– Итак, это действительно «Молния». И действительно сегодня ночью. Но об этом мы уже знаем. Чего мы не знаем, так это появится ли сегодня третий «Талбот»? Или он уже здесь?
Марк задумчиво посмотрел на Николая.
– Хотя сейчас и не принято убивать гонца, принесшего плохую весть, но…
Энн похлопала Пемброука по руке, сжимавшей пистолет.
– Не надо, Марк. Кроме того, он мне нравится.
Пемброук медленно растянул рот в улыбке и сказал Саттеру:
– Давай его под лестницу.
Саттер достал шприц и стал приближаться к Николаю. Тот отступил.
– Ну-ну, Иван, пора баиньки. Давай ручку.
Энн что-то тихо сказала Николаю по-русски, и он, немного подумав, протянул руку. Саттер вонзил в нее иглу явно с большей силой, чем требовалось. Потом он отвел Николая в кладовку, расположенную под лестницей, и впихнул русского туда. Николай уже начал терять сознание.
Узкая, слабо освещенная лестница вела на небольшую площадку, где была железная дверь. Марк тихо сказал Энн:
– За этой дверью находится чаша Грааля.
– Оставь ее себе, – улыбнулась она. – Мне нужны радиопередатчики. До полуночи я должна успеть поговорить с Вашингтоном и Москвой.
Пемброук посмотрел на часы.
– Посмотрим, что у нас получится.
Левелин уже забрался по лестнице на площадку и обкладывал коробку двери пластиковой взрывчаткой.
– Осторожней со взрывчаткой и оружием, – предупредила Энн. – Не повредите электронику.
– Понятно.
Энн пристально посмотрела в глаза Пемброуку.
– Если в мансарде нам повезет, Марк, то прощу тебя воздержаться от резни. Нам просто нужно будет быстро уйти отсюда.
– А если не повезет? – спросил Пемброук.
– Тогда, как сказал Джордж, мы заберем с собой как можно больше русских.
Марк кивнул.
– А как быть с твоим отцом?
Энн твердо ответила:
– Пусть возвращается в могилу, откуда он и появился.
– А Торп?
– Он мне нужен живым.
– Другие указания?
– Да. Во что бы то ни стало нам надо отыскать третьего «Талбота».
Пемброук кивнул.
– Не сойти мне с этого места, если сегодня русский дом не откроет нам все свои тайны.
64
Вертолет следовал на юг вдоль береговой линии Лонг-Айленда.
Фарбер крикнул:
– Цель в трех милях! Порывы северного ветра. Скорость девять миль в час на поверхности земли. Здесь – десять-пятнадцать миль. Небольшая облачность. Приближаются дождевые облака. Цель хорошо освещена. Старайтесь не ошибиться и не приземлиться на участке ван Дорна, а то он откроет стрельбу. Строиться!
Гренвил встал и подошел к двери. За ним последовали Стюарт и Коллинз, дальше – Джонсон и Халлис.
Неожиданно свет в салоне погас, горели только огоньки в кабине пилотов. Летчики опустили на окна шторы затемнения и выключили бортовые огни. «Опасное решение», – подумал Гренвил. Будто прочтя его мысли, Фарбер прокричал:
– Не волнуйтесь, ребята! Больше дураков летать в такую ночь на такой высоте нет.
Вертолет прекратил горизонтальный полет и завис в воздухе носом навстречу северному ветру. Машину качало с борта на борт. Парашютисты уцепились за протянутые по верху салона тросы.
– До цели одна миля! – крикнул Фарбер.
Гренвил проверил снаряжение и поправил ремень своей винтовки М-16. Он взглянул вниз через окно двери. Небо по-прежнему прорезали молнии. Мимо вертолета неслись облака.
– Высота пять тысяч пятьсот футов, – объявил Фарбер. – Цель расположена на высоте сто футов над уровнем моря.
Гренвил вдруг понял, что боится. Он обернулся и встретился взглядом со Стюартом. Черные глаза Стюарта блестели в лунном свете.
Резким движением Фарбер сдвинул дверь в сторону. В салон ворвался холодный ветер и оглушительный грохот двигателя и винтов. Фарбер поднял вверх большие пальцы рук. Стюарт подтолкнул Гренвила к выходу и, увидев, что тот замешкался, вытолкнул наружу.
Том почувствовал, что у него под ногами нет больше опоры. Это ощущение всегда пугало его. Он перекувыркнулся через голову, затем собрался, раскинул руки, словно птица, и полетел. Внизу расстилался залитый лунным светом залив Лонг-Айленда.
Он посмотрел вверх и увидел парящие над ним фигуры Стюарта и Коллинза. Через секунду к ним присоединились Джонсон и Халлис.
