– Некоторые будут знать, что это не так, – возразил Ален. – Можешь в этом не сомневаться.
– Возможно, но моя тетя Корделия из тех женщин, которые слышат только дурные сплетни. Да и распространяет только их. Джонас, между прочим, приглянулся и ей.
Катберта как громом поразило.
– Ей приглянулся Джонас? О боги, что же это делается? Такое просто невозможно представить. Если бы людей вешали за неудачный выбор в любви, твоя тетушка оказалась бы впереди многих, не так ли?
Сюзан засмеялась, обхватила руками колени, потом кивнула.
– Пора расходиться, – подвел итог Роланд. – Если потребуется срочно поставить в известность Сюзан о каких-то изменениях в наших планах, воспользуемся красным камнем в стене парка «Зеленое сердце».
– Хорошо, – Катберт встал. – Пошли отсюда. А то холод добирается до костей.
Поднялся и Роланд.
– Очень важно, что они решили оставить нас на свободе, пока будут завершать подготовку к отправке нефти. Мы должны этим воспользоваться. А теперь…
Его прервал спокойный голос Алена:
– Есть еще одно дело. Тоже важное.
Роланд вновь опустился на корточки, вопросительно посмотрел на Алена.
– Ведьма.
Сюзан вздрогнула, но Роланд пренебрежительно рассмеялся.
– Она нам не помешает, Эл… не вижу, как бы ей это удалось. Не могу поверить, что она участвует в заговоре Джонаса…
– Я тоже, – согласился Ален.
– …мы с Катбертом убедили ее помалкивать насчет меня и Сюзан. Иначе тетя Корд сейчас бы рвала и метала.
– Неужели ты не понимаешь? – удивился Ален. – Вопрос не в том, кому и что скажет Риа. Надо разобраться, как она узнала о вас?
– Это розовый шар, – без запинки ответила Сюзан. Рука ее коснулась того места, где начала отрастать отрезанная на берегу ручья прядь.
– Что за розовый шар? – спросила Ален.
– Как луна, – покачала головой Сюзан. – Я не знаю. Не знаю, о чем говорю. Голова пустая, как у Питча и Джилли. Я… Роланд? Что с тобой?
Роланд уже не сидел на корточках – плюхнулся задницей на усыпанный сухими лепестками роз пол. Казалось, он вот-вот потеряет сознание. Снаружи доносился шорох опавшей листвы, которой не давал покоя ветер, да крики козодоя.
– Милосердные боги, – прошептал он. – Этого не может быть. Не может быть. – Он встретился взглядом с Катбертом.
От весельчака не осталось и следа. На Роланда смотрел расчетливый и безжалостный воин, которого не узнала бы и собственная мать… не захотела бы узнать.
– Розовый шар, – повторил Катберт. – Прелюбопытно, не так ли? А ведь о нем упоминал твой отец, Роланд, перед нашим отъездом. Предупреждал о розовом шаре. Мы подумали, что это шутка. А он, выходит, знал, о чем говорил.
– О! – Глаза Алена широко раскрылись. – Проклятие! – вырвалось у него. Тут он понял, что ругается в присутствии возлюбленной лучшего друга, и зажал рот рукой. Щеки его густо покраснели.
Но Сюзан ничего не услышала, не заметила его смущения. Она смотрела на Роланда, и душа ее наполнялась страхом.
– В чем дело? – спросила она. – Что ты знаешь? Скажи мне! Скажи!
– Я бы хотел загипнотизировать тебя вновь, как в ивовой роще. – Роланд вскочил. – До того, как мы продолжим этот разговор и замутим твои воспоминания.
Роланд достал из кармана патрон, начал вертеть его в пальцах. И тут же взгляд Сюзан словно приковало к нему.
– Я могу? С твоего разрешения, дорогая?
– Ага, можешь. – Ее глаза широко раскрылись, в них появился стеклянный блеск. – Не знаю, с чего ты решил, что в этот раз будет по-другому, но… – Она замолчала, но взглядом продолжала следовать за патроном. Когда же Роланд закрыл патрон ладонью, веки Сюзан упали. Дышала она тихо и ровно.
– Господи, она же окаменела, – в изумлении прошептал Катберт.
– Ее гипнотизировали раньше. Я думаю, Риа. – Роланд помолчал. – Сюзан, ты меня слышишь?
– Да, Роланд, слышу тебя очень хорошо.
– Я хочу, чтобы ты слышала еще один голос.
– Чей?
Роланд кивнул Алену. Если кто и мог пробиться через блок в мозгу Сюзан (или найти обходной путь), так это он.
– Мой, Сюзан. – Ален шагнул к Роланду. – Ты знаешь, кто я?
Сюзан улыбнулась с закрытыми глазами:
– Да, ты – Ален… и Ричард Стокуорт.
– Совершенно верно. – Он бросил на Роланда нервный взгляд: О чем мне ее спрашивать?
