таки вождь. Жаль, что у меня нет, например, янтаря или раковин, ведь ей надо подарить что-то особенное.
– Да, ты права, и у тебя есть что подарить ей! – заметил Джондалар.
– Я, конечно, подумала о том янтаре, что нашла недавно. Но это знак моего тотема. Я не могу отдать его в чужие руки.
– Но я не имел в виду твой янтарь. Скорее всего, у Тули много янтаря. Подари ей лучше мех. Вспомни, она назвала меха одними из первых, перечисляя возможные дары.
– Но у нее и мехов, должно быть, много.
– Только не все меха так прекрасно выделаны, как твои, Эйла. Лишь раз в жизни я видел нечто подобное. А она, мне кажется, вообще никогда не видела. Тот мех, о котором я говорю, был сделан плоско… женщиной клана.
* * *
К вечеру Эйла наконец справилась с трудной проблемой выбора и разложила свои многочисленные пожитки на две кучи. Ту, что побольше, придется навсегда оставить здесь, в пещере; Эйла сомневалась, что сможет еще раз вернуться в эту долину. А ту, что поменьше, она собиралась забрать с собой… конечно, вместе с собственными воспоминаниями. Процесс отбора был мучительным, и под конец Эйла совсем расстроилась. Ее настроение передалось Джондалару, который неожиданно для себя погрузился в воспоминания о доме, о своей прошлой жизни, что делал крайне редко в течение этого долгого путешествия. Его мысли вновь и вновь возвращались к тем печальным событиям, о которых ему хотелось бы забыть навсегда, словно ничего не было. Слегка нахмурившись, Джондалар в недоумении пытался объяснить себе, почему вдруг эти воспоминания нахлынули на него именно сейчас.
Вечерняя трапеза прошла спокойно. Они перебрасывались отдельными замечаниями, но большей частью молчали, погруженные в собственные мысли.
– Тебе, как всегда, на славу удались эти куропатки, – заметил Джондалар.
– Креб тоже любил, когда я готовила их таким способом.
Эйла уже говорила об этом раньше. И все-таки порой трудно было поверить, как много она узнала от плоскоголовых за то время, что прожила с ними. Однако, поразмыслив над этим, Джондалар решил, что нет ничего странного в том, что эти люди умеют хорошо готовить.
– Моя мать тоже вкусно готовит, – сказал он. – Ей, наверное, понравилась бы твоя стряпня.
«Последнее время Джондалар часто вспоминает свою мать, – подумала Эйла. – Он говорил, что она приснилась ему сегодня под утро».
– Когда я был еще подростком, она иногда готовила очень вкусное блюдо… когда была не занята делами пещеры.
– Делами пещеры?
– Она была главой Девятой пещеры.
– Да, ты говорил мне об этом, но я не поняла. Ты имеешь в виду, что она была как Тули? Вождем?
– Да, что-то вроде этого, только на Львиной стоянке два вождя – Тули и Талут. А моя мать была единственным вождем, и Девятая пещера намного обширнее. Там живет гораздо больше людей. – Он умолк и сосредоточенно прищурил глаза. – Наверное, у нас было столько людей, сколько на четырех Львиных стоянках, вместе взятых.
Эйла попыталась прикинуть, сколько же людей жило в Девятой пещере, но не смогла и решила, что вычислит это попозже, с помощью черточек на земле. Однако она удивилась тому, что так много людей постоянно живут вместе. Похоже, примерно такое количество собирается обычно на Сходбище клана.
– А в клане не бывает женщин-вождей, – сказала она.
– Мартона стала вождем после Джоконана. Зеландони говорила мне, что моя мать руководила жизнью пещеры вместе с ним, и поэтому после его смерти все решили, что вождем будет она. Мой брат Джохарран был сыном его очага. Потом он стал вождем, но Мартона по-прежнему остается его советницей… По крайней мере, так было, когда я отправился в путешествие.
Эйла задумчиво нахмурилась. Он говорил об этом раньше, но ей были не совсем понятны эти родственные связи.
– Твоя мать была женой… как ты его назвал?
– Джоконана?
– Да.
– Но ты всегда рассказывал только о Даланаре.
– Я был сыном его очага.
– Значит, твоя мать была также женой Даланара?
– Да. Когда они стали жить вместе, она уже была вождем. Они были очень близки друг другу, люди до сих пор рассказывают истории о Мартоне и Даланаре и поют печальные песни об их любви. Зеландони рассказывала мне, что у них были очень сложные отношения. Даланар не хотел делить Мартону с пещерой. Ему не нравилось, что она так много времени тратит на общие дела племени, но она была вождем и не могла поступать иначе. В конце концов они разрубили этот узел, решив расстаться. Потом Мартона основала новый очаг с Вилломаром и родила Тонолана и Фолару. Даланар отправился на северо-восток, нашел там кремневое месторождение и встретил Джерику. Тогда он и основал там Первую пещеру ланзадонии.
Джондалар задумчиво умолк, словно вспоминая какие-то давние события. Похоже, ему надо было выговориться, и Эйла внимательно слушала, хотя уже знала историю о Даланаре. Она встала, разлила остатки чая по чашкам, подбросила немного дров в огонь и, присев на меховое покрывало, сложенное на краю лежанки, посмотрела на Джондалара.
