– И ни в коем случае не открывай.
– Нет-нет.
Охранник пристально посмотрел на Рота.
– Что с тобой?
– Да выпил лишнего, наверное.
– Ты чего дрожишь? Рот, что случилось…
В эту секунду Пемброук отделился от стены, оттолкнул Рота и оказался лицом к лицу с русским. Охранник захлопал глазами и приоткрыл рот. Марк ухватился за ремень его автомата и резко дернул к себе, втащил в склад и перебросил через себя, сильно ударив об стену. Саттер нанес охраннику удар в пах, а когда тот согнулся, Левелин рубанул его ребром ладони по шее. Русский ткнулся лицом в пол и замер. Саттер перевернул его на спину и, склонившись над охранником, пощупал шейную артерию.
– Еще жив. Стареешь, Левелин.
– Придется взять его с собой, – сказал Пемброук.
Он и Рот двинулись по направлению к задней двери. Саттер и Левелин подхватили русского под мышки и последовали за ними. Энн быстро заперла служебные двери и догнала мужчин.
Пемброук осторожно приоткрыл дверь и выглянул. Его взгляду открылись сплетения труб – внизу была бойлерная. Слева находился грузовой лифт. Пемброук миновал небольшое помещение и, пройдя через еще одну дверь, оказался в длинном коридоре. Остальные последовали за ним. Марк зашагал по коридору. По обеим сторонам коридора на равном расстоянии друг от друга располагались двери. Пемброук остановился возле одной из них, прислушался, затем осторожно повернул ручку. Дверь открылась, и он вошел в темную комнату. Марк махнул рукой, и вся группа быстро последовала за ним, волоча за собой неподвижное тело русского. Энн закрыла дверь и, опустившись на одно колено, приникла к замочной скважине. Марк включил свет.
В комнате стояли кровать, небольшой шкаф, несколько стульев и тумбочка с зеркалом. Комната явно принадлежала женщине. Пемброук открыл дверцу шкафа и увидел несколько платьев, юбок и блузок.
– Давай сюда! – шепотом приказал Марк Роту.
Карл поспешно забрался в шкаф и встал там между платьями.
– Ты был предателем больше сорока лет, Рот, но сегодняшними своими действиями ты искупил вину. Так что мы оставляем тебя в живых. Повернись.
Рот повернулся к задней стенке шкафа. Левелин связал ему руки за спиной виниловым шнуром и уже собирался было заклеить рот пластырем, но Пемброук остановил его.
– Послушай, Рот, может, ты хочешь нам сказать что-нибудь еще? Что-нибудь такое, что поможет нам успешнее справиться с нашей задачей. Подумай хорошенько.
Рот несколько секунд молчал, затем торопливо пробормотал:
– Нет-нет, ничего…
Пемброук кивнул Левелину, и тот заклеил рот Карлу пластырем.
Саттер быстро шагнул вперед, резким движением набросил Роту на горло проволочную петлю, сильно крутанул ее рукой в перчатке и коротким движением рванул тело Карла на себя и вверх. Рот несколько раз конвульсивно дернулся, затем обмяк и сполз на дно шкафа.
Энн обернулась от двери.
– В моей стране предателей ждет виселица, – сказал Пемброук. Он бросил взгляд на Рота и охранника. – Карла заприте в шкафу, а с русского снимите форму и усыпите.
Саттер и Левелин сняли с охранника куртку, брюки, ботинки и широкий ремень, Саттер достал из кармана маленький одноразовый шприц и вонзил иглу русскому в предплечье. Вместе с Левелином они затолкали охранника в шкаф поверх тела Рота и закрыли дверь.
– Левелин, его одежда тебе как раз по размеру, – сказал Пемброук. – Кроме того, у тебя в лице есть что-то славянское. – Марк засмеялся.
Левелин сбросил с себя одежду и ботинки, закинул их под кровать и переоделся в форму русского. Он посмотрелся в зеркало и поправил на голове фуражку.
– Ты похож на швейцара, – заметил Саттер.
– Пошел ты! – огрызнулся Левелин.
Пемброук взглянул на часы и тихо сказал:
– Ну что ж, ребята, вот мы и пришли.
– И почти вовремя, – добавил Саттер, тоже посмотрев на часы.
Энн щелкнула пальцами, и все стремительно обернулись к ней. В коридоре раздались шаги. Энн подняла три пальца, затем изобразила ими пистолет. Все ясно: трое вооруженных людей. Шаги замерли, послышалась русская речь. Затем раскаты смеха. Шаги начали удаляться.
Энн прошептала:
– Они что-то говорили о румынской девушке по имени Клаудия. И о Калине. Оба якобы находятся наедине в одной из комнат. В камере. Мы можем ей помочь?
– Нет, – ответил Пемброук. – Пусть выбирается сама. Я ей не доверяю. Она сама вызвалась сотрудничать с нами.