Но Роланд молчал. Он одновременно оказался в двух местах, слышал два разных голоса.
Сюзан, у ручья в ивовой роще: «Она говорит: «Да, дорогая, сделай так, ты хорошая девочка», – а потом все становится розовым».
Отца, во дворе за Залом Предков: «Это грейпфрут. То есть я говорю про розовый».
Розовый шар.
7
Лошади стояли оседланные, снаряженные в дорогу. Трое юношей, внешне спокойные, в душе так и рвались в путь. Кого, как не юных, влекут далекие странствия, таящие сюрпризы за каждым поворотом, каждым холмом.
Происходило все это во дворе к востоку от Зала Предков, совсем рядом с той полоской травы, на которой Роланд победил Корта, положив начало цепочке последующих событий. Небо просветлело, но солнце еще не поднялось над горизонтом. И туман серыми полосами лежал на зеленых полях. В двадцати ярдах от них отцы Катберта и Алена стояли на страже, широко раздвинув ноги, положив руки на рукоятки револьверов. Они не ждали атаки Мартена (вроде бы он уехал не только из дворца, но и из Гилеада), однако никто не отменял поговорку: береженого берегут боги.
Поэтому последнее напутствие, перед отъездом в Меджис и на Внешнюю Дугу, давал им отец Роланда.
– Вот что я вам скажу напоследок, – заговорил он, когда они подтягивали подпруги. – Я сомневаюсь, что вам встретится что-либо, затрагивающее наши интересы, только не в Меджисе, но я попрошу вас приглядывать за одним цветом радуги. Я про Колдовскую радугу. – Он засмеялся, потом добавил: – Это грейпфрут. Я имею в виду розовый.
– Колдовская радуга – не более чем сказка, – улыбнулся Катберт в ответ на улыбку Стивена. А потом… что-то неуловимое, может, выражение глаз Стивена Дискейна, стерло улыбку с его лица. – Нет?
– Не все истории о прошлом правдивы, но я думаю, что Радуга Мейрлина существовала, – ответил Стивен. – Говорили, что когда-то было тринадцать хрустальных шаров, по одному на каждого из двенадцати Хранителей, и еще один, олицетворяющий точку пересечения всех Лучей.
– Шар Башни, – уточнил Роланд, чувствуя, как по его коже бегут мурашки. – Шар Темной Башни.
– Да, когда я был маленьким, его звали Тринадцатым. Мы рассказывали истории о черном шаре, пугая друг друга, пока нас не поймали за этим наши отцы. Мой отец предупредил нас, что даже в досужих разговорах не стоит упоминать про Тринадцатый, потому что он может услышать свое имя и покатиться в нашу сторону. Но о черном Тринадцатом шаре вам думать не след… по крайней мере сейчас. Нет, речь идет о розовом. Грейпфруте Мейрлина.
Юноши не могли понять, говорит ли он серьезно… или подшучивает над ними.
– Если остальные шары существовали, то большая их часть уже разбита. Они не задерживались надолго в одном месте и в одних руках, а разбиваются даже магические кристаллы. Однако три или четыре шара Радуги Мейрлина еще катятся по просторам нашего несчастного мира. Синий, это точно. Лет пятьдесят назад он принадлежал племени мутантов, кочующему по пустыне, они называют себя Горбуны, хотя с тех пор о нем ничего не слышно. Зеленый и оранжевый находятся соответственно в Ладе и Дизе. И, возможно, есть еще розовый.
– А что они делают? – спросил Роланд. – Для чего нужны?
– Открывают невидимое человеческому глазу. Некоторые цвета Колдовской радуги позволяют заглянуть в будущее. Другие – в иные миры… в которых живут демоны, куда ушли Древние, покинувшие наш мир. Они могут также показать местоположение тайных дверей, которые соединяют миры. Вроде бы есть цвета, позволяющие заглянуть в далекое будущее нашего мира, увидеть то, что люди предпочли бы сохранить в тайне. Шары эти никогда не видят хорошее, только плохое. Что в сказанном мной правда, а что – вымысел, не знает никто.
Он смотрел на них, уже не улыбаясь.
– Но вот что вы должны знать: у Джона Фарсона есть талисман, который светится в его шатре… иногда перед битвой, иногда перед крупными передвижениями войск, иногда перед принятием важных решений. И светится он розовым.
– Может, у него электрическая лампочка, которую он накрывает розовым шарфом, когда молится? – Катберт смущенно оглядел своих друзей. – Я не шучу. Некоторые так делают.
– Возможно, – согласился отец Роланда. – Может, дело только в этом. А может, и нет. Потому что, как вам известно не хуже меня, он продолжает бить нас, продолжает от нас ускользать, продолжает появляться там, где мы ждем его меньше всего. Если магия в нем, а талисман тут ни при чем… да помогут боги Альянсу.
– Мы будем искать его, если нужно, – ответил Роланд, – но Фарсон на севере и западе. Мы же едем на восток, – как будто его отец этого не знал.
