там вся компания праздновала труса. На данном этапе это вполне устраивало пройдоху. Для пущего эффекта он пару раз протяжно провыл и даже потопал ногами. От этого увлекательного занятия его оторвало цоканье костяшек. На этот раз восставший из гроба некромант принес то что надо. Да в таком количестве…
– Обалдел, – ужаснулся Арчи, – куда столько? И все по кусочкам!
Скелет азартно замахал руками.
– Спешил? Рассыпался? Из разных могил? Ну ты выдумщик! Ладно, будем делать художественную композицию.
И Арчи начал творить. Выбрав из груды костей череп посимпатичней, сверил его с оригиналом и аккуратно уложил в гроб.
– Ну как? Похож?
Скелет заволновался, начал делать волнообразные движения руками.
– А… женщина, – догадался аферист.
Деловито отбросив череп в сторону, он пристроил на его место другой.
– А теперь?
Скелет схватился за то место, где когда–то у него находилось сердце.
– А по–моему, одно лицо.
Скелет отрицательно затряс головой.
– Ну знаешь, на тебя не угодишь. Нечего привередничать!
Марганелл на полу начал подавать первые признаки жизни, и тут уж стало не до высокого искусства. Торопливо прилепив к черепу первые попавшиеся ручки и ножки, Арчибальд торопливо закинул лишние костяшки в мешок.
– Так, быстро, забирай все это барахло и вали отсюда, – распорядился он.
Скелет как ветром сдуло. И вовремя. Марганелл сел, потряс головой.
– Учитель, – аферист сделал скорбное лицо, склонился над преподавателем, – ну нельзя же так зверствовать. Новый вид покойника все–таки.
Магистр недоуменно похлопал глазами, ощупал шишку на голове:
– Я что… его бил?
– Еще как! Он вас, правда, тоже, но куда ему до вас! Как вы его били! Как били!! На пол повалили и давай душить! Душить!! Душить!!! Я вас оттаскиваю, а он мне под дых! И на меня! А вы на него! Грохот, удары, ругань! Как он вас поливал! Я таких оборотов даже в арканарских трущобах не слышал…
– Что вы говорите, молодой человек! – затряс головой Марганелл. – Такие древние покойники говорить не могут. Им нечем!
– Так это ж новый вид! Я, честно говоря, не сдержался. Стало обидно за вас. Как дал ему с левой! А он в ответ вам с правой! – Арчи азартно размахивал руками, расписывая пронесшуюся по склепу баталию. – Я ему кричу: дурак, ты что делаешь! Кто ж так бьет? Тут вы ему вмазали! Он кричит: мужик, спасай! Я тебе все отдам! И ка–а–ак вам въедет! Вы с копыт!
Марганелл уже не моргал. Глаза его становились все шире и шире, все круглее и круглее.
– Так мне стало за своего декана обидно. – Авантюрист в запале чуть не рванул на своей груди мантию. – Все, говорю, придурок! Я тебя сейчас живьем зарою!! Испугался покойничек. А может, договоримся? – верещит. Ну пока вы в отключке лежали, – сбавил тон Арчибальд, – мы с ним почирикали. Короче, он мне все сдал… Но пятьдесят процентов мои!
– Идет… Могу даже твою долю в Академию доставить, – буркнул до конца еще не пришедший в себя Марганелл. – И что дальше?
– А дальше вы очнулись. Я хотел вас предупредить, что мы с ним уже договорились, а вы… О–о–о… Короче, все!
– Что – все?
– Сами посмотрите.
Марганелл встал с пола, заглянул в гроб, и его чуть не стошнило.
– А где его грудь?
Арчи пристроился рядом с преподавателем, дабы полюбоваться на созданный им костлявый шедевр.
– Какая грудь? Вы его так топтали, пока он неупокоился! О какой груди вообще может быть речь? Одна рука короче другой, ножки вообще разного калибра… и обе, по–моему, правые… До чего ж вы в гневе страшный! Уж не знаю, какой магией вы его обработали, но моим впечатлительным товарищам на это смотреть не стоит. Давайте прикроем?
– Давайте.
Марганелл с Арчибальдом водрузили крышку гроба на место. Магистр вытер обильно выступивший на лбу пот.
– Он много дал?
– Вам до пенсии хватит. – Арчи подвел преподавателя к статуе Трисветлого и без колебаний рванул на себя серебряную рукоять подсвечника, заставив статую отъехать в сторону.
– О–о–о… – вырвался восхищенный стон из горла Марганелла.
– Только учтите: мое молчание стоит дорого…
Брови декана от возмущения поползли вверх.
– Нет–нет! Пятидесяти процентов мне достаточно. Но, чтобы все это истратить, мне нужен постоянный пропуск в город… на троих.
– Это редкая привилегия для первокурсника.
– Так и первокурсники редкие. Что я, что Дифинбахий, что Дуняшка. Очень редкие и, заметьте, хорошо оплаченные, – прозрачно намекнул пройдоха.
– Ладно, договоримся, – отечески хлопнул его по плечу магистр.
– И без досмотра.
– Ну это уж слишком!
– В–а–а–аша Мудрость…
– Уговорил, Дьяго языкастый. – Марганелл лично повернул и поднял подсвечник вертикально вверх, закрывая вход в сокровищницу.
– Вот спасибо, учитель! Еще одна просьба есть: больше не издевайтесь так над покойниками. У меня же сердце кровью обливается.
– Сам не пойму, что на меня нашло на этот раз? – пожал плечами магистр, потирая набухающую на голове шишку. – Я ведь их так люблю!
– Это вы, наверное, от Дифинбахия заразились. Он, как их увидит, сразу буйствовать начинает.
– Кстати, – опомнился Марганелл, – а куда все студенты подевались?
– Забаррикадировались вон там, – ткнул пройдоха пальцем, – и проводят урок самостоятельно.
– Без своего преподавателя? – возмутился магистр, направляясь к зацементировавшейся усыпальнице. – Безобразие! А ну немедленно открывайте!
Ответом ему послужило гробовое молчание.
– Они вас не слышат, профессор, – деликатно намекнул Арчибальд.
– Сейчас услышат! – сердито буркнул магистр, доставая из–за пояса жезл.
– Вы там поосторожней, – заволновался Арчи, – они ведь со страху…
Из жезла вырвался ослепительно–яркий лучик, прожег в каменной двери аккуратную дырочку, и оттуда под оглушительный визг студенток и испуганный рев студентов тут же вылетела стрела. Она свистнула мимо носа декана и расплющилась о противоположную стенку.
– Обалдеть! – отшатнулся Марганелл. – Они отстреливаются! До чего же на этот раз дикий набор.
– Хорошие в древности луки делали, – восхитился Арчи. – Две тыщи лет, а до сих пор стреляют.
Декан резко взмахнул жезлом. Каменная дверь вырвалась наружу и грохнулась на пол вместе с остатками до конца не засохшего раствора.
– Кто стрелял? – грозно спросил Марганелл трясущихся студентов.
– Он! – Первокурсники дружно показали на скелет, смирно лежавший в нише усыпальницы.
– Ой, зря вы это сказали ребята, – закручинился Арчибальд. – Видели б вы, что он с предыдущим покойничком сделал…
12
Следующий день прошел в относительной тишине и спокойствии. Взрывоопасную троицу опасались задевать как студенты, так и преподаватели. А потому на уроках их ни о чем не спрашивали, и они откровенно зевали, слушая нудные лекции магистров. Этот день был омрачен только одним очень неприятным фактом. Вместо привычного уже завтрака от Одувана с Альбуцином пришла невразумительная записка, смысл которой заключался в нескольких словах:
