Ульфнаор усмехнулся и покачал головой:
— Я не могу так рисковать. Я не знаю, в какую сторону подует ветер сегодня или завтра. Я только знаю, что моим народам приходится зависеть от доброй воли этих народов. — Он снова указал на конверт. — Я не могу их разгневать, потому что жизнь моего народа у них в руках… Но Табиб… — Он подался вперед и продолжал настойчиво и умоляюще: — Табиб, в глубине души я надеюсь, что мерроны в руках у тебя. У тебя и доброго короля Джонатона. Потому что иначе… — Ульфнаор поколебался, боясь высказать свои опасения, и продолжал шепотом: — Иначе, я думаю, для нас все пропало. Для всех нас.
— Что же такое в этих бумагах? — спросил вдруг Рази, указывая на конверт.
Винтер поморщилась. Рази просил аойре предать доверие Ширкен, отступить от своего долга и нарушить клятву, которую он, вероятно, принес, беря на себя поручение.
Ульфнаор нахмурился, неодобрительно сжав губы.
— Даже если бы я знал, — ответил он, — я бы не сказал тебе.
Рази задумчиво прищелкнул языком и откинулся назад, но Винтер знала, что он и не ожидал от Ульфнаора ответа.
Ульфнаор снова опустил взгляд на конверт, проводя своими загрубевшими пальцами по тисненому гербу.
— Я по многим причинам самый подходящий человек для доставки этих бумаг, — тихо проговорил он. — Я горд, поэтому исполню клятву до конца. Я верен своему народу и не прошу ничего, кроме возможности вести переговоры для него. За мной следует много отважных воинов, готовых погибнуть за меня при нужде. А еще я невежественный дикарь, который не может прочесть даже своего имени. — Ульфнаор с горькой улыбкой хлопнул ладонью по конверту. — Даже если я открою этот конверт и сломаю в нем все красивые печати, что мне скажут эти бумаги о будущем моего народа? Ничего! — выплюнул он. — Ни слова! Я не умею их понять. — Он вновь с досадой хлопнул по конверту, словно борясь с искушением бросить его в огонь. — Мой народ всегда мог достать себе вот это. — Он показал Рази свои искусно выделанные кольца, блеснувшие в свете костра на его загрубевших от работы руках. — И это. — Он одним движением выхватил из ножен кинжал и тоже показал его Рази. — С тех пор как Ан Домейн впервые разделился на людей, зверей и деревья, нам только это требовалось для того, чтобы жить. Мерроны сильны, Табиб Рази, умны и храбры! Нам никто не нужен, кроме нас самих! — Ульфнаор гневно взмахнул мечом и бросил сверкающий клинок на землю. — Но теперь это не так, — сказал он. — Все по-другому. — Он оглянулся через плечо на свой народ. — Мир изменился к нам, — тихо сказал он. — Мы больше не хозяева своей жизни…
Ульфнаор повернулся к Рази, глядя ему в глаза, и от следующих его слов мороз пополз у Винтер по коже.
— Я мог бы убить тебя прямо здесь, Рази. На этой поляне, в чаще этого леса, мне легко раздавить тебя. Ты мог бы умереть и больше ничем не угрожать моему народу. Мне легко это сделать, я знаю. Но я знаю также, что там, в лагере Мятежного Принца, ты будешь сильнее. Там уже ты сможешь раздавить меня и моих людей. — Ульфнаор поднялся на ноги.
— Оставляя тебя в живых, я передаю жизнь моего народа в твои руки, Табиб Рази. Вместо моих людей я предлагаю тебе себя как ceap milledin. Если захочешь. Я прошу только дать мне сначала закончить мою работу.
Он заглянул в лицо Рази, ожидая ответа. Винтер непонимающе смотрела на аойре. Что такое ceap milledin? Кристофер напряженно молчал рядом с ним, и она ни взглядом не выдала своего неведения.
Выражение лица Рази не изменилось, он неподвижно уставился на огонь, сдвинув брови и опустив руки на колени. Убедившись, что он не собирается отвечать, высокий меррон кивнул, убрал меч в ножны и подобрал конверт.
— Подумай об этом, Табиб Рази, — сказал он. — Мои Fadai поддержат меня в этом, значит, согласится и народ. — Секунду он смотрел на Рази, но тот не поднял на него глаз. — Я понимаю, что ты колеблешься, — тихо сказал Ульфнаор. — Я не собираюсь оспаривать твою нужду в мести. Не пытаюсь… ограничивать тебя. Но в глубине души надеюсь, что ты согласишься. — На прощание аойре поклонился, впервые за все это время, и молча ушел к своему народу.
Кристофер перевел дыхание и провел рукой по лицу.
— О Фрит, — прошептал он, — ceap milledin…
— Что это значит? — спросил Рази, провожая Ульфнаора взглядом. — Что он мне предлагает?
Кристофер поколебался, и Винтер поняла, что он боится того, что Рази может сделать, получив ответ.
— Он предлагает себя, — ответил наконец Кристофер. — Он готов стать… ceap milledin. — Он принялся подыскивать слова. — Как это сказать? Воплощением вины? Отпущением?
— Козел отпущения? — прошептала она, и Кристофер кивнул.
— Да, — подтвердил он. — Он готов стать козлом отпущения. Я никогда не слышал о том, чтобы аойре предлагал себя ceap milledin. Это очень важно. Он дает тебе огромную власть, Рази. Я… — Он покосился на мерронов и нервно вытер ладони о брюки, на лице его проступил испуг. — Это… больше, чем ты можешь себе представить, — снова прошептал он.
Рази все так же сурово глядел на Кристофера.
— Что это значит для тех людей? — спросил он. — Как это влияет на наше положение?
— Это значит… — Кристофер умолк и облизал губы, глядя на группу воинов, ярко освещенных другим костром. — Они должны принять это, — проговорил он. — Когда ты отомстишь за смерть Эмблы Ульфнаору, им придется это принять и умыть руки, не пытаясь отомстить тебе. — Он вскинул на Рази пронзительный взгляд. — Но остальные освобождаются от наказания за ее смерть, Рази! Понимаешь? Никто больше не будет наказан — вина ляжет на одного Ульфнаора. Так наши племена останавливают вражду, зашедшую слишком глубоко. И ты должен дать ему выполнить его поручение, — предупредил он. — Таков закон. Ты должен позволить Ульфнаору доставить бумаги и завершить переговоры от лица его народа, а потом отпустить остальных домой. Таков закон, Рази! Ты должен его исполнить!
— Должен? — переспросил Рази вполголоса. — Неужели? Я должен? — Винтер повернулась к нему. — А что, если я откажусь? — тихо проговорил он, и глаза его мрачно блеснули в свете костра. — Если я отклоню его предложение, что тогда?
Кристофер ответил пораженным взглядом:
— Тогда… — Он замолчал, не находя слов. Похоже, ему и в голову не приходило, что Рази может отказаться. — Тогда, — проговорил он, — наверное, ты… — Он покачал головой и прошептал: — Я не знаю.
— Зачем тебе отказываться, Рази? — осторожно спросила Винтер. — Что ты этим выиграешь?
Рази глядел на мерронов из-под сдвинутых бровей, и она поняла зачем. Рази не хотел, чтобы его месть отмерялась, как лекарство, и была ограничена и подвластна рассудку. Рази хотел крови. И он был намерен сам решать, чья прольется кровь и сколько ее будет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