* * *
В полутьме салона остался только Фарбер. Он проводил взглядом Халлиса, затем взялся за ручку двери и потянул ее на место. Неожиданно в переборке, отделяющей салон от заднего багажника, со стуком открылась небольшая дверца, и оттуда выскочил человек. Почувствовав чье-то присутствие, Фарбер поднял голову. В слабом свете луны он различил фигуру мужчины в черном, с парашютным снаряжением.
– Привет, Барни, – сказал человек.
Глаза у Фарбера округлились от неожиданности.
Мужчина резко шагнул вперед и с силой вытолкнул Фарбера из вертолета в полуоткрытую дверь. Парашюта на Фарбере не было. Выждав секунду-другую, мужчина выпрыгнул в ночь.
* * *
Том Гренвил смотрел на приближающуюся береговую линию. Он надеялся, что легко найдет дом русских, хотя не был уверен, что очень этого хочет.
Внизу стало теплее, и ветер стих. Прямо под собой Том увидел Глен-Коув с хорошо освещенными дорогами, которые пересекались, как мишура на новогодней елке. По краям Глен-Коува различались большие дома-поместья, окруженные обширными темными пятнами частных земельных участков. Гренвил узнал русскую усадьбу. Да, это она, ошибки быть не может.
Земля теперь приближалась быстрее. Том вдруг понял, что если он хочет спокойно приземлиться за пределами русской территории, занимавшей тридцать семь акров, то маневрировать ему нужно уже сейчас. Еще несколько секунд, и будет поздно. Том протянул руку к ремню управления стропами. Но что-то останавливало его. Что же? Он вспомнил напутственные слова ван Дорна. Разумеется, не его патриотическую трескотню и даже не намеки на успешное продвижение по службе. Так что же? Ах да! Вот оно! Ван Дорн тогда сказал: «Поверь мне, Том, если вы с Джоан переживете этот ад, у вас все будет потом по-другому».
И Гренвил инстинктивно чувствовал, что ван Дорн прав. Ведь он любит Джоан, просто жизнь у них пошла немного вкось. Им необходимо было пережить что-то значительное, и это «что-то» должно было вдохнуть новую жизнь в их отношения.
Гренвил произнес вслух:
– Я не могу бросить ее там одну. Я тоже должен пойти.
Он посмотрел вниз на ставший уже огромным участок русских. Он был совсем близко. Слишком близко, чтобы можно было избежать встречи с ним. Встречи с жизнью или со смертью.
Гренвил взглянул на быстро меняющиеся красные цифры своего альтиметра. Тысяча футов, девятьсот, восемьсот… Том поднял голову и посмотрел на черный купол, простиравшийся над ним, как крыло гигантской летучей мыши. Вот черт, восходящие потоки воздуха… Они замедляют снижение… Хотя у ван Дорна, как и договаривались, перестали стрелять, Гренвилу совсем не улыбалось висеть над целью лишние секунды. Он начал работать стропами.
Том еще раз посмотрел вверх. Все точно. Четыре парашюта. Они начали маневрировать, стремясь приблизиться к дому. Гренвил опустил голову, и вдруг мозг подал ему какой-то странный сигнал. Что такое? Том быстро вскинул глаза и стал считать: один, два, три, четыре… пять! Какая-то ошибка. Гренвил пересчитал парашюты еще раз. Пять! «Что за черт? – подумал он. – Может, Фарбер?» Но когда они покидали вертолет, парашюта на Барни не было, и он не мог надеть его так быстро, чтобы сейчас догнать их в полете. Так кто же это? Гренвил мог различить, как остальные тоже оглядываются на одинокого парашютиста, который снижался несколько в стороне от них. «Если не Фарбер, то кто?» – подумал Гренвил и почему-то понял, что это чужой.
65
Стэнли Кучик крепче вцепился в трос, так как подъем становился все круче. Похоже, до конца пути осталось уже недолго. Он тихо позвал Джоан:
– Вы здесь?
– Это мое тело здесь, а душа моя сейчас на Лазурном берегу.
– Не падайте духом, а то я тоже струшу.
Джоан показалось, что парень действительно испугался.
– Хорошо, хорошо, – заверила она его, – не беспокойся.
Стэнли молча продвигался вперед, держась за трос. Вдруг он почувствовал, как что-то задело его по шлему и лицу, потом услышал звон металлических колокольчиков – сигнал, означающий, что у него есть десять секунд до того момента, когда его пальцы окажутся у шкива. Он быстро убрал одну руку с троса и ощупал верх трубы, отыскав скобу. Отпустив движущийся трос, другой рукой он дотянулся до скобы. Медленно перебирая руками, он стал подтягиваться на своей тележке к выходу.
Тут опять раздался звон колокольчиков, и он услышал, как Джоан шарит по трубе в поисках скобы.
Стэнли сказал:
