Теперь о Лизоньке и Ксаверии. Кто бы знал, сколько в Сурмиловском дому было пролито слез слабой половиной рода человеческого, сколько громоподобной ругани изрыгали уста представителя сильного пола! Карп Ильич, казалось, просто с ума сошел. Ксаверий держал себя с большим достоинством, тихо жил в сторожке и аккуратно посещал оранжерею, обихаживая нежные померанцы и виноградные лозы.
Разъяв молодых, Сурмилов категорически запретил им встречаться. Но отцовское сердце не камень. Он только слегка ослабил вожжи. И Лизонька тут же упорхнула к любимому. Павла с плачем повлеклась за своей подопечной, но Лиза с бранью закрыла перед ее носом дверь в сторожку.
После зрелого размышления Сурмилов все-таки склонился к браку. Жених из хорошего рода, Лизонька станет княгиней, в производстве благородных вин поляки тоже кое-что понимают, а деньги он сам заработает. Последнее было, пожалуй, единственным, что он умел делать хорошо. Но вот вопрос – как обвенчать католика с православной? Много, ах, много золота раздал Сурмилов на взятки, и церкви отвалил немеренно.
И тут случилась вещь неслыханная. Церковь выдала свой вердикт, вспомнив при этом, как в государственных видах русские цари отдавали своих дщерей на чужбину. Взять хотя бы Иоанна Великого III, отдавшего в жены великому князю Литовскому и Русскому Александру – свою старшую дочь. Тогда нравы в отношении церквей римской и греческой были куда как строги, а сейчас XVIII век, надобно идти в ногу со временем.
Конечно, если бы в Польше стихли политические волнения, дело бы приняло другой оборот. Но Европа никак не могла успокоиться, не хотела примириться, что Лещинский не стал королем. Иные западные политики всерьез настаивали на перевыборах – пусть, мол, Станислав Лещинский и Август Саксонский откажутся от притязаний на Польшу, а поляки кого-нибудь сами выберут себе на трон. Наивные рассуждения!
Старый князь Гондлевский при сообщении о свадьбе сына пришел в бешенство, но старая княгиня отписала Ксаверию, что отец бунтуется только для виду. И ты, мой обожаемый сын, должен понять отца. Каково ему, природному пясту, входить в родство с безродными москалями? Но слова эти были написаны как бы между строк, куда ярче и выпуклее просматривалась надежда, что родовой замок Гондлевских будет не только выкуплен из залога, но и отремонтирован.
Автор рад этому браку. Я люблю Польшу, дорогой читатель. Все наши автобусные маршруты в Западную Европу начинаются с Бреста. Там граница, таможня, иногда долгое и томительное ожидание, но и оно кончается, в паспорте тиснут вожделенный штамп, мы переезжаем через речку Прут… А дальше узкое, пустынное, обсаженное тополями и вязами шоссе, польские поля за окном, польская музыка по радио. Изящные костелы и крохотные чистенькие городки. Дальше Варшава, а за ней Париж и Венеция, Берлин и Лиссабон, Брюгге и Вена, но ничего нет лучше этого первого дня, когда все еще впереди, а в сердце ощущение покоя и счастья.
Мне хочется думать, что Лизонька Сурмилова именно по этой дороге ехала в Варшаву, влюбленный Ксаверий держал ее за руку, и оба верили, что их жизнь удалась.
А что любезный моему сердцу Матвей Козловский? Неужели его любовь к прекрасной Николь канула в Лету? Советую каждому строить судьбу героев по своему усмотрению. Он не участвовал в турецкой кампании, служба его была мирной. И все эти годы Матвей мечтал о Париже. У тетушки Варвары Петровны, слава богу, есть связи при дворе. Если похлопотать, то можно определить Мотеньку к дипломатической службе. Тем более что он с этого начинал.
При Петре в моде было все голландское, при Анне Иоанновне – немецкое, а при Елизавете – французское. И если наши герои останутся верны друг другу, то встреча их может состояться. Но это только в том случае, если Матвей очередной раз не воспылает любовью, мнимой или искренней, к прекрасной юной барышне, если деятельная Николь не умчится на скорых крыльях по пути очередной авантюры. Так что нечего пенять на коварную фортуну, мудрец сказал, что судьба человека – это его характер.
Относительно усадьбы «Клены» я могу точно сказать, что Матвей ее так и не купил. Сбегающий к реке сад, дом с ангелом на шпице, мельница с обросшей мхом колесом рождали в душе его смешанные воспоминания. Здесь он был счастлив, как никогда в жизни, но здесь же, под кроной кленов, он потерпел крах. Шамберу, хоть тот и проиграл свою игру, удалось отомстить князю Козловскому за все.
Усадьба на Фонтанной речке долго стояла бесхозной. Старому купцу никак не удавалось продать кому-либо свои владения. Меж тем место это, словно опенками на гнилом пне, обросло легендами. Толковали о многих убийствах, о загубленной девичьей душе, но самым живучим был миф о призраке в немецком платье, который, хромая, шляется по ночам и ищет какой-то клад. Нашлись простодушные, которые поверили вымыслу, явились в усадьбу с лопатами, перекопали весь сад, загубили яблони и клены. После смерти владельца усадьба перешла в казну, потом в ней, кажется, был сиротский дом. Когда он полностью обветшал, усадьбу подарили за заслуги перед государством дворянину средней руки, и он возвел здесь новые хоромы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
