Аккуратно перевели через овраг по полосам понтона телеги, потом отдельно лошадей, потом перетолкали «Шевроле», грузовик («Опель», кстати, очень похож на нашу полуторку) и лишь затем БТР. Мост под ним прогнулся, начал разъезжаться, брёвна поползли в разные стороны. Жук-2 дал по газам и успел перескочить на другую сторону прежде, чем мост окончательно рухнул. Сапёры тут же растащили остатки моста в разные стороны.
– Молодцы! От лица командования, бойцов и себя лично объявляю вам благодарность, обещаю похлопотать о наградах.
– Командир, ты бы нам выделил тех блокнотов, карандашей и самопишущих ручек. И там я видел скрепки. И лента эта, самоклеющаяся. В нашем деле вещь незаменимая.
– Да, лента эта просто чудо. Столько направлений её применения может быть! Кадет, я позволил.
– Спасибо, командир.
– Всё! Стройся в колонну! Цигель! Ай-люлю! Пошли, братва, время – жизнь.
Разведка докладывала о вялой активности преследователей. Нарвавшись вчера на растяжки, они споро отошли и сидели тише воды.
– Ох, и неспроста это. Что-то они нам заготовили.
Выслал ещё дозоры. С колонной остались только раненые и водители авто и кобыл.
– Борода – Медведь, что думаешь?
– Чисто. Никто тут не ходил. Я с «лешими» отбегу до ветру, глазёнки полупить.
– Давай, но нежно.
Меня беспокоило и даже очень эта нерешительность немцев. Если они не восприняли всерьёз стукача, то зачем блокировали место пересечения жэдэ? Если поверили – почему не преследуют? Боятся мин и снайперов? Я вас умоляю – за артефакты из будущего и за носителя его, Будущего, и тысячи солдат не жалко. Ох и поспешил я, надо было пленных-то допросить.
Терзаемый сомнениями, решил отвлечься – проверить изложение Я-2. Как же он безграмотно пишет! А ещё какую-то высшую школу окончил.
– Слушай, а что на Юго-Западном фронте происходило?
– Бои.
– Ты не умничай, понятно, что не полонез. Какие города сдали?
– Липецк, Воронеж, Харьков, Курск, Орёл.
– А Елец? Мичуринск?
– И Елец. А что за Мичуринск? А, Козлов. Там станция узловая. Его тоже. Движение по железке было парализовано. Тамбов не стали брать. Ты мне фотографию верни.
– Какую?
– С женой и сыном.
– Не заслужил. Пиши давай. Что ж ты так безграмотен, Голум?
– Я не Голум, – он вдруг заплакал. Но я чувствовал лишь презрение.
– Ты зачем к немцам пошёл, падла?
– Они – единственная реальная сила, способная остановить амеров.
– Дурак ты, Голум, и не лечишься. Вспомни: англосаксы, ангийские саксонцы. А Саксония – в Германии. Они одного поля ягоды. Они не станут противостоять Саурону. Они сопротивлялись, чтобы выторговать более выгодные условия капитуляции.
– Откуда? Где ты читал Толкина? Он ещё не написал эту книгу.
– Я ему её рассказал, а он напишет, что тут непонятного. Как ты думаешь, почему одного из героев зовут русским именем Боромир – борющийся за мир?
Во я загнул! Аж сам охерел!
– А за кого? За жидо-коммунистов?
– Ещё скажи пятьсот мильёнов невинноубиенных. Про кровавых маньяков из ЧэКа, ГэПэУ, ЭНКаВэДэ.
– А что, не так? Всех нормальных командиров перед войной перестреляли, а сами только из-за спин, в своих…
Я рассмеялся:
– Очнись, дурень! Я – НКВД! Разве не видишь петлиц моих? И Кадет. И Антип, и Леший. Мы – отдельный истребительно-противотанковый батальон НКВД. Мы умирали и жгли танки там, где все остальные уже разбежались в ужасе. Я потерял девять из десяти ребят из своей роты. Ни один не убёг. Ни один не был убит в спину. Мы не позади, мы перед нашими войсками были. И есть. Они там, а мы здесь, не в нашем тылу, а в немецком. Тебе либерасты в уши дерьма налили, чтобы оправдать подлость своей измены, а ты и уши развесил. У тебя же оба деда где-то тут воюют. Они тоже кровавые маньяки?
– Надо было с Гитлером договориться…
– С Гитлером? – я замолчал, закурил, пыхтел молча. – С Гитлером, внуком Ротшильда по материнской линии, избирательную кампанию которого проплатили Ротшильды? Масоны, хозяева Федеральной Резервной Системы США? Хозяева США? Ты видел приказ Гитлера о комиссарах и коммунистах? А его план «Ост»? Очистки Восточной Европы от славян их физическим уничтожением?
– Это всё красная липа. Подделка.
– А за день до того, как мы тебя поймали, мы проходили пустой хутор, население которого было поголовно сожжено в сарае. Это тоже липа? И Капустин Яр – липа? Мне жаль тебя. Ты дурак, а это надолго. Поздно тебя учить Родину любить.
Я собрался уходить, но он зашипел, правда – Голум:
– Родину любить? За что? Деды израненные вернулись, а померли в нищете. Мою семью убили – кто-нибудь что-нибудь сделал? А когда родители сгорели, они даже дела не открыли. За отсутствием состава. Меня из дому выгнали. Сначала с работы вытурили с волчьим билетом, а потом и из дома. Я шесть месяцев в машине живу!
– Мне тебя жаль. Но Родина тут ни при чём. Родина и госструктуры иногда разные и часто даже враждебные друг другу субстанции. Надо было бороться с ублюдками, поставившими тебя в такую позу, но не Родина это с тобой сделала, а именно ублюдки. Родина – она как мать. Ты есть благодаря ней. И всё. И ты ей за это всегда должен и будешь должен. Кто не понимает этого – ублюдок.
– Я всего лишь жить хочу, – тихо ответил Я-2.
– А кто не хочет? Думаешь, эти двое, кого мы утром схоронили, жить не хотели? Ещё как хотели! Но бывает, что лучше смерть, чем жизнь при некоторых условиях. А ты ведь не просто жить хотел, а хорошо жить, сладко. Поэтому не к нашим пошёл, а к врагу.
– А что наши? Берия, пока жив? Они бы меня лабораторной крысой сделали.
– Немцы бы скорее сделали. Они бо-ольшие мастера в этом деле. Они так далеко медицину продвинули в концлагерях. Они добились смертности в 99,99 % без расхода боеприпасов. Ладно, не могу больше языком без толку чесать. А ты – пиши давай.
Листы его, исписанные с двух сторон, для экономии места, я нумеровал и прятал в пластиковую папку, а папку – в свой заплечный мешок.
К намеченному Бородачом броду вышли ночью. Разведчики были уже на той стороне. Доложили об отсутствии противника. Было тихо. Начали переправу. Вперёд пустили гужевой транспорт. Несколько повозок перешли, когда посыпались доклады разведки:
– Противник!
С мерзким воем упали мины, протянулись трассы пулемётов.
– Отряд! К бою! Прикрываем переправу!
Как они спрятались от наших разведчиков? Теперь мы не узнаем. Не зря я весь извёлся. Подождали, посчитали и ударили.
Переправлялись под плотным миномётно-пулемётным огнём. «Опель» был уничтожен прямым попаданием уже на выходе из реки. Да и хрен с ним, водилу жалко. И трофеи в кузове. Остальные оказались в сторонке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