Марк подошел к двери и осторожно приоткрыл ее. Он подал знак Левелину, который первым вышел в коридор, огляделся, обернулся к Пемброуку и кивнул. Следом за Левелином вышли Энн и Саттер. Замыкал группу Марк. Он тщательно прикрыл за собой дверь.
Они быстро добрались до грузового лифта и вошли в большую кабину. Саттер задвинул решетчатые двери, Левелин нажал на рычаг. Лифт медленно, со скрипом пополз вверх. Пемброук громко прошептал:
– Следующая остановка на втором этаже. Оттуда мы по лестнице поднимемся в мансарду. Все ближе я к тебе, Господи.
Лифт остановился. Пемброук и Энн держали винтовки наготове. Левелин раздвинул двери. Перед ними оказалось небольшое помещение вроде прихожей. Все четверо стояли с минуту неподвижно, затаив дыхание, затем быстро вышли из лифта. Прихожая соединялась с длинным коридором, который пересекал дом с юга на север. По обеим сторонам коридора виднелись тяжелые дубовые двери. Левелин быстро подошел к той, что была третьей на правой стороне. Он повернулся к ней спиной и, нащупав сзади ручку, осторожно повернул ее. Открыто. Выждав минуту, Левелин махнул остальным. Пемброук, Энн и Саттер бегом миновали коридор и ворвались в маленькую комнатку у основания лестницы, которая вела наверх, в мансарду.
Левелин хотел уже было последовать за ними, но тут его прошиб пот. Из комнаты напротив вышли двое русских в гражданских костюмах. Один из них был высоким, худым и лысым. Второй – молодой парень лет двадцати, крепкого сложения.
Пемброук, Энн и Саттер притаились у двери. Они слышали приближающиеся шаги.
Первый русский заговорил.
Левелин знал по-русски только два слова: «да» и «нет». Высоко подняв голову и смотря прямо перед собой, он громко сказал:
– Да!
Русские недоуменно переглянулись. Энн шепнула Пемброуку и Саттеру:
– Они спрашивают, кто поставил его охранять эту комнату и зачем. Думаю, Левелин ответил несколько невпопад.
– Да, русский у него не блестящий, – кивнул Пемброук.
Лысый повторил вопрос, более настойчиво.
– К черту ваши «да» и «нет»! – выкрикнул Левелин и ударил русского кулаком в лицо. Русский взлетел в воздух, а потом рухнул вниз. Молодой парень издал возглас удивления, посмотрел на распростертое на полу тело и вновь повернулся к Левелину. Но в лоб ему уставилось дуло револьвера.
Дверь позади Левелина открылась, и вышла Энн.
– Привет, Николай Васильевич, – сказала она по-русски. – Заходите, пожалуйста. Нам нужно поговорить с вами.
Энн стянула с головы капюшон и тряхнула волосами. У русского отвисла нижняя челюсть. Левелин резко втолкнул его в комнату, втащил туда же бездыханное тело. Саттер закрыл дверь.
Пемброук вгляделся в лицо человека на полу. Нос у того был сломан, челюсть выбита.
– Мне кажется, это Карпенко, начальник здешней службы связи КГБ. – Он взглянул на молодого человека. – Карпенко?
Тот неуверенно кивнул. Его взгляд метнулся в сторону Энн.
– Не бойтесь, – сказала она ему. – Мы вас не тронем. – Энн посмотрела на Пемброука, затем вновь повернулась к русскому. – Все, что нам от вас нужно, это чтобы вы повторили слово в слово то сообщение из Москвы, которое устно передали Андрову.
Николай выпрямился и замотал головой:
– Я ничего не скажу. Можете меня убить.
Энн перевела его слова.
Пемброук достал пистолет с глушителем, взвел курок и прицелился в лицо Карпенко.
– Смерть КГБ! – выкрикнул он сначала по-русски, потом по-английски и трижды выстрелил.
Николай уставился в кровавое месиво, которое образовалось на месте лица Карпенко. Он сильно побледнел, и у него затряслись ноги.
Пемброук перевел дуло пистолета на Николая и произнес по-английски:
– Смерть всем свиньям из КГБ!
Николай отчаянно замотал головой и торопливо сказал по-английски:
– Нет-нет! Я не из КГБ. Я солдат. Я из ГРУ, военная разведка.
Энн положила руку ему на плечо:
– Тебе еще рано умирать, Николай. Клянусь, мы не сделаем тебе ничего плохого, если ты нам поможешь.
Она пристально посмотрела ему в глаза. Он ответил ей взглядом и кивнул.
– Слово в слово, – повторила Энн. – Я сразу пойму, когда ты говоришь правду, а когда врешь. Ну!
Николай монотонно повторил сообщение, которое он уже передал Андрову. Когда он закончил, Энн перевела, чтобы поняли остальные, и обратилась к Пемброуку:
