Подойдя к берегу около реки Савучихи, спустились мы к SO вдоль него, производя опись. Около полудня поравнялись с Южным Гусиным мысом, положение которого было нами определено в прошедшем году, хотя только примерно, однако же довольно удачно. За ним открылся нам остров Подрезов, темного цвета, низкий и совершенно гладкий, как бы уравненный по ватерпасу. Он лежит в самом устье Костина Шара и может служить наилучшей ей приметой для судов, идущих от N, показываясь сначала совершенно отдельно лежащим в море оттого, что низменный берег Междушарского острова открывается позже. Если смотреть от юга, то Подрезов остров сливается с берегом. Остров этот есть, без сомнения, тот самый, который назван Баренцем Черным (t’Swarte Eilant), на который он походит как положением своим, так величиной и видом.[244]
В этом же устье Костина Шара лежит остров Ярцов (которого мы, однако же, за дальностью не видели), отделяющийся от северного берега Междушарского острова проливом, именуемым Железные Ворота. Это есть единственный пролив этого названия на Новой Земле, хотя некоторые без достаточной причины прилагали его к проливу, отделяющему остров Вайгач от Новой Земли, о чем я уже имел случай говорить.[245] Происхождение названия Железные Ворота наш лоцман приписывал тому, что весной лед в этом проливе весьма долго не расходится, запирая его, таким образом, как будто железными воротами. Это объяснение кажется мне весьма натуральным и вероятным.
Мили 3 или 4 к О от острова Ярцова лежит остров Вальков, за которым расположено одно из лучших в Костином Шаре становище Вальковское. Далее по Шару лежат еще многие острова, обозначенные на нашей карте по рассказам Откупщикова.
Костин Шар в последние времена был единственным почти местом, которое еще было посещаемо нашими промышленниками. Прежде, когда на новоземельский промысел отправлялось ежегодно из Белого моря по нескольку десятков судов, расходились они по всей Новой Земле, от конца до конца, куда только допускали льды, но впоследствии, когда промышленность эта упала, и не более одного или двух судов, и то не всякий год, высылалось, ограничились они Костиным Шаром, где промысла находили себе довольно и, сверх того, хорошие становища, в реках и озерах изобилие рыбы, а по тундрам много оленей. Последний зимовщик на Новой Земле был наш Откупщиков, возвратившийся оттуда в прошлом, 1822 году. Хозяин судна, на котором он ходил, мезенский мещанин Филатов, продав свой груз почти за половинную против прежнего цену, не рассудил более проториться. Архангельский мещанин Шелогин вознамерился было испытать свое счастье на Новой Земле, но, не найдя кормщика, ибо Откупщиков был уже законтрактован для нашей экспедиции, должен был отложить свое намерение, и таким образом Новая Земля осталась на сей год, как выражался Откупщиков, чиста, за исключением, однако же, самоедов и пустозер, которые продолжают еще посещать берега ее, переезжая туда на карбасах с острова Вайгач.
Проплыв мимо северного устья Костина Шара, которое называется также собственно Подрезовским Шаром, продолжали мы путь вдоль западного берега Междушарского острова, который к середине несколько возвышается, но везде ровен, к морю отрубист и осыпист. Можно было весьма хорошо рассмотреть сланцевое его образование. Положение слоев почти горизонтальное. По всему этому берегу нет ни одного становища. В 7 милях от юго-восточной оконечности острова, называемой Бобрычевским мысом, находится бухта, Обманным Шаром именуемая. Бухта эта, имеющая ширину три мили и вдающаяся в берег мили на две, окружена весьма низменной и узкой хрящевой кошкой, ей соответствует такая же бухта на противоположном берегу острова, окруженная подобной же низменной полосой земли. Пространство же между этими кошками занимает соленое озеро, и от этого, идя с моря в пасмурное время, особенно же при крепком ветре, когда все низменные места покрываются бурунами, весьма легко принять его за пролив. Многие уже суда подвергались такой ошибке и, воображая идти в Костин Шар, заходили в эту бухту и разбивались, почему она и названа Обманным Шаром. Мы видели тут избу, совсем уже почти разрушившуюся.
