А ему нужно торопиться. И пора сообразить, сколько времени он угрохал на эту погоню. Пытаясь сориентироваться, Шамбер огляделся, ища глазами кузню на противоположном берегу.
На поиски вяза ушло минут десять, не меньше, но, когда он наконец вышел к знакомому месту, трупа Дитмера он там не нашел. Проверяя себя, Шамбер сел на корточки и провел ладонью по траве. Все правильно, рука угодила в вязкое и липкое – в кровь. Вот и гнилой пень рядом, он за него запнулся, чуть не упал. Он не перепутал место, просто, пока он гонялся за мнимым Коротышкой, Сидоров пришел на выстрел и, как было договорено, унес мертвого Дитмера в лодку. Он прислушался, ветер шумел. Ага, вот… кажется это скрип уключин. Они так и не договорились толком, вместе ли поплывут к усадьбе Козловского или будут добираться до места порознь. Сидоров избрал второй вариант. Теперь надо сыскать привязанную к дереву лошадь.
Первоначально Шамбер предназначил для Сидорова совсем другую роль. Унтер-офицер должен был сделать черновую работу, а именно ликвидировать Дитмера, а сам Шамбер намеревался осуществлять операцию в целом, чтоб никаких накладок и все выстрелы в яблочко. Но меднолобый унтер уперся как бык. Он согласен помочь (еще бы ты не согласился за такие-то деньги!), но в смертоубийстве принимать участие отказался категорически. В этом отказе он проявил непонятное, угрюмое, темное, как дно колодца, упорство. Шамбер, помнится, подумал, что это какие-то религиозные, православные силы подключились к сознанию унтер-офицера, а если это действительно так, то спорить бесполезно. Теперь в задачу Сидорова входило только доставить по реке труп в усадьбу, помочь Шамберу перенести его в дом и затем, когда появится князь Козловский, позвать караул. Все!
Луна окончательно потонула в низких облаках, и небо разродилось мелким, теплым дождичком. Он приятно холодил лицо, от крупа лошади шел пар.
До усадьбы Козловского он добрался быстро. За забором было темно и тихо, в сторожке тоже ни огонька. Значит, сторож уже спит. Заперся, конечно, старый греховодник. Придется выбить хлипкое оконце. Но и здесь судьба мироволила Шамберу. Створка одного из окон была приоткрыта, мало этому Аргусу днем свежего воздуха. Сторож не проснулся от легкого шума, так и принял смерть во сне. Нож легко вошел в его дряблую, невинно открытую шею. «Пожил, и будет», – прошептал Шамбер по-французски. Ему вовсе не нравилось убивать беззащитных стариков, но сейчас все вокруг были не просто люди, но свидетели.
Сидоров привел лодку, как и было условлено, к мельнице. Шамбер уже ждал его. Труп Дитмера унтер-офицер предусмотрительно завернул в рогожу и обмотал веревками, мало ли кто мог встретиться на реке. «Странно, – подумал Шамбер, когда они волокли труп к дому, – Дитмер был выше меня на полголовы, и при этом такой легкий». Ему бы заостриться на этой теме, но он думал уже о другом. «В минуту опасности силы человека удваиваются», – вот что пришло ему в голову. Он и впрямь ощущал, что сейчас ему все подвластно.
– Деньги, – буркнул Сидоров, когда они внесли Дитмера в дом и положили у стенки в большой горнице.
– Расплата в конце. Сейчас ты выйдешь на улицу и дождешься князя Козловского. Пусть он спокойно войдет в калитку, затаись и жди выстрела.
– Все выстрелы, да выстрелы. Как на поле боя.
– Как услышишь выстрел, – продолжал Шамбер спокойно, словно и не было об этом говорено много раз, – немедленно беги к Аничкову мосту и зови караул. Скажешь – стреляли. Мол, ты мимо шел и услышал. Повтори…
– Ничего я повторять не буду, а половину денег пожалуйте сейчас. Я достаточно постарался. Вторую половину… ладно, согласен, потом отдадите.
Шамбер вытащил кошелек. Сидоров схватил его цепко и сразу пропал. «Почему этот дурак не спросил меня, где мы встретимся после операции? – подумал Шамбер и сразу себе ответил: – Потому что все уже оговорено. Он сам должен был прийти в дом галантерейщика Фанфаронова.
Но завтра он будет уже далеко от Петербурга. Сидоров просчитался. Но он уже достаточно получил за свою весьма скромную работу».
Дальше надо было действовать быстро. Перед появлением князя Козловского необходимо было подготовить сценические декорации: зажечь свечу, придать трупу естественную позу, но он только и успел, что развязать веревки и сорвать с Дитмера рогожу. Действовать пришлось в полной темноте. Свечей он так и не нашел. Действительно он слышал стук копыт или ему это только показалось? Шамбер выскочил во двор.
Он уже давно отказался от идеи оставить Козловского в живых. Когда Шамбер вынашивал план мести, его очень волновали разрозненные картинки, которые рисовало услужливое воображение: князя схватили полицейские (непонимание ситуации, унижение), князь сидит перед следователем, он отпирается, ему не верят (унижение, ярость), князь сидит в темнице в кандалах (отчаяние и ужас)… Но последняя картинка – плаха с отрубленной головой, имела такое же отношение к реальной жизни, как финальная сцена в опере.
Князь Матвей подстрелил шведского агента, Швеция поднимет хай и потребует выдачи Козловского. Россия будет, с одной стороны, оправдываться, а с другой – обвинять Швецию в преступном сговоре с Турцией. Поднимется яростная дипломатическая война, во время которой в Стокгольме партия войны возьмет верх. И тогда говорить будут пушки! Но с точки зрения Петербурга Козловский если и виноват, то самую малость. Что его ждет? Суд и ссылка. И добро бы в Сибирь сослали, но в последний момент царица сжалится и вышлет князя в собственную деревню. А разве такой казни достоин этот мерзавец?
А потому в роли обвиняемого пусть выступит труп князя Козловского. Жалко только, что в темноте он не поймет, кто в него стрелял.
Скрипнула калитка, Шамбер притаился за углом дома. Козловский был виден как на ладони. Он неторопливо шел по мощеной дорожке, ведя под уздцы лошадь.
Шамбер не успел выстрелить. Чья-то рука с силой схватила его за запястье, и глухой голос совсем рядом, как давеча под вязом, произнес:
– Огюст Шамбер, вы арестованы.
Нет, он не дал схватить себя, как барана, он бился из последних сил, даже нож успел выхватить, и с восторгом всадил в чью-то живую плоть, но солдат было больше, и они дрались так, словно на карту была поставлена их жизнь. Шамберу не просто связали руки, его укутали, как мумию, даже ноги от бедер до колен оплели вервием, так что он мог передвигаться только малыми шашками. Но никто не догадался заткнуть ему рот кляпом, поэтому Шамбер без перерыва ругался и угрожал:
– Вы мне ответите, сукины дети! Вы не имеете права меня задерживать, я иностранный подданный. Не подходи близко, негодяй, я тебе нос откушу!
Его втолкнули в комнату и с силой посадили на стул. Это было то самое помещение, которое Шамбер оставил десять минут назад. Сейчас оно было освещено, свечи горели и на столе, и на поставце. У трупа стояли двое. В одном Шамбер узнал Козловского.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