От Бобрычевского мыса, соответствующего Баренцеву мысу Св. Лаврентия, берег Междушарского острова заворачивается на восток, к Костину Носу, который дает название всему проливу. На этом мысе стоит множество крестов. Где бы промышленник ни намеревался зимовать, он обыкновенно сначала старается прийти в Костин Шар, часто вынужден он бороться со льдами по нескольку недель, и иногда повреждение судна заставляет его возвращаться без всякого успеха и с накладом. С достижением же Костина Шара важнейшее препятствие преодолено и сделан первый шаг к настоящей цели; это событие каждый промышленник увековечивает крестом, присовокупляемым к числу прежних, и оттого на Костином Носе этих знамений богобоязненности наших мореходов более, чем в каком-либо другом месте Новой Земли.
Между мысами Бобрычевским и Костиным с севера и Черным Носом и Савиной Ковригой с юга заключается южное устье Костина Шара. Оно называется также и собственно Костиным Шаром, и отсюда проистекает название острова Междушарского, как лежащего между двумя Шарами – Костиным и Подрезовым. Я упоминал уже,[246] что строгие этимологи из промышленников оспаривают правильность именования пролива Шаром, а хотели бы, чтобы он назывался Салмой, потому что он только отделяет остров от материкового берега, а не протекает из одного моря в другое.
Горы, которые от Северного Гусиного Носа удаляются внутрь земли на большое расстояние, в Костяном Шаре подходят опять к берегу в двух милях или трех верстах; потом снова удаляются к О и NO далее к SO совсем уже более не показываются.
В девять часов вечера легли мы на время ночи под грот-марселем в дрейф, находясь от Костина Носа на SW в 4 милях, на глубине 28 сажен, грунт – камень. Хотя мы давно уже привыкли к добрым морским качествам нашего брига, но, невзирая на то, не могли не подивиться тому, как покойно он лежал в дрейфе.
Воскресенье 19 августа. На рассвете нашли мы себя, как и надлежало ожидать, почти на прежнем месте. Между тем подул крепкий ветер от NNW, но так как пасмурности на берегах не было, то и спустились мы по-прежнему вдоль берега, продолжая описание.
В шесть часов миновали мыс Савину Ковригу, у которого в 1819 году останавливался на якоре лейтенант Лазарев. Это место названо на его карте Майгол Шаром, о несправедливости названия этого я уже имел случай говорить.
В 5 милях от Савиной Ковриги находится Строгоновская губа, называемая просто Строгоновщиной. По преданиям, сохраняющимся и посегодня в том краю, здесь обитали некогда новгородские переселенцы Строгоновы, от которых это место и название свое получило. Некоторые почитали все это сказание басней, но, как мне кажется, без достаточного основания: ибо если тут обитали какие-нибудь люди, что доказывается остатками их жилищ, могилами и прочим видимым и поныне, то я не знаю, почему бы люди эти не могли быть из Новгорода и называться Строгоновыми. Правда, что в летописях не находим мы никаких об этом известий; да и предание не говорит, кто были эти Строгоновы и по какому случаю переселились на Новую Землю; но это еще не умаляет вероятности его: некоторые обстоятельства могли забыться по отдаленности эпохи этого переселения, которое по разным соображениям должно отнести еще к XVI веку. Баренц в 1594 году нашел в губе, названной им губой Св. Лаврентия, которая точно соответствует нашей Строгоновской, селение, состоявшее из трех изб, обитатели которого, как он полагал, с намерением от него скрылись.[247] Несколько гробов и могил доказывали, что оно существует довольно уже давно. Если положить начало его за 20 или 30 лет до того времени, то это начало будет соответствовать именно той эпохе, в которую новгородцы имели особо много причин переселяться в страны, удаленные от их отечества, т. е. царствованию Иоанна Грозного. Весьма даже возможно, что некоторые из них были в то время и ссылаемы на Новую Землю. Что ж касается до сказки о каких-то уродах с железными носами и зубами, которые посещали Строгоновых,[248] то эта небылица разве потому только заслуживает быть упомянутой, что она распространила сомнение и на все предание, само по себе весьма вероятное.
